Глава 27. Дьявольский обряд

Проснувшись  утром, Семен Семенович собрался на время покинуть свое убежище и  повнимательнее осмотреться кругом.  Но как только он вылез, слегка потянулся, распрямляя своё зажатое в неудобной позе тело, как тут же до него донеслись звуки монотонной музыки, периодически сопровождаемые ударами в барабан.
Не медля ни секунды, Грач забрался опять в своё укрытие. Укрывшись в который раз в баке, он отыскал в своем кармане спичечный коробок и, подложив его под крышку, соорудил, таким образом, удобную наблюдательную щель.  Тем  временем звуки становились все слышнее. Грачу они казались чем-то средним между ритуальной музыкой африканских индейцев и похоронным маршем. И вот музыка наполнила своим звучанием помещение. Загорелся свет, но не  тусклый, как накануне вечером, а ослепительно яркий.
Вчера Семен Семенович при бледном освещении не смог осмотреть полностью зал, где находился, зато теперь, огромный, из белоснежного камня, он просматривался как на ладони. Ряд величественных колонн стояли, выстроившись в шеренгу и, словно могучие Атланты, поддерживали потолок, придавая помещению строгость и молчаливую торжественность.
Потолок и стены заполняли изображения странных знаков, символов и цитат из заклинаний. Свободной от надписей оставалась только одна стена, находящаяся как раз напротив того места, где укрывался Грач. Но и она не пустовала, задернутая багровым полотном.
В середине зала возвышался ступенчатый пьедестал. Кое-где у стен из квадратных тумб торчали зажженные факелы.
В зал постепенно входили люди, рассредоточиваясь по всему помещению. Большую часть вошедших составляли  карлики, но среди них были и люди вполне нормального роста. И только все то же чудовищное сходство объединяло их всех — это уродство лиц или тел, словно все они были собраны здесь специально по этому признаку.
-Господи,— взмолился Грач,— не карай меня за мое любопытство, теперь я понял сам, что совершил огромную  глупость, оставшись здесь на ночь, но не отступать же сейчас; а впрочем, и некуда.
В зале собралось около двухсот человек. Было похоже, что в этом странном подземном мире начинается что-то очень загадочно-таинственное. Постепенно музыка затихла, и только барабаны усилили стук. Их бой был ритмичным и четким, словно они выстукивали ритуальный марш.
Услышав эти звуки, собравшиеся стали опускаться на пол, усаживаясь на согнутые в коленях ноги. В этот момент из другой двери, которую Грач до сих пор не приметил, важно вышагивая, вышли шесть человек, одетых в черные плащи и маски. Они прошли перед собравшимися. Около пьедестала все остановились.
Семен Семенович обратил внимание, что все встали в круги, начертанные накануне вечером. Один из вновь вошедших повернулся лицом к залу и обратился к собравшимся:
-Мы приветствуем всех вас и надеемся, что великие силы ада и тьмы се-годня с нами и помогут свершению нашего общего дела… Сегодня еще одна душа должна прийти к нам по доброй воле и подчиниться дьяволу.
Говоривший замолчал и внимательно стал всматриваться в глаза стояв-ших перед ним людей, пытаясь прочесть во взглядах все их тайные мысли, будь то мысли одобрения или отчуждения. В толпе пробежал тихий ропот, и несколько человек в один голос выкрикнули:
-Да сбудется воля Ваша и защитит нас князь тьмы.
Оратор протянул руки к толпе и изрек следующее:
-Пусть слова ваши будут реальны и сильны, ибо ничего нет могущественнее слова человеческого.
Закончив так приветствие, он взял у стены горящий факел и, направился с ним к стене, завешенной тканью; не доходя трех метров, поднял руку с факелом вверх и, прочертив огнем в воздухе магические знаки, вернулся к остальным. Лишь только он встал на свое место в кругу, все шестеро, припав на одно колено, гнусавыми голосами произнесли:
-Люцифер – ас – ас - , князь тьмы, мы ждем тебя!
Наступила непродолжительная пауза, после которой, откуда-то из глубины, прогремел страшный рев и красная ткань, висевшая на стене, как от сильного потока ветра, надулась, словно парус при шторме и, сорвавшись, отлетела далеко в сторону и опустилась на холодный камень.
За тканью оказалась не стена, как предполагал вначале Грач, а небольшая квадратная площадка, в середине которой ступенчато были расставлены высокие подсвечники с зажженными свечами. В самом центре, между подсвечниками, на ковре из красного бархата лежал череп. Из глазных отверстий его струился свет, словно внутри были зажжены два ярких прожектора.
Перед шеренгой горящих свечей стояла небольшая скамья, на которой высилась стеклянная чаша. Как бы в завершении всей этой ужасной компози-ции, на заднем плане висел огромный портрет с изображением головы козла. Зловещее выражение его морды, неестественно длинные рога и огромные уши, больше похожие на ослиные, привели Грача в ужас. Невольно все его тело содрогнулось как от легкого удара током.
