Соломон и Инна

       ABRAXAS

       ИЗ ТВОРЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ ВАЛЬПУРГИЯ ШАХМЕДУЗОВА

       Прежде чем принять, признаться, очень нелегко давшееся нам решение о предании гласности настоящей рукописи, найденной нами среди бумаг нашего безвременно скончавшегося школьного товарища, одноклассника, друга детства и юности (вместе с которым нас принимали в октябрята - "внучата Ильича" -, в юные пионеры-ленинцы, а затем и в славные ряды Ленинского комсомола), талантливого поэта-самоучки, скрывавшего из скромности, бывшей с самого раннего возраста, пожалуй, главной и наиболее характерной особенностью его характера, свои подлинные имя и фамилию под звучным псевдонимом "Вальпургий Шахмедузов", мы долго думали об этичности одновременно возникшего у нас обоих при просмотре его манускрипта намерения оный манускрипт опубликовать. Наш друг всегда отличался весьма тонкой душевно-психической конституцией, представляясь нам, достаточно хорошо его знавшим, натурой чересчур ранимой и чувствительной для нашего грубого, бесчувственного мира (из органически присущей ей упомянутой выше необычайной скромности даже заменявшей - правда, по столь же присущей ей рассеянности, не всегда! - в своих произведениях, говоря о себе, авторское местоимение "я" - постоянно памятуя о том, что, как говорит пословица советских времён: "Я – последняя буква алфавита!" - более безличным замятинским "мы"). Не случайно в день нашего приёма в юные пионеры-ленинцы в московском музее Н.А. Островского на тогдашней улице Горького (нынешней 1-й Тверской-Ямской, или - как встарь! - просто Тверской, именовавшейся в дни нашей юности "Горки-стрит", "Эрзац-Бродвеем", "Бродвеем" или просто "Бродом") именно нашего друга – одного из всех, томившихся на торжественной линейке в ожидании, в духоте и тоске официально-казенных речей, вдруг стошнило, или говоря точнее, многократно вывернуло наизнанку при всем честном народе, и он, так сказать, заблевал весь пионерский праздник... И вот ради увековечения памяти этой во многом не понятой своими современниками и однокашниками (не говоря уже о старших поколениях подвида человеческого рода, названного нашим знаменитым философом, художником, поэтом и сатириком Александром Зиновьевым "гомо советикус", или, сокращенно, "гомосос"), сложной и неоднозначной личности, сумевшей запечатлеть на тетрадных листах своим бойким пером (в буквальном смысле слова, ибо персональных компьютеров, не говоря уже о "лэп-топах", именуемых почему то на нашем постсоветском русском новоязе "ноут-буками", сиречь "записными книжками", тогда еще в помине не было!) остросюжетную и, надо думать, основанную на реальных фактах, небольшую, но воистину стоящую целых томов повесть в стихах "Соломон и Инна", посвященную светлой памяти Роберта Ирвина Говарда (точно так же непростительно рано, как и наш одноклассник и друг, переселившегося в мир иной - правда, по собственной воле и на много десятилетий раньше), чьи романы, рассказы и повести никогда официально не переводились и не издавались в СССР, но неофициально очень даже переводились и активно ходили по рукам в виде машинописных рукописей (у нас в стране Советов даже имелись многочисленные клубы любителей творчества - или, выражаясь нынешним языком, "фан-клубы" - Роберта Говарда!), мы взяли на себя смелость, не заручившись согласием ушедшего от нас (надеемся, что в лучший мир!) однокашника и компатриота Вальпургия Шахмедузова (ввиду всем очевидной невозможности это согласие получить) сделать часть его литературного наследия (настолько обширного, что разбирать его предстоит еще, может быть, долгие годы, если не десятилетия) достоянием духовно раскрепощенной и просвещенной общественности нового свободного демократического правового Российского государства. С этой мыслью мы говорим повести в стихах нашего покойного, но вечно живого (для нас, по крайней мере) друга: "В добрый час и в добрый путь!"

      Одноклассники, друзья и душеприказчики покойного
      Вольфганг Акунов и Александр Шавердян.


