Сталин и Яблочный Спас

  9 Мая 1996 года назначают меня старшим по проведению видеосъемок студией «ВОЕН-ТВ» Парада Победы на Красной площади. Следует отметить, с 1991 года по 1995 год Парады не проводились. В 1995 году Парад прошёл на Поклонной горе. Если бы Борис Ельцин решил проводить Парад Победы в Екатеринбурге (Свердловске), а потом, к примеру, в Городах - Героях, как дань уважения КО ВСЕМУ НАРОДУ, эта новация была бы призвана всем демократическим сообществом – ГЕНИАЛЬНОЙ! 
      Выборы Президента – однако – 16 июня 1996 года!
      И нашей скромной во всех отношениях студии дается редкое право снимать ВСЁ, будто мы входим в Президентский пул.  Наравне с такими акулами ЭСМИ, как CNN! Остальные иностранные информагентства оттеснены на задворки Красной площади. Мы стоим рядом с Верховным Главнокомандующим Вооружёнными Силами Российской Федерации. Надо отдать должное Борису Николаевичу – держал он себя, как ЦАРЬ!
      На здании ГУМа вывешен огромный баннер, воспроизводящий знаменитую картину с маршалом Жуковым на коне. Вдруг Ельцин хмурит брови, крутит величественно головой, находит взглядом мэра Москвы Юрия Лужкова и подзывает пальцем его к себе. Лужков «подыграл» императору, подбегает к нему мелкой рысцой.
      - Кто художник этой, понимаешь ли,  картины? – вопрошает Первый Президент России.
      - Василий Яковлев! – робко отвечает Лужков.
      - Представь на Государственную премию! – велит Ельцин.
      - Он умер в 1953 году, - огорченно вздыхает мэр.
      - Посмертно не могу! – отворачивается от Юрия Михайловича Президент.   
      Парад начинается ровно в 9 часов утра после боя курантов. К фронтовикам обращается Президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин, последний раз используя мавзолей как трибуну. Командует парадом командующий войсками Московского военного округа генерал-полковник Леонтий Васильевич Кузнецов. Принимает парад Министр обороны России генерал армии Павел Сергеевич Грачёв.
      Всё проходит прекрасно. Погода стоит отменная. Нам обещана премия, и мы с оператором Михаилом Львовым, в приподнятом настроении,  собираем аппаратуру. Нас ждут застолья и наши домашние. Вдруг к нам подбегает знакомый генерал и говорит срывающимся голосом:
      - Бегом, шагом марш, за мной! – и увлекает нас к Спасским воротам.
      И мы попадаем в Кремль на торжественный Прием в честь ветеранов Великой Отечественной войны. Проводим видеосъемки.  Поражаемся неувядающей красотой Элины Быстрицкой и её фривольным поведением с самим Президентом.  Её раскатистый смех раздается под сводами Кремля!
      Нас с Михаилом приглашают за стол. Ветераны войны двигаются медленно, но всегда в одном направлении. Выработанные за многие годы торжеств ветеранские навыки, позволяют фронтовикам обходиться в Кремле с официантами запросто. И мы уже в их семье - друзья после первой рюмки. Благо первый тост произносит Первый Президент России! Воспоминания, рассказы: - А помнишь, Иван?! – Как же не помнить? Бомбили Берлин!
      - Вы заметили, как ведут себя личные телохранители Президента страны, Ельцина? – вдруг спрашивает меня один из ветеранов. Описывать его нет смысла – ни одной приметы.
      Я смотрю в сторону президентского стола. Замечаю Александра Коржакова, начальника Службы безопасности Президента РФ. Приглядываясь, нахожу глазами еще несколько телохранителей. Пожимаю плечами.
      - А при СТАЛИНЕ личная охрана вела себя не так! – доверительно сообщает мне дед с орденами и медалями на пиджаке.
      Я уже догадываюсь, что старик начал разговор неспроста.
     - Вы знали ВЛАСИКА? – спрашиваю я с насмешкой типичного представителя поколения «The Beatles».
     - Николай Сидорович меня инструктировал на моё первое дежурство! – восклицает  ветеран. – Я офицер личной охраны товарища Сталина! – и он С НАИВНЕЙШЕЙ УЛЫБКОЙ вынимает из кармана пиджака потертое удостоверение, на котором желтеет фотокарточка молодого капитана госбезопасности. Читаю: «БОРИСОВ МИХАИЛ ЕВДОКИМОВИЧ» (как сохранил "корочку"?).
      Не могу себе представить, что человек с такой добродушной физиономией когда-то мог служить в личной охране свирепого, коварного и кровожадного вождя! Однако он продолжает свои размышления:
      - Когда проходил знаменитый Прием в Кремле, в мае 1945 года, наших ребят никто не видел. Мы работали, не афишируя свое присутствие. А сейчас? Они будто напоказ светятся! – не унимается человек с неприметным лицом. – Товарищ Сталин очень не любил, когда кто-то из охраны в таких случаях попадался ему на глаза.