-О, господи, только бы не сойти с ума,— прошептал Семен Семенович.
Тем временем события в зале понемногу развивались дальше. Шесть че-ловек, одетые в черные плащи, вышли из своих кругов и двинулись по направлению к площадке. Откуда-то вслед за ними вышло еще несколько мужчин, державших в руках большие бубны и огромные, почти с их рост палки, выполненные в виде кости.
Вся эта группа вновь вошедших, выстроилась пирамидально и, издавая ритмичные удары по своим инструментам, начала отплясывать церемониальный танец. Все присутствующие в зале, сидя на коленях, словно участвуя в танце, раскачивались из стороны в сторону, издавая при этом утробные звуки.
Закончив танец, все основные участники этого действия отошли в даль-ний угол. В ту же минуту из глубины зала раздался громкий голос: «Пусть тот, кто удостоен чести, отдать свой разум для великой цели, войдет сюда и станет жертвой вольной, оставив душу здесь для мести кровной!»
Следом за этими словами из боковой двери несколько карликов вывели парня. На вид ему было не более двадцати пяти лет, он был стройного атлетического сложения, достаточно высокого роста. Рядом с карликами этот молодой человек походил на сказочного Гулливера, случайно забредшего сюда.
Грач обратил внимание, что походка этого парня была неестественно синхронной, нечто похожее он уже видел — так же передвигался его тогда еще рабочий Гриня, когда после исчезновения на несколько дней объявился вновь. «А не побывал ли и он здесь?— промелькнуло в голове Семена Семеновича,— Может, и Нелли подверглась такому испытанию, отчего стала в последнее время странной?»
Действие в зале продвигалось дальше, словно шел на сцене не один раз отыгранный спектакль, где актеры давно вошли в роль и их игра была похожа на не отрепетированную реальность. Парень, подталкиваемый сзади, медленно проходил к середине площадки, глядя перед собой пустыми ничего не видящими глазами. Его подвели к чаше. Один из карликов, надавив на плечо жертвы, усадил его на колени и, повернувшись к нему лицом, спросил:
-Тебе выпала великая честь — стать избранным, готов ли ты к этому?
-Готов,— вялым голосом пробубнил парень.
-Не осталось ли доли сомнения в твоей голове?
-Нет.
-Не коснулось ли тебя раскаяние: уверен ли ты полностью в том, на что идешь?
-Да,— словно и, не совсем понимая, о чем его спрашивают, отвечал па-рень.
Последний его ответ подхватила толпа и из зала послышались выкрики:
-Он готов, готов.
Наступила непродолжительная пауза, вслед за которой в зал выскочили две длинноволосые девицы. Пряди  их густых, рыжих шевелюр, словно накидки, прикрывали голые стройные тела почти до колен. На голове у каждой по лбу перетянута была черная лента. Одна из девиц несла поднос с набором необходимых для церемонии предметов. Подойдя к ковру из бархата, она опустилась на одно колено и, поставила поднос рядом с черепом, затем резким движением вскочила на ноги и подбежала к своей попутчице. В этот момент вновь зазвучала музыка и девушки начали тан-цевать.
Это был еще один церемониальный танец. Они кружили по залу, изредка взбегая на площадку и извиваясь на ней, словно змеи, перед горячими свечами. Казалось, в танце извивается все их тело: руки то и дело выделывали странные пируэты, словно рисовали в воздухе загадочные знаки, в прыжках ноги парили над полом, перенося их хрупкие тела из одного места в другое. Со стороны казалось, что они танцуют в клубе огня, их ярко-рыжие волосы вихрем кружили вокруг всего тела, напоминая разыгравшиеся языки пламени.
Этот странный танец был неописуемо изящен и необычайно красив. Се-мен Семенович обратил внимание, что девушки отличались от всех присут-ствующих — у них были стройные, словно точеные фигуры, красивые ноги и прекрасные юные лица.
Музыка постепенно стихла, и девушки так же внезапно, как и появились, скрылись в глубине зала. По всему было видно, что приближалось время основной церемонии.
Вперед, к центру, шагнул один из шести, по-видимому, основных в дан-ном действии мужчин. Взяв с подноса нож и приблизившись к юноше, глядя в его стеклянные глаза, он стал ножом в воздухе рисовать прямо над головой жертвы знаки, еле слышно произнося при этом ряд заклинаний. Затем, обведя лезвием ножа вокруг запястья юноши, резким движением надрезал кожу, оставляя кровавый след, словно дьявольский браслет на руке.
Из раны засочилась кровь, но парень не дернулся и не шевельнулся, будто руки были не его, а все происходившее не имело к нему ни малейшего отношения. Он словно только существовал физически, а вся его суть витала где-то в другом мире.
На площадку вышли два помощника, они подставили под капающую кровь чашу и, выждав, пока нужное им количество не налилось в емкость, занялись руками парня. Взяв с подноса пиалу с темной, густой смесью, напоминающую мазут, нанесли ее на рану, замазав, словно пластилином, рану полностью. Действие этой странной мази остановило кровь и тонкой корочкой мгновенно затянулось на запястье.