       ВАЛЬПУРГИЙ ШАХМЕДУЗОВ

       СОЛОМОН И ИННА

       Светлой памяти Роберта Ирвина Говарда

       Кое-кто понимал, что равновесие между Востоком и Западом последние тридцать лет поддерживается благодаря не ядерному оружию, а водке и виски.

       Гор Видал. Калки.

       Нэгр Соломон, москвичку Инну в жены
       Взяв, в Африку Центральную отвез.
       Она поехала охотно, убежденна,
       Что муж её - Великий Вождь – богат, как Крез,
       Из опостылевшей Совдепии немилой,
       Где, полагала, ни хрена ей не светило.
       Столица княжества, где он, во время Оно,
       На наши деньги сделался вождем,
       В отличие от копей Соломона,
       Была дырой, тропическим дождем
       Нещадно заливаемой полгода.
       Дворец залупоглазого урода
       Покоился на полусгнивших сваях
       Среди зловонных джунглей и болот.
       Нередко хижины сшибал, их задевая
       Своей могучей жопой, бегемот.
       Вокруг кишели змеи, аннунаки,
       Гориллы, буйволы, летучие собаки.
       Отчизна Соломона-пэдораза,
       Исполненная всяческой заразы,
       Именовалась Черный Канаан
       (Как Роберта И. Говарда роман
       Или рассказ, а может быть - новелла,
       А впрочем - наплевать, не в этом дело)...
       Наивной Инночке в гареме поселиться,
       В огромной хижине на шестьдесят персон,
       Пришлось с другими женами счастливца
       (Которого совсем не Соломон,
       А ЖэамзА КотрАша КытнетУндо
       В действительности звали). Инны жизнь
       Там подвергалась всякую секунду
       Опасности большой - каннибализьм
       У мужа в племени был крайне популярен.
       Мог каждый быть зажарен или сварен
       И сОжран. А на белую "дун-дун"
       (Или "мадаму" - в вольном переводе)
       Давно облизывался племенной колдун,
       Имевший сильное влияние в народе.
       Он под Вождя Великого копал -
       Ведь тот забыл отеческие нравы! -
       И в космополитизьме обвинял,
       И в том, что интересы сверхдержавы
       (То есть – ЭсЭсЭсЭр) вождю важней,
       Чем процветанье Родины своей,
       Чем счастье черноканаанского народа,
       Его традиции, религия, свобода...
       Колдун был абсолютно прав: КотрАша
       Еще в "Лумумбе" завербован КаГэБэ
       На третьем курсе был. Разведка наша,
       По правде говоря, ни "Мэ", ни "Бэ"
       Добиться от агента "Соломона"
       Как ни долбилась, так и не смогла,
       Но Инна бедная по древнему закону
       Принесена чуть в жертву не была
       (Читайте – "съедена живьем"!). Подобной жертвы
       От ЖэамзЫ потребовал колдун
       С тем, чтобы тот отведал Инну самым первым -
       Во искупление греховных дел и дум.
       Царек презренный согласился поступиться
       Любовью ради политических амбиций...
       И Инну смерть ужасная ждала
       В большом котле с водою, полном специй
       Кулинарии местной. С полновесной
       Железной ложкою Колдун вокруг котла,
       Плясал, в котором Инночка плескалась
       И тщетно выбраться наружу порывалась.
       Еще мгновение - и запалят костер.
       Шеф-повар зОрю бьет на гулком барабане...
       Как вдруг над джунглями зарокотал мотор.
       Всё остальное было, как в романе.
       Под вопли нэгров гидросамолет
       Двухместный приводнился средь болот.
       Открылась дверца гидросамолета,
       И из неё верзила с пулеметом,
       Как Терминатор – шасть! На спуск нажал -
       И барабан навеки замолчал,
       Пробитый в сорока местах навылет.
       Агрессор сразу же из гидроплана вылез,
       Держа на изготовку карабин,
       Тогда как летчик продолжал сидеть в кабин-
       -е гидросамолета, и во время
       Переговоров всё воинственное племя
       Держал на мушке. Ну, а ультиматум,
