Глава 3. Идеальные дни

   Пролог: http://www.proza.ru/2013/08/14/1691

                1
   - Что за… дьявольщина?.. – ворочаясь, словно упырь в могиле, Данна попыталась выбраться из постели, но запуталась в скользком шёлковом одеяле. Оказавшимся, в добавок ко всему, ещё и насквозь мокрым от пота – как, впрочем, и она сама. – Ну я же просила разбудить меня с рассветом, а сейчас ещё ночь!
   Охотница наконец справилась с коварным бельём и, ступив на пол, оглянулась – стук, разбудивший её, как оказалось, раздавался от окна, а не от двери вовсе. И это на третьем этаже? Сон как рукой сняло. Торопливо надев рубашку, тут же прилипшую к влажной спине, и взяв в руку кинжал, лежащий, как всегда, на тумбочке у кровати, девушка осторожно прокралась к источнику шума, с удивлением увидев за стеклом лохматую птичью фигуру.
   - Уголёк? Чего тебе… Чёрт! – с размаху хлопнув себя по лбу и кляня собственную забывчивость последними словами, Данна открыла форточку. Ворон незамедлительно влетел в комнату, обрызгав хозяйку холодными, грязными каплями – видимо, недавно прошёл дождь.
   - Проклятье… - охотница оглянулась в поисках полотенца. – Уголёк, прости, я совсем забыла про тебя… Тут что, вправду нет утиральника?! Тоже мне, дворянский номер!
   Ворон в ответ хрипло каркнул – толи насмехаясь над ней, толи сердясь из-за задержки.
   - Сам такой, - наугад ответила девушка, бросила кинжал на тумбочку – тот, перевернувшись несколько раз в воздухе, вонзился в идеально ровное лакированное дерево, наклонившись под небольшим углом к столешнице.
   Покосилась на мокрую кровать:
   - Снова кошмары... Но этот день должен был быть…
    Данна резко прервалась и замолчала. В голове зазвучал отчаянный, прерываемый рыданиями голос сестры, посещающий её в каждом ночном кошмаре: «Этот день должен был быть идеальным! Он… должен был… быть… идеальным!».
   «Когда это случилось? Двенадцать лет назад, кажется. Да, мне же и самой тогда было двенадцать. А Анеле – пятнадцать, и тот день вправду должен был стать идеальным, самым счастливым в её жизни. Шло лето, ещё более жаркое, чем нынешнее – воздух над полем, помнится, дрожал, словно подёрнутый рябью... Или, может быть, трясущийся от страха? Не знаю, никто никогда не узнает…».
                2
   - А ну стой! – крикнул высокий мужчина, облачённый в кольчугу, держа руку на рукояти меча. С двух сторон от телеги стояло не меньше десятка таких же молодцов. Данна, вплетающая в косы сестры цветы, на миг оторвалась от своего важного занятия. С удивлением заметила на лице отца испуг.
   - Папа, кто это?
   - Молчи, дочка, - Крон Молвил повернулся к незнакомцу, гордо расправив плечи. – Чем обязаны, господин?
   - Таможня. Заплатите пошлину – пять золотых.
   - Но мы не везём товаров. Да и что за пошлина, ближайшая граница герцогства в дюжине миль отсюда.
   - Действительно… - чужак пожал плечами – и вдруг выхватил меч, направив остриё в грудь отца. Мама закричала, Анеле вторила ей. Молчала только Данна, удивлённо хлопая глазами: ей до сих пор не верилось, что что-то может произойти, тем более в такой день. Плохое, конечно, случается – но с другими и далеко, не с ней, не с её семьёй. Не сейчас.
   - Спокойно! – поднял руку Крон. Голос его едва заметно дрожал. – Я везу старшую дочку на свадьбу в соседнее село. Жених ждёт её, пропустите. Я… отдам вам приданное.
   - Папа, нет! – схватила его за руку Анеле.
   - Не лезь в мужской разговор! Господин, вы согласны? В приданном пятнадцать золотых, это все наши сбережения. Вы примете такую… пошлину?
   «Таможенник» задумался.
   - Десятник! – вдруг крикнул один из окруживших телегу воинов. – Пусть гонит деньги, а невеста даст нам право брачной ночи!
   - Что!? – отец вскочил, рука его потянулась к поясному ножу.
   - Сидеть! – десятник ударил его рукоятью меча в висок, Крон упал на траву, как подкошенный. Громко завизжала мама, но её полоснули мечом поперёк груди, и крик захлебнулся кровью. Дальнейшее Данна помнила смутно. Кто-то стал хватать лежащие на телеге мешки с приданным – в них были одежда, посуда, хлеб для церемонии объединения родов… и деньги. Сразу двое мужчин стянули белую, как полотно, Анеле, на пыльную придорожную траву, стали рвать её яркое свадебное платье.
   - Нет! – отбивалась девушка, пытаясь пинаться, но её легко скрутили, задрали подол. Недоплетённая коса рассыпалась, выпали на землю мелкие белые цветы. – Не надо! Меня ждёт жених! Нет! Этот день должен был быть идеальным! Он… должен был… быть… идеальным!