Мужчина, совершавший основное действие, не переставал все это время читать заклинания и теперь, когда помощники закончили свою работу, обмакнув в чашу с кровью нож, гладкой стороной лезвия провел по лбу, ногам, животу парня, рисуя кровью незнакомые Грачу символы и буквы. Покончив с этой процедурой, обращаясь к жертве, он громко крикнул:
-Ты чувствуешь боль?
-Нет!— глухо и четко, словно машина произнес парень.
-Значит ты готов?
-Да!— все так же неестественно ответил он.
Мужчина взял с подноса затылочную часть черепа и, зачерпнув из чаши кровяной жидкости, протянул ему. Парень, словно пиалу, поднес череп к губам и выпил содержимое.
Все тот же, совершавший ритуал мужчина, забрал череп и положил на место, после чего, повернувшись к присутствующим, сделал знак рукой, требуя тишины. В зале воцарилась мертвая тишина, слышалось только тихое потрескивание огня от зажженных свечей и факелов.
На середине площадки возникло следующее действующее лицо. Это тоже был довольно высокий мужчина, его уродливое лицо уже видел Грач из бака накануне вечером.
Он приблизился к юноше и, без промедления подняв вверх руки, начал делать над его головой очень странные движения. Было похоже, что оно пытается усилием воли что-то вытянуть изнутри. Тут Грач заметил, как над головой парня действительно появляется еле заметное облачко яйцевидной формы, постепенно вырастая над ним, словно оно выползало из макушки. Мужчина, напрягая все мускулы рук и, казалось, прикладывая при этом неистовые усилия, тянул и тянул это облако вверх. Последним усилием он напряг все тело, и, казалось, сконцентрировав всю свою силу и мощь, оторвал это маленькое облачко от макушки своей жертвы.
Как только результат деяния был налицо, парень побелел и грузно шлепнулся на пол, а совершивший дьявольскую работу палач залился победно-истерическим хохотом.
-Вот оно — счастье и власть!— выкрикнул он.
Грач, созерцавший всю эту картину, чуть было сам не лишился чувств, оцепенев от виденного ужаса. Шоковое состояние мгновенно парализовало все его части тела, не оставляя способности двигаться, лишь только мозг старался инстинктивно защитить его. В мысленном центре завертелись все механизмы и как на экране компьютера стали с огромной скоростью выдавать слышанные когда-то обрывки молитв, мольбы ко всевышнему о спасении души.
-Не приведи господи, избави от лукавого, помоги и защити,— шептал он.
Но церемония еще не была завершена. Все то же действующее лицо, вы-тянувшее духовную суть парня, подняло облачко вверх и, зажав в своих мускулистых руках, разорвало на две половины. К мужчине подошла одна из девушек и протянула прозрачный сосуд. Он бережно опустил одну часть облака в горлышко, после чего его помощница закрыла сосуд сверху пробкой.
В руках у тирана-магнитезера оставалась вторая половина этой облакообразной массы. И он, словно одевая резиновую шапочку, натянул ее на голову безжизненно лежащего у его ног парня. Завершив последний этап своего деяния, он повернулся к толпе в зал и, лихорадочно тряся у себя над головой руками, крикнул: «Душа на месте!» Затем, обращаясь к кому-то не видимому и глядя в потолок, добавил: «Окэс, омери, асмуты, душа в руках сатаны и в нашем подчинении!»
От его последних слов ликование охватило толпу, словно по команде собравшиеся стали веселиться и выкрикивать что-то с мест. Под этот всеобщий шквал радости основные действующие лица покидали зал. Первыми выбежали девушки, следом важно шествуя, прошли шесть человек, одетых в черные плащи. Как решил Грач, эти шестеро были неким основным костяком в этой чертовской вакханалии. Все они были, как и основная масса уродливы, но не карлики. Под плащами просматривались контуры хорошо сложенных мужских тел.
Следом за ними из зала вынесли парня, который стал жертвой на сего-дняшнем ритуале. Он все так же был бледен и еще не пришел в себя, хотя веки его немного подергивались, а на лице появилась странная улыбка удовольствия, словно он пребывал в грезах приятного сновидения. Несколько карликов собирали по залу инвентарь, тушили свечи и факелы.
В толпе ликование постепенно ослабевало и переходило в обычные  разговоры, которые сливались и напоминали шумный базар. Но вскоре и здесь накал страстей утих и все, не спеша, вышли из зала. Через несколько минут от пышной церемонии не осталось и следа, последний из присутствующих погасил за собой бледный свет в угловых светильниках.
-Ну, вот и славненько,— проговорил он вслух,— еще один день прожили не зря.
В зале остался только один Семен Семенович, не замеченный никем, но оказавшийся нежелательным зрителем в дьявольском театре. Грач понимал это, пытаясь осознать виденное. Еще он задумывался о своей дальнейшей судьбе. То, что его еще не заметили, было пока счастливой случайностью, но эта случайность грозила обернуться роковой минутой.