Давайте, ребята, жить дружно!

ДАВАЙТЕ, РЕБЯТА, ЖИТЬ ДРУЖНО!

Бывают, конечно, люди – бирюки. Куда ни придут, хоть на работу, хоть в гости, - сидят, смотрят исподлобья, и слова из них не вытянешь, будто зарок дали. Но большинство любят поговорить, обсудить, поспорить, доказать, возразить - одним словом, выступить. О причинах, по которым люди так категорически делятся на две неравные части, рассуждать можно долго, но лично я хочу рассказать всего лишь о Григории Михайловиче Арзямцеве.
Молчуном назвать его было трудно, вернее, невозможно было назвать его молчуном – говорил он все время. Но вовсе не потому, что любил разговаривать. Нет, любил он другое: нравиться окружающим, причем не только женщинам, а всем подряд, - и полагал, что, непрерывно разговаривая, легче всего добиться всеобщей любви. Смешной человек, правда?
Хотелось бы, конечно, задать вопрос: а разве так уж обязательно нравиться всем без разбора? Но тогда придется спросить об этом и людей известных, разных там артистов, спортсменов и даже президентов некоторых стран. Тебя, допустим, выбрали президентом, народ проголосовал, значит, любит – вроде бы можно и успокоиться, но президенты народ неугомонный: то демонстрируют перед камерой свой накачанный обнаженный торс (это чтобы женщины ахнули), то садятся за штурвал самолета (это чтобы мужчины), то такую феню перед микрофоном выдадут, что у всех глаза на лоб полезут (это чтобы блатным понравиться).
Так что же нам спрашивать с Григория Михайловича, человека совершенно обыкновенного – такого же, как вы или я?
Поле деятельности у него было, конечно, поуже, чем у президента, но тоже ничего. Приходит, например, к нему почтальон, письмо заказное принес. Распишитесь, говорит.
- Сейчас- очки возьму, - кивает Григорий Михайлович. – А вы пока присядьте.
Возвращается из комнаты с очками, а почтальон как стоял, так и стоит.
- Что же вы не присели? – укоризненно говорит Григорий Михайлович. – Отдохнули бы хоть немного. А то работа у вас вон какая!
- Какая? – не понимает почтальон.
- Тяжелая. Целый день на ногах да еще с сумкой в десять килограмм. Это со стороны кажется, что работа не пыльная, а на самом деле - будь здоров. И в дождь, и в жару, и в метель.
- Да у нас метелей вроде не бывает, - недоумевает почтальон. – А когда в кои веки снег идет, мы и не ходим.
- А ответственность какая! – не унимается Григорий Михайлович. – Такую массу корреспонденции надо по ящикам разложить и не ошибиться! Я бы почтальона сравнил с диспетчером в аэропорту, напряжение не меньшее. А делаете свою работу вы виртуозно, честно вам говорю. За столько лет у меня ни одного письма не пропало!
Почтальон пожимает плечами.
- Да я на вашем участке месяц всего работаю. Расписываться-то будете?
- Буду, буду, - торопливо говорит Григорий Михайлович. – А может, чайку?
- Да нет, некогда, пойду.
Почтальон не понимает, что этому человеку, Арзямцеву Г.М., нужно и как от него отвязаться. Он неловко протискивается со своей сумкой в дверь и с облегчением идет вниз по лестнице.
Жена Григория Михайловича знает, что когда муж уходит в магазин, увидятся они нескоро.
Сначала он застрянет около работника, раскладывающего по полкам разные пачки и пакеты, посочувствует его нелегкой, но необходимой работе, пообещает карьерный рост и счастье в личной жизни ввиду такой привлекательной внешности.
Потом он подробно поговорит со старушкой, которая не может решить, какое мороженое лучше купить для внуков – они приезжают к ней только раз в месяц, и очень важно не ударить лицом в грязь.
- У вас замечательные внуки! – с чувством говорит Григорий Михайлович.
- А вы откуда знаете? – удивляется старушка.
- У такой бабушки не может быть плохих внуков! - восклицает Григорий Михайлович, и они расходятся довольные друг другом.
После еще нескольких остановок, он добирается, наконец, до кассы.
- Устали? – сочувственно спрашивает он у кассирши.
Кассирша смотрит на него непонимающими глазами.
- Устали, наверное, - сокрушенно качает головой Григорий Михайлович. – Еще бы! Целый день в одной и той же позе, в глазах от людей рябит, а они все идут и идут – ни отлучиться даже на минутку, ни чайку попить, ни еще чего. А теперь вдобавок я пришел… Я не могу вам чем-нибудь помочь?
Кассирша смотрит на него диким взглядом.
- Вы пробивать будете или как?
Григорий Михайлович виновато улыбается и начинает выкладывать из корзинки молоко, сметану, хлеб, кукурузное масло.
- Двадцать семь семьдесят.
Она смотрит в упор на этого странного человека и не может понять, чего это он? Клеится что ли? Но она уже и забыла, как это бывает, ей еще пару годков и шесть десятков стукнет. Да и он не мальчик. Больной, наверное, думает она и в ту же секунду о нем забывает.
Возле дома гуляет с собакой Марик с пятого этажа. Он кивает Григорию Михайловичу, но собаке в соседе что-то не нравится, она заходится в лае и рвется с поводка.
- Что это она? – пугается Григорий Михайлович. – Такая хорошая собачка, - голос его становится умильным, - умница, красавица. Ты, псинка, самая замечательная собака во всем доме.
Остервенелый лай.
- Во всем квартале!
Собака неистовствует.
-  Во всем городе!
Лай, хрип.
- Во всей стране! – выкладывает главный козырь Григорий Михайлович.
Истерика.
Увидев, что ничего не помогает и, определенно, не поможет, он горестно машет рукой и, ссутулившись, идет к подъезду.