      Сидящие за столом ветераны Великой Отечественной войны, среди которых находятся и генералы армии, и Дважды Герои Советского Союза, заняты своим привычным делом: наливают и закусывают, поглядывая в сторону президентского стола. К Борису Николаевичу устремляется большая группа ветеранов, если не сказать -  толпа, с рюмками водки и желанием прикоснуться к фужеру политического лидера страны. И захмелев, высказать монарху самое-самое! Жаль, Коржаков такие эксклюзивные видеосъемки запрещает. Видеокамеры сданы в отдельную комнату.
      Так состоялось мое знакомство с офицером личной охраны Сталина. Сегодня мне вспоминается один из замечательных рассказов этого скромного и незаметного в жизни человека.
      - 19 августа, в один из послевоенных дней, товарищ Сталин вызывает на Ближнюю дачу свой бронированный автомобиль  – ЗИС-115. Говорят, Сталин панически боялся покушения. Ничего подобного. Система его охраны была круглосуточной и круглогодичной. Он никогда не пользовался одним автомобилем два дня подряд. На автомобилях, которые его возили, номера были установлены только сзади и постоянно менялись. Никто в гараже не знал, на каком автомобиле сегодня поедет вождь. Он постоянно менял и запутывал маршруты. Часто в автомобиле он садился на приставной стул, а сзади садились другие люди. Внешне автомобиль Иосифа Виссарионовича не отличался от серийного автомобиля. Но это была только видимость. В двери, перегородки и дно кузова были вделаны броневые листы, в отделке салона использовались самые дорогие материалы. Сидения набивались пухом гагары и обшивались сукном. Каждая броневая панель машины проходила проверку: она подвергалась испытательному обстрелу на соответствие высшей категории защиты. На каждой, даже самой маленькой детали машины был выбит номер машины. Оконные стекла толщиной 75 мм были пуленепробиваемыми и приводились в движение встроенными в двери домкратами, - как заученную лекцию, произносит Борисов информацию об автомобиле вождя.
      - Садимся мы с ребятами по машинам, а меня товарищ Сталин зовет к себе. Едем в Кремль. День выдался солнечный, почти осенний. Проезжаем мимо остановки пригородного автобуса. Смотрим, стоят деревенские бабы и мужики пожилые в ожидании. Вдруг товарищ Сталин говорит: «Остановитесь»! Мы обомлели: такого распоряжения мы выполнить не имели права.
      - Товарищ Сталин! Есть приказ не делать остановок,  ни  при каких обстоятельствах! – заявляет старший смены полковник Рыбин.
      - Товарищ Борисов! – тихо обращается Председатель Совета Министров СССР к офицеру.
      - Я вынимаю ТТ из кобуры и приказываю водителю: «Немедленно остановиться»!
      ЗИС-115 останавливается напротив остановки.
      - В нарушении приказа, я открываю дверь. «Давно стоите, товарищи колхозники»? – спрашивает товарищ Сталин, выглядывая из машины. Люди оробели. Смотрят, дивятся на явление маршала СССР. – Не очень, товарищ Сталин, - осмелела одна из женщин, с лукошком в руке.  – Садитесь, подвезу! – приглашает Хозяин. – А люди оробели настолько, что виден даже испуг на их лицах. Мы вышли с ребятами, помогли им справиться с волнением. Посадили в машину. Едем.
     - Какие виды на урожай? – спрашивает руководитель страны. В ответ – молчание. Тут я замечаю, что в руках  деревенские держат корзиночки, прикрытые белыми платками.
     - Сколько зерна взяли с гектара? – продолжает расспрос  Секретарь ЦК КПСС.
      Одна из женщин толкает в бок мужика помоложе.
     - Тридцать центнеров, товарищ Сталин! – отвечает мужчина.
     - А первую заповедь колхозника: «Первый хлеб – государству»,  начали выполнять? – продолжает расспрос Иосиф Грозный.
     - Двести тонн ссыпали! – отвечает осмелевшая баба.
     - А каковы надои в вашем колхозе? – обращается Вождь в ней.
     - Шесть тысячь литров с каждой коровы доим, товарищ Сталин! – заулыбалась, наконец, женщина.
      Сталин окинул всех взглядом, внимательно изучая одежду и особенно обувь на каждом пассажире его лимузина.
      - Молодцы, что имеете такие показатели. А на прилавках, в магазине, всё есть? – прищурившись, спрашивает «верный ученик Ленина».
      Колхозники замялись.
      - Цены снижаются! – вдруг басом прогудел мужик в пиджаке и белой рубашке. – Грех жаловаться!