       Предъявленный "народным дипломатом",
       Был прост: он охюячил колдуна
       Прикладом карабина по иблИщу,
       И лишь когда четвёртая луна
       Сменилась, тот смог жрать мясную пищу
       РаздрОбленною челюстью своей...
       Парламентер ЖэАмзе меж мудей
       Без лишних слов загнал ствол карабина
       Так глубоко, что мармеладная скотина
       С тех пор ибать не мог нормально, и сортир
       Без посторонней помощи не в силах
       Был посещать. "Друзья! Принес я мир,
       Отнюдь не меч!", - проговорил верзила,
       Затвором щелкнув. Этот аргумент
       Был убедителен для мирных людоедов.
       Шеф-повар цыкнул зубом, и в момент,
       Мясной похлебки так и не отведав,
       Прислуга опрокинула котЭл.
       И мутная волна воды с приправой,
       Вкуснейшей, ароматнейшей, на трАву
       Излилась вместе с инночкиным тел-
       -ом обнаженным...А верзила с карабином,
       В одно мгновенье запихнул ее в кабину
       Вперёд башкою. Только голый зад
       Чудесным образом таким спасенной Инны
       От участи стать жертвою невинной
       Увидел потрясенный ЖэамзА,
       Который корчился в говне, моче, блевоте
       При гидросамолёта шумном взлете...
       Теперь спроси-ка нас, отпУченный читатель,
       Откуда к Инне вдруг спасение пришло,
       Вернее, прилетело, принесло-
       -сь на самолётных крыльях, ой как кстати?!
       Короче, так. Майор Василий Зуев,
       Законспирированный Агент КаГэБэ –
       В том племени пас "Соломона", чтобы хЮев
       Сей пыдор не продался бы нале-
       -во - ЦРУ, "Моссаду", "Сигуранце"*
       Наипоганейшей разведке на Земле! -,
       "Интеллидженсу", "Штази", "БэЭнДэ",
       "Сюртэ", еще какой-нибудь пызде -
       Василию сменили пигментаци-
       -ю кожную в спецклинике Лубянки,
       И стал он шоколадным, словно нэгр,
       А так как он губаст, как после пьянки,
       И кучеряв, как эфиеп иль венгр,
       Был от природы, то в охране у шамана
       Он (по протекции жены того – шаманки,
       Весьма блудливой черной канаанки),
       Легко устроился. Коварного обмана
       Никто не заподозрил. Сообщил
       Майор заранее начальству про расправу,
       Что Инночку ждала. Но запретил
       Ему строжайше вмешиваться Главный
       Куратор Африки по линии ГэБэ,
       Поскольку: а) Совкового гражданства
       Лишили Инну за сношенья с иностранцем –
       Пусть дружественным, но чужим; и бэ)
       Во имя конспирации и тайны
       Василию велели "лечь на дно",
       А, значит, Инне было суждено
       Погибнуть смертию, херовой чрезвычайно.
       Риск был велик - вполне могли и с Васьки
       Наделать нэгры киевских котлет.
       Но у него в набедренной повязке
       Вдруг начал сердце жечь зашитый партбилет!
       "Какое ж вы, товарищи, говно!", -
       Подумал Зуев про своё начальство. –
       "Не допущу я бльадского канальства,
       Чтоб этот сраный шоколадный заяц,
       Чтоб этот в жопу йобанный мерзавец,
       Чтоб этот в рот ибАный ЖэамзА
       Съел россиянку на моих глазах!
       Она, конечно, курва, дрянь и дура,
       Но я ибал такую агентуру,
       Что заживо сожрать свою жену
       Готова, только бы потрАфить колдуну"!
       Конечно, сам Василий был бессилен
       Что-либо ради Инны предпринять.
       Но у него имелся друг, майор Мак-Киллен,
       О коем тоже стоит пару слов сказать.
       В соседнем племени шотландская спецслужба
       Давно купила местного царька.
       Без пошлой болтовни про мир и дружбу
       Туда забросили "геологов" раска-
       -пывать природные богатства,
       Которых в Африке, мы знаем, до хера...
       Но в остальном была то жуткая дыра.
       Шотландцы вдАрились в немыслимое пьянство.
