Где гроб тот, господень?

Nullum scelus rationem haber 
(Никакое преступление не может иметь законного основания)
 Тит Ливий
Феодальная раздробленность Западной Европы не позволяла вести крупные войны на европейском континенте, хотя спокойной жизнь не назовешь, нападения феодалов друг на друга были частыми. Причина: недостаток средств, а отсюда, самое простое желание обогатиться за счет соседа. К сожалению, большими богатствами соседи не обладали. Но все чаще и чаще приносили купцы сведения о богатстве мавританских стран. Воображение христианских властителей рисовало им сказочные сокровища. Но ума все же хватало, хотя бы для того, чтобы понимать, что в одиночку с сарацинами, как тогда называли магометан, не справиться. Для нападения нужно было объединяться. И предлог был определен достаточно благородный: освобождение Гроба Господня. Один вопрос сверлит сознание мое, неужели богословы того времени  не понимали, что сами разговоры о гробе Господнем попахивают здорово кощунством. Говорить о таком гробе, значило, говорить о смерти Бога. Но, Бог – бессмертен! Что, или кто может убить великого, всемогущего и бессмертного, самого создателя мира во всем его многообразии? Можно говорить о страдании и казни человеческой  ипостаси Бога, задуманные им самим, как условие для прощения человечеству грехов. Бог, страдая, в облике человеческом, принял на себя кару, которую должны были понести люди за жизнь их беспутную? Смерть его отринула земную оболочку, ярко высветив Его божественную сущность. Он воскрес Можно было сражаться за место рождения Христа. Но, почему-то о нем тогда не говорили?  А ведь оно  и сегодня является местом поклонения для всех христиан. Нет ни одного христианина, пожалуй, который бы не видел по телевизору, или не слышал об очищающем огне, вспыхивающим в  пасхальные празднества! Но защищать это место от неверных не следует. Бог в защите смертных не нуждается. Это мы нуждаемся в его защите, и молим Его о помощи. Вера в Его милосердие не требует пустого ожидания. Нужно следовать велению сердца в такие минуты, оно не подведет, не обманет… Не следует вести себя как повел Фома Верующий во время наводнения.
…Уютная деревенька утопала в зелени трав и дерев чудесной долины. Воздух, пряный от запаха трав, ручей с чистым желтым песочным дном, пение птиц, яркие зори и закаты услаждали души жителей. Но, вот, как-то разверзлись небеса. Забили небесные барабаны, ослепительные молнии прорезали погрузившуюся в темень округу. С небес полились потоки воды. В какие-то мгновения  ручей превратился в реку, лужи в озера, вода стала быстро прибывать, заливая дома. Люди, бросая живность, захватив кое-что ценное, а то и, ничего не взяв с собою, кинулись спасаться. Один Фома, крепко верящий в Бога, и полагавший, что вера в Спасителя, гарантия его спасения, спокойно стоял на высоком крыльце своего дома. Помолившись Богу о спасении, он продолжал смотреть, как бегают соседи, как воют собаки и мачт коровы. Вокруг плескалась вода. Он видел, как прибыли в деревню лодки, как на них взбирались соседи. Фоме кричали: «Садись!»  Фома спокойно отвечал: «Меня Бог спасет!»  Нашлись еще в деревне некоторые люди, боявшиеся расстаться с нажитым добром. Подступающая вода заставила их забраться на крыши. На крышу забрался и Фома Верующий. Вновь приплыли лодки за людьми, терпящими бедствие. И вновь отказался Фома, творя молитву, и отвечая соседям, зовущим его: «Меня Бог спасет!»  Деревня скрылась под водой. Промерзший, промокший Фома, сидел на трубе дома и взывал к Богу. В небе показался вертолет, покружив над водной гладью, вертолетчики направились к замеченному ими на трубе человеку. К Фоме опустили веревочную лестницу, но упрямый Фома, глядя в небеса, сказал посиневшими губами: «Не надо, меня Бог спасет!»
Вскоре где был последний спасающийся человек, плескалась вода.  Через какое-то время всплыл и труп Фомы, глубоко верящего в милость Бога.
А душа праведная, верящего в беспредельную любовь к себе Спасителя, предстала перед божьим престолом.
Не давая возможности что-то сказать Богу, душа с упреком обратилась к нему:
«Я трижды, веря в твое могущество, обращался к тебе, взывая о спасении»…
Бог перебил Фому, удивленно пожимая плечами: «Как, неужели к тебе не подплывали лодки, и не прилетал вертолет, которые я посылал, чтобы спасти тебя?»
Рассматривая с точки зрения религиозного права  цель крестовых походов, приходится многому удивляться. Ну, хотя бы тому, что не могло быть гроба у Иисуса Христа, если бы мы и представили телесную смерть Спасителя!. Погребение производили без гроба, зарывая труп в землю, либо, если покойный был из семьи, живущей в достатке, его помещали в склеп. Тело Иисуса без гроба поместили в склеп, который для себя приготовил Иосиф Аримафейский. Разве этого не знали священники? Тем более, что санкционировал крестовый поход не простой священник, а сам Папа Римский Урбан Второй. И нужно не забывать, что Христос после смерти воскрес, вознеслась в небеса не душа его, оставив тело на земле, а он сам телесно. Если бы речь шла о завоевании места рождения Спасителя, то и здесь главным аргументом должно было бы то, что Господь в состоянии сам защитить себя, без помощи слабых рук человеческих, ибо мощь его не имеет границ. Так что ясной становится цель, а отсюда и ясным должно было бы познание последствий – с нечестивыми мыслями к святыне не идут. Иными словами, цель была изначально не достижима.
Одни тоскуют по Сиону,
Другие веруют в Христа,
Какие могут быть законы,
Коль совесть грязна, не чиста.

Очиститься бы надо. Надо.
Суть очищения проста,
Придти всем человечьим стадом,
Ко «гробу» Господа Христа.

А путь туда не прост, далек,
На море злобствуют пираты,
Восток, он только и Восток,
Там – халифаты, эмираты.

Прогнать служителей ислама,
Прихода ждет Иисус Христос.
При попустительстве Урбана,
Крестовый был решен вопрос.

Кресты нашили на одежде,
Детей оставили и жен,
Но в географии невежды,
           Где тот находится, Сион?

И каждый город и селенье,
Что на пути встречались им,
Их приводили в исступленье,
Взывали: «Град Иерусалим?»

Путь затянулся, далеко,
И башмаки поизносились,
И прокормиться нелегко,
Иные мысли появились:

«Чего идти, коль здесь – евреи,
Убийцы Господа Христа!»
И бьют, и грабят, не жалея,
И совесть, кажется, чиста.

По берегам гуляли Рейна,
Насилуя еврейских жен,
Дома, пограбив Майнца, Кельна,
Крестовый подвиг завершен.

А сколько гибло их самих,
Недоедания, болезни,
Вернулось нищих и больных,
На месте бы сидеть, полезней!

Но часть их все же добралась,
Готфрид Бульонский бился славно,
Людей рубили, как дрова,
А участь жителей печальна.

Магометан всех извели.
Набив евреев в синагоге,
Забили двери, подожгли,
И славили молитвой Бога

Иерусалим священный пал,
Очищен город от неверных,
Христос от буйства их устал,
От них несло бедой и скверной.
В крестовых походах решались не только межгосударственные отношения, коверкались судьбы множества людей, непонимающих, что их судьбами играют те, кому религиозные споры, только поле личных устремлений. Им не ведом был какой-то, далекий, Иерусалим, они и жизнь саму видели только в объеме своего земельного надела, не далее.