Мальчик мама мир

                стране, в которой отсутствует диагноз аутизм

    Золотая гондола месяца плавно скользит по каналу троллейбусных проводов. Из приоткрытого окна доносится тихая мелодия. Это «Нежность» Шопена. Одиннадцатилетний мальчик старательно играет ее на стареньком фортепьяно. Гондольеро слушает, зачарованный. Не первый раз останавливается он возле этого окошка. Он знает, что мальчика зовут Митя. У него очень красивая мама. Когда сын играет, она часто стоит возле окна и смотрит то куда-то вдаль, то на небо с одним и тем же немым вопросом в глазах. Она часто грустит, прячет глубоко внутри себя горькие слезы. Она не знает, что принесет следующий день: боль или редкую радость, принятие или отвержение. Но она знает, что снова будет рядом с сыном. Всегда вместе.

    Мелодия затихает. Митя встает, идет к маме и крепко обнимает ее за плечи. Гондольеро поспешно отталкивает свое суденышко. Митиной маме не увидеть его, а вот Митя вполне способен разглядеть каждую деталь одежды гондольеро, каждую морщинку на его немолодом лице. Но пока гондольеро не готов к этой встрече.

    Поэтому гондола плавно скользит дальше по намеченному пути, а Митя с мамой еще какое-то время стоят возле окна.

    - Митя, что там внизу? – спрашивает мама.

    -  Автобус, - коротко говорит мальчик.

    - Автобус какой? – продолжает мама.

    - Желтый, - кидает Митя и с безразличным видом уходит к своему столу. Там, на листе бумаги рождаются фантастические звери с квадратными головами, причудливые деревья. Удивительные сочетания цветов, оттенков могут поразить воображение любого художника. Стену над Митиным диваном украшает множество рисунков.

    - Митя, я набрала тебе ванну, - мама смотрит на рисунок сына, - скоро пора ложиться спать.

    Мальчик, казалось бы, не слышит ее. Он весь в своей картине, ему необходимо довершить последние детали.  И только после этого он отвлекается от творчества и идет в ванную. Долго раздевается, путаясь в одежде. Пуговицы и прочие застежки плохо поддаются ему. Он предпочел бы, чтоб его раздела мама, но мама строга.
   
    - Сам,  - говорит она.

    Митя залезает в теплую ванну с пеной.

    - Купайся, - мама заглядывает в приоткрытую дверь. – Через 10 минут я приду мыть тебе голову.

    10 минут. Митя останавливает время. Он разглядывает легкую пористую пену. Каждая ее ячейка – это секунда. Митя держит на ладони тысячи секунд. Он сжимает пену в кулаке, и секунды лопаются, утекают сквозь пальцы. Их больше нет, и никогда не будет. Нет тех, что были в кулаке, но есть те бесконечные, что спрятались в пене на поверхности воды. 1, 2, 3, 4…, 57…, 99…, 182…, 209… На 297 входит мама. Митя громко кричит, раскачивается из стороны в сторону, вода выплескивается на пол, мальчик колотит ладонью по поверхности воды. Он не досчитал поры-секунды…  Мама не выдерживает и срывается на крик.

    Где-то за много кварталов отсюда этот крик врывается в уши гондольеро. Ему хочется развернуть гондолу обратно, причалить к окну и крепко обнять эту красивую женщину, погладить по длинным светлым волосам, прошептать ей на ухо что-то ободряющее… Но все это не в его силах. Он может лишь наблюдать.

    Крик в ванне прерывает резкий звонок во входную дверь. Мама поправляет намокшее платье и идет открывать.

    - Да сколько же можно, у меня евроремонт!!! - соседка с нижнего этажа возмущена. - Я в конце концов подам на вас в суд, не рассчитаетесь!

    Крик соседки превращается в визг. Мама торопливо бормочет извинения. Ей больше нечего сказать. Она понимает, что эта ситуация может повториться еще не раз. Понимает и соседку, которую они с сыном заливают регулярно. Но она не понимает, как объяснить сыну, что тете Марине плохо от того, что Митя выплескивает воду.

    - Наплодили инвалидов, - небрежно бросает соседка и спускается к себе. С гулким возмущением хлопает дверь ее квартиры.

    Маме хочется плакать, но слезы застряли где-то в глубине и не выходят наружу. Она возвращается к своему ребенку. Он уже успокоился, мама моет ему голову. Наконец, он в чистой пижаме, розовощекий, в уютной мягкой постели пьет теплое молоко с печеньем.

    На мягких лапах в комнату заходят сны, окружают детскую кровать. Кошка Мурзя сворачивается клубочком в Митиных ногах. Комната наполняется тишиной.

    Мама ищет в сумочке сигареты.

    На балконе прохладно. Август развесил по небу гирлянды звезд. Зреет рябина в маленьком палисаднике.

    «Нужно довязать свитер, - думает мама, - потом можно будет взяться за новый заказ. Это хорошее подспорье».

    Она возвращается на кухню, наливает кружку кофе. Часы на холодильнике показывают пятнадцать минут первого.