       Следил за ними одинокий резидент
       Разведки ихней – Соммерсет Мак-Киллен.
       С соседом (Зуевым) он скорешИл в момент;
       Они друг друга мигом раскусили.
       Нередко напивались втихаря
       Они средь джунглей от тоски и скуки,
       Тайком мотались в город, где, куря
       Дурь местную в притонах, каждой суке
       И бльади тамошней немедля под повязку
       Набедренную лезли, и на ней
       Народную устраивали пляску
       Под боевой там-там своих мудей.
       Разведчики отлично понимали
       Один другого, и который год
       Друг друга бескорыстно выручали,
       Когда начальник требовал отчёт-
       -а об уже проделанной работе
       Иль разведданных о житье-бытье
       Народишка ЖэАмзы на болоте
       Или шотландцев, невоздержанных в питье...
       Шпиены по-приятельски менялись
       Секретами такими меж собой,
       С тем, чтобы в Центре поскорее отъибались
       От них начальники. В безУдержный запой
       Они срывались после каждого отчета,
       Себе не требуя ни славы, ни почета...
       Итак, к "геологам" шотландским поздно ночью
       Явился Зуев в виде дикаря –
       Весь голый, без планшета, без винтовки,
       И вообще – в одной татуировке!
       Все спали, кроме нескольких рабочих,
       Для коих с утренней вечерняя заря
       Давно уже слилАся воедино
       В сознании туманном. Запрокинув
       Бутылку днищем в небо, горлом в глотку,
       Они глушили бренди, скотч и водку,
       Спиртного выпив целый океан,
       Чтобы забыть про Черный Канаан,
       Опасным развлеченьям предавались -
       В реке с гиппопотамами купались,
       Летучих били, с пьяных глаз, мышей
       (Кто - из "узи", а кто - из "калашей").
       Мак-Киллен в лагере бывал обычно трезвым.
       Ему-то Зуев и поведал про свою
       Несчастную землячку. "Я б отрезал
       ЖэАмзе яйца! В равной мере на хюЮ
       Видал я колдуна и всё их племя!" –
       - Взревел майор. – "Но мы теряем время.
       Я, к сожаленью, связан, как и ты,
       Политикой и сраной дисциплиной...
       Но наши скОтты – бравые скотЫ,
       И эту каннибальскую скотину
       УдЕлают зарАз!" Мак-Киллен в гневе
       Мог вдуть самой шотландской королеве!
       Он не боялся никого на свете –
       Ни НЛО, ни алмастЫ, ни йети.
       Ведь муж его сестры был Нил О’Коннор,
       Скинхэд из группировки "Блуд и Гонор".
       Опорожнив бутылку джина, он будить
       Отправился потомков Вальтер СкОтта,
       Не говоря уже про Скотта Фицджеральда
       И Поуля Маккартни, растудыть,
       И многих пьяниц, воинов и скальдов,
       Прославивших себя аж до Дакоты
       И Кондопоги...Правнуки Роб Роя
       С трудом очухивались после перепоя
       И, наскоро приняв стакан-другой,
       Отваги исполнялись, как Роб Рой...
       Узнав о том, что в княжестве соседнем
       ПоУтру должен людоедский акт
       Свершиться, расхюячить всю деревню
       "Геологи", пришедшие в азарт,
       Немедленно решили. Белых баб
       Они не видели к тому же по полгода!
       И вот, шотландцы возбудились, словно рАб-
       -ы, коим вдруг забрЕзжила свобода...
       В бой рвался каждый. Но, поскольку в самолете –
       Единственном надёжном средстве бегства
       От озверелых нэгров, на болоте
       Вконец свихнувшихся – лишь два имелось места,
       Пришлось "геологам" тянуть об Инне жребий,
       И двое – те, которым "повезло" –
       Искать на собственную жопу приключений
       Отправились, лишь только рассвело.
       Все прочее читателю известно.
       Позором потрясённые вождей
       Своих духовных, равно и телесных,
       Отбитием у них зубов, мудей,
       Нэгроиды мильонами нелестных
       Эпитетов непрошеных гостей,