      - А не грех в рабочий день на автобусе кататься? – спрашивает неожиданно кремлевский диктатор. – Яблоки святить?!
      Деревенские жители побелели от страха. Бронированный ЗИС-115 несется на предельной скорости. Мимо проносятся поля с работающими комбайнами. Милиционеры, вытянувшись в струнку, отдают честь.
      - И я,  удивляясь проницательности товарища Сталина, догадываюсь, в лукошках – яблоки! А,  вспоминая свою деревенскую юность, мысленно чертыхаюсь: сегодня -  ЯБЛОЧНЫЙ СПАС! – замирает Борисов в своем рассказе.
      - Товарищ Сталин спрашивает притихших колхозников: «Почему в Москву едете? У вас же своя церковь стоит?». – Проезжая, мы видели церквушку невдалеке, за полем.
      - Так она закрыта! – почти шепчет старушка, забившаяся в угол салона.
      - Почему закрыта? Мы в последнее время столько сделали для Православной церкви! – восклицает советский царь.
      - Батюшки нет! – отзывается старушка.
      - Церковь в деревне стоит, а служителя культа в колхозе нет?! – недоумевает  бывший семинарист Тифлиса. – Вызовите ко мне Карпова! – раздраженно обращается Сталин к полковнику Рыбину.
       - Увидев ближайшую московскую церковь, товарищ Сталин дает команду остановиться. Мы высаживаем наших деревенских знакомцев возле церкви, те благодарят Хозяина, а он обещает им: «Товарищи колхозники! За ваш доблестный труд, священника в вашу деревню к Успению пришлют»!
     - Из Кремля мы возвращаемся поздно. Товарищ Сталин прошелся,  по своей устоявшейся привычке,  по территории Ближней дачи. Смотрю, подходит он к своей любимой яблоне. Он ее высаживал, орудуя своей лопатой с отполированной ручкой, прививал, водицей поливал. Вечером подул ветер, и на земле лежат спелые яблоки.
     - Товарищ Борисов, соберите яблоки. Нехорошо, когда плоды на земле лежат! – задумчиво произносит человек в маршальском мундире с Золотой медалью «Герой Социалистического труда».
     - А мы с ребятами никогда не позволяли себе что-либо срывать с деревьев. И даже поднимать с земли что-нибудь нам запрещалось. Не принято было! Я собираю яблоки в ведро. Товарищ Сталин выбирает самое крупное яблоко и дает мне: «ЯБЛОЧНЫЙ СПАС»! – говорит.  «Кушай»! – Я на службе, товарищ Сталин. Мне нельзя! Таким образом,  я принес домой яблоко товарища Сталина. Мы с женой сохранили семечки этого чудесного плода с необыкновенным ароматом! -  улыбается веселый офицер личной охраны Генералиссимуса. - Весной высадили у себя, здесь, на даче. И одно зернышко проросло. Сделали на побеге привой, - и он подводит меня к мощной старой яблоне, на которой висят необыкновенные яблоки. - Угощайтесь, сегодня Яблочный спас! – и я понимаю, почему Борисов пригласил меня в гости именно сегодня.
      Я пробую большое, своеобразной формы, яблоко на вкус. От плода исходит нежный, несравнимый ни с чем душистый аромат.
      - Сталинский привкус! - улыбается Борисов. - Увы, мы с супругой вкушаем его только в тертом виде, зубов нет!
      - А священника в деревенскую церковь прислали? – спрашиваю я.
      Борисов меня не понимает.
      - Сталин обещал батюшку прислать колхозникам! – напоминаю я.
      - По прибытии в Кремль, товарищ Сталин вызывает к себе уполномоченного по делам религии, полковника госбезопасности Георгия Григорьевича Карпова. Кстати, Карпов, в свое время, окончил духовную семинарию! И отдает ему распоряжение: подобрать священнослужителя в деревенскую церковь, о которой велась речь с колхозниками.
      Я спрашиваю Борисова о выполнении указания Сталина.
      - Я лично проверял это.  Мы с супругой  и сейчас иногда заезжаем в эту церковь. Служба в ней продолжается. Хорок в этой церкви на литургии исполняет кафизмы с каким-то особенным звучанием. А когда звучит "Вечная память, вечный покой", я чувствую, понимаю, кому певчие возносят молитву. Легкая рука была у товарища Сталина!
      «Да, - думаю. -  Легче пуха!»
      Приезжаю домой. Открываю Церковный словарь.      
      «19 АВГУСТА. День Преображения Господне. Описанное в Евангелиях таинственное преображение, явление Божественного величия и славы Иисуса Христа перед тремя ближайшими учениками во время молитвы на горе.  В русской народной традиции называется также Яблочный Спас».