   Данна, впрочем, плохо слышала её. Когда к ней потянулись чьи-то руки, она легко сумела увернуться – дома в салочках никто не мог поймать невысокую для своего возраста проворную девчушку. Юркнула было под телегу, всё ещё не веря в происходящее, слишком шокированная, чтобы испугаться: сейчас папа поднимется, вытрет с лица кровь, поможет встать маме, а проклятые незнакомцы отпустят сестру... Кто-то успел поймать её за ногу, потащил наружу – девочка схватилась за обод колеса, но мощный рывок заставил отпустить его, только в пальцах остались занозы.
   - Десятник, что с этой мелочью делать? – мужчина, крепко прижав её к себе, до боли сжал маленькую грудь. Теперь уже и Данна завизжала, забрыкалась, но тот словно не заметил.
   - Да в расход её! – крикнул кто-то, потянувшись к подолу лёгкого платья девочки, но начальник разбойников рявкнул:
   - Цыц, Карн! Продадим её магам, они сейчас скупают девок. Малявка, ты ведь девственница?
   - Пустите! – закричала вместо ответа Данна, но её уже никто и не слушал. Вздохнув, Карн закинул её на плечо и понёс прочь, в сторону недалёкой рощи, в которой, судя по ржанию, были лошади разбойников. Крикнул напоследок:
   - Не убейте нашу невесту, я на очереди. Только мелочь свяжу.
   Девочка дёрнулась, заколотила его по спине кулачками, вызвав лишь издевательский смех.
   - Пусти, гад! Пусти! – но вдруг замолчала, встретившись взглядом с Анеле, которую уже бросили животом на бортик телеги. Вздрагивая под напором очередного мужчины, она беззвучно шептала одними губами: «Этот день… день… идеальный… пожалуйста, нет… пожалуйста…». Глаза её были пусты, как у рыбы, лишённые тени мысли, слёзы на щёках уже высохли, застыв грязными дорожками. Все подруги завидовали ей – выходит замуж не просто по родительскому слову, а по любви. Никто не знал, что она тайно встречается с парнем из соседней деревни (да и как – между селениями семь с половиной миль!), пока девушка не забеременела. Отец, как узнал, сам поехал к Араму, её возлюбленному. О чём они говорили, никто так и не узнал, но когда Крон вернулся домой, заявил: «После сенокоса женитесь!». Анеле была счастлива, она словно летала все это время, дожидаясь самого главного, идеального дня…
   И Данна заплакала, заплакала лишь сейчас, бессильно опустив руки. Уже потом она узнала, что разбойники, разрушившие их семью – это выгнанный из столицы герцогства за пьяный дебош десяток наёмников, решивший отомстить бывшим работодателям таким мерзким образом. Но это было потом, а сейчас – лишь слёзы, пахнущая потом лошадь и жёсткие верёвки, до боли затянутые на лодыжках и запястьях. Были неопределённость и горе потери. А потом – удар по голове и темнота.
                3
   Громко каркнул ворон, вырвав Данну из водоворота воспоминаний. Слишком много эмоций. Когда единорог на расстоянии вытянутой руки, а в ладони уже кинжал, эти эмоции могут стать роковыми. Она знала это слишком хорошо.
   Девушка прошла к окну, упёрлась руками в подоконник. Все три луны – серебряная Вараландель, розовая Вариллина и голубая Варзелана – висели высоко в небе, рассеивая свои лучи сквозь сито густых туч.
   - Ну и что мне делать, Уголёк? – повернулась к птице охотница. – Я уже не усну сегодня, а днём меня ждёт встреча с единорогом.
   Ворон удивлённо посмотрел чёрными глазами-бусинками в лицо хозяйке, хрипло каркнул.
   - Ну да, наверное, стоит помедитировать, иначе я завалю охоту. А пить успокоительное не хочется. Но и медитировать мне, чёрт возьми, тоже не хочется!
   Уголёк отвернулся.
   - А ты как всегда красноречив, однако… - Данна решительно прошагала к двери. – Это ведь номер для особых гостей? Где-то тут должен быть... Вот!
   Девушка несколько раз дёрнула за уходящую в отверстие в стене верёвочку. Пару секунд ничего не происходило, она потянула вновь – где-то внизу раздалась отборная ругань, вскоре на лестнице раздались тяжёлые шаркающие шаги. Когда в дверь постучали, открыла. Лохматый заспанный трактирщик секунду пялился на полуголую постоялицу, рявкнул наконец:
   - Чего надо, чай, ночь на дворе!?
   - Мне нужна ванна.
   - Что? – хозяин опешил, гнев на заспанном лице на миг разгладился.
   - Ванна. Большая бадья, то бишь, полная горячей воды. Такая, чтобы я влезла в неё целиком. А так же мыло, полотенце и вино. Плачу серебром.
   Трактирщик открыл было рот, закрыл. Наконец просипел:
   - Тридцать серебряников…
   - Хорошо. И что-нибудь поесть. Пареную репу, пожалуй. И не жалей сахара, я люблю послаще!
   Мужчина кивнул, всё ещё не опомнившись, и Данна закрыла дверь перед его носом.
   Ворон осуждающе каркнул.
   - Что? Это его работа, в конце концов. Как вернётся, закажу тебе мяса.
   Уголёк довольно замолчал.
   
   Глава 4: http://www.proza.ru/2013/08/23/1862