И розы цвета каберне

                Моему мужу


Мы принесли  розы, подаренные старым садовником.  Хотелось   сказать,  что принесли домой, но теперь  это была квартира, из которой мы уехали и больше 10 лет тому назад. Контракты в новых странах, омываемых Южными морями,  не давали скучать. Правда, фотографируя  пылающие морские закаты,  мне часто вспоминались детские стихи:

"Пароход и якорь,
Ходики и гири,
А у дома фонари,
Раз, два, три,  четыре.

Якорь бросит пароход,
Кто-то  на берег сойдет,
Мимо желтых фонарей
Поспешит домой скорей.

Мерно  ходики стучат,
Тишина  в квартире.
Лучше дома не найти
Места в целом  мире."
 
В нашей квартире часы  остановились. Здесь   царили пыль  и большие чемоданы,  так и не распакованные   после возвращения.  Чемоданы, выжидая,  раздували бока и вращали колесами, напоминая гостиницы, аэропорты, чужие языки, города  и страны,  где  все такое новое и нержавеющее.   И зачем ремонтировать эту старую квартиру?  Может все бросить и опять  уехать в чужие страны?  Ведь теперь принято   бросать  старые вещи, старые книги, старых друзей, старых родителей…  В новых фильмах и романах о старых родителях
  ни слова,   везде минимализм интерьеров,  чувств и воспоминаний о прошлом. Нет даже  малой  родины,   и гражданства теперь  у всех новые и экономически более выгодные... 

Но розы   вянут от долгих рассуждений. Хоть   они простые,  садовые и колючие,  но все-таки достойны вазы.   К тому  же,   мне их подарили просто, бескорыстно, как писали об этом поэты, как было раньше на этой  раздираемой  земле.

И   открылся старый шкаф,  и сверкнул хрусталь. Долой пыль, долой целлофан!  Пусть будет,  как раньше.   Какую вазу выбрать, ту,  что осталась от моей мамы,  или мамы моего мужа? Обе любимые.  Выбрали ту,  что чаще всего стояла на столе раньше. Когда  квартира   была домом. 

И в   граненом хрустале вспыхнула  радуга. Широкий  спектр окрасил стены.  Я  вспоминала  Ньютона   и  вслед за  солнцем   переносила  вазу  с места  на  место, украшая комнаты и мысли.       А над всем этим тихо плыли облака цемента « М-4002».  Под ногами поскрипывал  песок, по углам  стояли мешки  с  Rotband и  кирпич. Все это поднял в квартиру   муж на собственных  плечах. Это  пугало меня больше,  чем   акулы и другие наши приключения в Южных морях.

Но вот уже опустилось  последнее облако цемента, солнце тихо склонилось к горизонту,  розы зарделись и распрямили лепестки. Телевизор, к счастью,    поломался давно, к  Интернету еще не подключились, WiFi угас, информационный шум исчез.   Наступила тишина. За окнами сладко пахли липы, прошуршал  троллейбус, донесся чей-то смех. 

- А знаешь, я перевыполнил  сегодня задание. Угадай,  какое? – сказал муж, убирая дрель.
- Знаю. Ты  кроме хлеба  и сыра купил Cabernet  Rosu  sec.
-  Правильно, такое,  как ты любишь. Да еще из Криковских подвалов.
-  Я уже забыла,   как правильно писать:  Каберне или Кабернэ.  Но,  главное что sec -это настоящее, сухое, без добавки  сахара с водой. Весь этот сладкий и полусладкий сироп,  ударяет в голову, как   дешевый гламур.
-  Не  пора ли поужинать? Какую скатерть на стол?   
- Розовую, корейскую. Немного жизни в розовом цвете.

Где эта скатерть только ни была! Десять лет скитаний.  Сейчас  она томится  в одном  из чемоданов. Пора открывать.  Да не вино!  Сначала чемодан.  Конечно,  скатерть-путешественница   оказалась мятой,  как  иллюзии,  которые нам строить и жить помогают.

Муж взмахнул розовым шелком и поставил на стол хрустальную вазу. Аромат и спектр, и бархат лепестков…

- Да, но из чего пить будем?  - спросил муж.

- Там в чемодане есть две серебряные чаши. Помнишь?

Чаши    подарили нам Оля и Юра, из них  мы пили шампанское в новогоднюю ночь в Таиланде, туда    мы прилетели  из Малайзии, а ребята из Южной Кореи. Но вообще,  Оля и Юра привезли эти чаши из Камбоджи.  Мы дружим,  начиная с работы на Samsung,  и уже много лет собираемся встретиться дома  или у них в Питере, или у нас в Кишиневе. Но все время летаем  куда-то мимо с чемоданами.
   
- Давай выпьем за дом, где собираются друзья. 

Задумавшись, где это дом может быть, мы медленно вращаем наши чаши с каберне.

В открытое окно скользнул последний луч солнца, розы вспыхивают  глубоко и ярко. В ответ луч  света отражается в серебряной чаше и зажигает искры в каберне.

 - Смотри, как они похожи, вино и розы, один и тот же цвет,  – задумчиво говорит муж.

(Итенсивность,  хроматичность и длина  волны - думаю  я в ожидании,  что это добавит мой муж-физик.) 

- «И розы цвета каберне
В хрустальной вазе на столе
Пьянят,  напоминая  мне
Об этом чудном дне»
 
- неожиданно  говорит   муж, задумчиво вращая чашу.

Что? Последний раз он говорил стихами до  свадьбы…

И что это? В углах   квартиры возникают тени, звуки, тихие шаги  родителей, смех детей, шутки друзей, вздохи нашей собаки.

Это мираж? Каберне? Или это квартира превращается в дом? Надо только его любить, не   разрушать, а сохранять. Пусть он будет старым. Друзья,  родители и книги, чем старше, тем дороже. Как и выдержанное вино,  настоящее, сухое без приторности.  Как садовая роза  цвета каберне.

- Кстати,  когда ты  почистишь маятник  и  часы в гостинной? Твой отец их сберег.   А мы? – я возвращаюсь  от поэзии к прозе.