    ***

    Она засыпает, и сначала ей снятся яркие шерстяные нити, из которых вывязывается радуга. Радуга-мостик, мостик между ее сыном и окружающим миром. Вот Митя идет по нему, но почему-то на середине спотыкается, падает, неловко цепляется за петли… А невидимая рука уже распускает вязание. А Мите так нужно перейти мостик до того, как кто-то с той стороны начнет распускать нити…

    Потом ей снится мальчик. Это одновременно и Митя, и кто-то другой. Он гоняет с мальчишками в футбол, хулиганит на уроке. Он любит физкультуру и историю, терпеть не может математику и физику. На полочке в его комнате – фигурки средневековых рыцарей. Он раскрашивает их акриловыми красками. Он с трудом просыпается по утрам и не хочет рано ложиться вечером… Он ждет с работы родителей, берет у мамы сумку с продуктами, после ужина часами болтает с отцом – преподавателем гуманитарного вуза.

    Этот мальчик… Он так часто снится ей. Каждый раз во сне она протягивает к нему руки, чтобы обнять, но он словно растворяется в воздухе. Она обнимает пустоту. И просыпается.

    Митя еще сопит, уютно свернувшись калачиком под одеялом. Никто не знает, о чем его сны. Только таинственный гондольеро может проплыть вдоль берега его сновидений, но пока ему не до того: он смотрит в другие окошки и видит разное.

     Изо дня в день на завтрак мама варит манную кашу. По утрам Митя отказывается есть что-то другое. Манная каша, политая клубничным вареньем, и кружка теплого какао – много дней, много месяцев подряд.

    Пока сын спит, мама пьет кофе с бутербродом и смотрит новости в интернете. Звонит сестра, жалуется на жизнь. Дочка совершенно отбилась от рук, сделала себе немыслимую прическу, общается со странной компанией, недавно уронила из кармана пачку сигарет, конечно, говорит, что не ее…

    Разговор прерывается криком Мити. Он проснулся и не увидел мамы рядом. Только чужой мир, в котором так неуютно одному.

    Митя умывается и старательно чистит зубы. Равнодушно ест манную кашу.

    - Теперь одевайся, - говорит мама, когда с завтраком покончено, - сегодня у тебя занятия в студии керамики. Она достает ему одежду из шкафа.

    ***

      Улица встречает их моросящим дождем. Митя любит дождь. Он смотрит на пузыри и круги в лужах. Он идет напрямик и его мало волнует, что он может начерпать полные кроссовки воды. А мама боится, что он простынет. Надевает ему капюшон на голову.

    - Обойди, - кричит мама, если видит, что сын направился к очередной луже. Митя нехотя обходит одну лужу и тут же устремляется к другой.

    Студия керамики недалеко от их дома. Это одно из немногих мест, где Митю любят и ждут. Мама отпускает сына на занятия с девочкой-волонтером, студенткой педагогического университета Аленой. Целый час мальчик с удовольствием занимается. Глина успокаивает его.

    Мама вяжет на диванчике в холле. Сын возвращается к ней, кажется, он доволен.

    - Сок, - просит он.

    - Да, Митенька, мы сейчас зайдем в магазин. Какой сок ты хочешь? – мама убирает вязание в сумку.

    - Персик, - отрывисто произносит Митя, глядя, будто через маму.

    Солнце заливает ярким светом холл. Дождь совсем прекратился.  Мите хочется гулять по облакам, отражающимся в лужах, но мама крепко берет его за руку.

    Они заходят в магазин. Митя громко кричит: в магазине слишком много народу, кто-то с кем-то ругается. Сгорбленная старушка пристально смотрит на мальчика:

    - Ай-ай-ай, - такой большой, а так кричит, стыдоба!  - Она переводит взгляд на маму. – Плохо, доченька, сына воспитываешь, вон как избаловала…

    У мамы нет сил, чтобы объяснять. Просто вдруг перед глазами проносится миг за мигом история: радость ожидания малыша и любимый супруг рядом, сложные роды и выписка из роддома. Проблемы начались почти сразу. Но точный диагноз поставили только к четырем годам. А до этого – скитания по врачам, немые упреки прохожих, вот такие вот старушки, которым с высоты возраста, конечно, виднее… Смерть мамы, алкоголизм мужа, его уход из семьи…

    Мир вдруг стал зыбким и неустойчивым, все поплыло перед глазами… Следующее, что она увидела – это белые халаты, шприц, заплаканные глаза Мити, которого кто-то держал за плечи.

    - Женщина, мы должны вас госпитализировать. У вас… и какие-то непонятные медицинские слова…

    Она чувствовала жуткую слабость, но встала и медленно сделала шаг навстречу сыну.

    - Я отказываюсь от госпитализации, - тихо, но уверенно произнесла она, повернувшись к врачам. – Если нужно что-то подписать, я подпишу… Митя, пойдем домой.

    Толпа расступилась, пропуская их. В тишине хлопнула дверь магазина. В канале троллейбусных проводов притормозила золотая гондола. Загадочный гондольеро осторожно вложил невидимую звезду надежды в руку красивой молодой женщины...