       Похитивших их завтрак, наградили,
       Но, тем не менее, покорно проводили -
       От бОшек их курчавых пулемет
       Ни на мгновение не отводил пилот...
       Дальнейшая судьба спасённой Инны
       Была завидна, как ни поверни:
       Ее отмыли, приодели, спиртом винным
       И вискарем отпаивали дни
       И ночи, и уже через неделю
       Она пришла в себя, и для постели
       Вполне была готова. Благодарность
       Ее не ведала ни меры, ни границ.
       Настолько миновавшая опасность
       Ее расслабила, что ни фигур, ни лиц
       Своих спасителей она не различала,
       Но всех их безотказно заключала
       В объятья страстные, и ночи напролёт
       Наверстывала то, в чем идиот
       ЖэАмза ей отказывал полгода,
       Снискать пытаясь популярность у народа.
       "Геологи" корректно и любезно
       Порядок пользованья Инной навсегда
       Установили жребием. Железный
       Порядок тот не нарушался никогда.
       А между тем, в ООН сурово осудили
       Вторженье в жизнь жэАмзина села.
       Шакалы-журналисты раструбили
       На целый свет про "грязные дела",
       Колонизаторами в Африке Центральной
       Творимые. Умишком либеральным
       Они тотчас прочУхали скандал
       И принялись с усердьем колоссальным
       Размазывать свой либеральный кал.
       Тут и совковые очнулись идиоты
       С одной мечтой: шотландцам в жопу ноту
       Протеста вставить, чтоб хоть как-нибудь
       Их за Рейкьявик и за СОИ подъибнуть...
       Короче, из-за Инны разгорался
       Дипломатический базар или вокзал.
       Пыздэц к ней потихоньку подбирался
       И втайне оскорбленный ЖэамзА
       Торжествовал победу и отмщенье,
       В жены неверной возвращенья предвкушенье...
       Международное Сообщество Дебилов
       (А вместе с ним – и журналистский сброд!)
       Что было силы на Шотландию давило,
       Грозясь, что, если Инна не вернет-
       -ся к мужу добровольно иль насильно,
       То Третьей мировой не миновать,
       Так как ЦэКа КаПэЭсЭс разгневан сильно,
       ЭсЭсЭсЭр настроен агрессивно
       И не позволит бедных нэгров обижать...
       О, человечки! Где ваш образ Божий?
       Я б в омерзении сломал своё стилО,
       Вглядевшись в вас попристальней, но всё же
       Не все еще протухло и сгнилО!
       Нормальные ещё остались люди,
       Не всяк пока еще совок или вампир...
       И, смею верить, что, доколе так и будет,
       Не сгинет наш (пусть и несовершенный) мир.
       Все шло к тому, что Инне возвращаться
       В гарем КотрАши и его котел
       Придется...Только с этим примиряться
       Не собирались вечно пьяные "геол-
       -оги", и, распознав угрозу,
       Над Инною нависшею, майор
       Мак-Киллен, ненавидя жизни прозу,
       Воскликнул: "Полно гнать туфту и вздор!"
       И в стиле Бернса Роберта он крикнул:
       "Ибать, копать и не работать тыщу лет!!!"
       Он не был ни Эсхилом, ни Периклом,
       Но получил желаемый эффект:
       "Геологи" немедля забастовкой
       Начальству пригрозили своему.
       А это было сущей мышеловкой
       Для ихнего начальства, потому
       Что ни в Шотландии, ни в Штатах, ни в БогОте,
       Ни даже в Совроссии, растудЫть,
       Квалифицированных кадров не найдете
       Вы быстро так, чтоб сразу заменить
       "Геологов", что гнили на болоте
       Центрально-Африканском..."Волчья сыть!" –
       Ругнулся шеф той фирмы по-шотландски. –
       "Мы, эдак, вылетим в трубу из-за возни
       Вокруг совковой этой пэдоразки
       И разной с нею связанной хюйни!
       Убытки нам такие ни к чему!
       Но ничего! Контрмеры я приму..."
       И принял, закулисный воротила:
       Газетчикам в момент заткнули пасть
       (Кому - деньгами, а кому - свернули рыло),
       И пресса тут же дружно принялась
       Талдычить о гуманности, свободе;
       Общественных движений миллион
       Настаивал на новом, блйа, подходе
       К отважной девушке, которая "Юньон-
       -у Джеку" отдалАся (под защиту)...
       И тут же, чтоб все было шито-крыто,
       ИблО заткнули и совковым мутакам.
       Как это удалось? Домысли сам!
       Одно скажу, что лидера Советов
       В один из ихних университетов
       Почётным доктором избрали вдруг тогда...
       И было чистым совпаденьем, господа,
       Что в тот же день совковый МИД про Инну
       Забыл вчистУю! Даже Боровик,
       Что лишь вчера ещё язвительно-ехидно
       Шпынял "агрессоров", вдруг погрустнел и сник.
       И, более того, вождя КотрАшу
       Вдруг как бы перестали замечать...
       Но пэдораз никак не мог понять,
       Что слишком круто заварилась каша...
       В ООНе начал он качать свои права,
       Хюйню   какую-то писал во все газеты
       И утверждал, что "лживая Москва
       Свое не держит слово". Но Советы,
       Обидевшись на эту клевету,
       Сказали: "Баста"! И агента "Соломона"
       Велели вывести в расход, как мудозвона,
       И подвести под гнойным пыдором черту.
       Майор Василий Зуев с наслажденьем
       Исполнил над ЖэАмзой приговор,
       А заодно и колдуна с остервененьем
       И ненавистью в порошок растер,
       Осиротевшее жэАмзиное племя
       Среди болот оставив подыхать
       От лихорадки Е б о л ы (в то время
       Как раз начАвшей по всей Африке гулять,
       Опустошая, вслед за Черным Канааном,
       Другие, с ним граничившие, страны).
       А Инне, между прочим, подфартИло,
       И жизнь ее с тех пор текла совсем
       Иначе, ибо Инна кайф ловила
       В счастливейшей из западных систем.
       Повсюду стало чрезвычайно модно
       За Инну заступаться с той поры.
       В Европе и в Америке свободной
       Ее мечтали вывесть из игры
       Сил темных, коих жертвою безвинной
       Ее отныне каждый почитал,
       А также – настоящей героиней,
       Что рисковала ради идеал-
       -ов и свобод здоровьем, жизнью
       Заради торжества капитализьма...
       Ей предоставили шотландское гражданство
       И статус беженки, и пенсию, и счет
       В Шотландском банке...Гляньте-ка, на пьянство
       Она отцу в Воронеж деньги шлет.
       А после мама с папой приезжают
       К ней в Эдинбург. Она их принимает,
       А вскорости счастливая семья
       Соединяется, и льется слез струя.
       С тех пор ее отец по Эдинбургу
       БлудИт, - гомеро-джойсовский герой -,
       Или, подобно достославному Панургу,
       Стремится заблевать весь Шар Земной.
       Его жена – совсем как Пенелопа –
       До утренней до зорьки мужа ждет
       И, если не считать пинков под жопу,
       Почти совсем сожителя не бьет...
       А Инна наслаждается покоем,
       Растит двух малолетних сыновей:
       Один, наверное, жэАмзин (ибо черен),
       Другой – шотландец (непонятно чей)...
       Все счастливы, довольны – слава Богу!
       Все хорошо, что кончилось ништяк!
       А мы вернёмся на родимую дорогу,
       В Россию, сердцу милую. Вот так.

       ПРИМЕЧАНИЕ ПУБЛИКАТОРОВ

       *Под "Сигуранцей" (разведслужбой королевской Румынии) покойный Вальпургий Шахмедузов, очевидно, подразумевал "Секуритате" - секретную службу румынского коммунистического диктатора Николае Чаушеску (вероятно, сказалась любовь поэта к "Золотому теленку" Ильи Ильфа и Евгения Петрова, с содержащимся в последней главе этого бессмертного сатирического произведения советской литературы, обращенным к румынским пограничникам, знаменитым восклицанием Великого Комбинатора Остапа Бендера: "Сигуранца проклятая!" - В.А,. А.Ш.).