Котовасия

Фарс

Котопредставление
Как же это началось, вся эта история с котом и бабулей на знаменитом предвыборном плакате?
Как-то так просто, с обычного офисного прикола. Когда Светка впервые показала макет «кота и бабули», мы ржали, как сумасшедшие: надо быть полной дурой, чтобы такое придумать… Хотя надо отдать Светке должное: и кот, и бабуля - замечательные, а сама идея - фигня…
Светка буквально умоляла нас повесить баннер с «внукоотступником» и пожилой «котофилкой». Однако Клиент прямо сказал, что это он оплачивать не собирается, и если мы хотим, то можем повесить борд от себя лично и за свои наличные. Мы скинулись, потому, что идея была архишкодная, а Светка -архинесчастная из-за повального непонимания.
Начало месяца: у «рекламщиков-наружников» - смена сюжетов на плоскостях. Кот и бабуля уютно устраиваются на пересечении двух улочек на окраине украинской окраины. Мы замерли и ждем, Светка счастлива. Коту с бабулей все равно - они не знают, что уготовила им судьба. Дни идут, сюжет висит, все, кто скидывался на аренду борда, «зверем» поглядывают в сторону Светки. На десятый день Светлана почувствовала себя виноватой и предложила удержать с ее и так небольшой зарплаты хоть что-нибудь в фонд «провальной политической идеи». Мы поспорили для приличия, но, все же, согласились.
На двадцатый день «рекламщики-наружники» сообщили, что борд немного обветшал: хорошо бы его подклеить, а то текст с «бабулиным проклятьем» неважно читается, хотя пока еще читается. Мы коллективным, категорическим отказом ответили, что способны признавать ошибки, и стали биться над новой концепцией, но тут в офисе раздался звонок. Подумаешь телефон, но…
На наш городской телефон не звонили уже несколько лет, обычно туда звонят, чтобы напомнить о необходимости его оплатить или из справочной телефонной службы, уточняя, наш ли он по-прежнему.
С другой стороны провода красивый женский голос стал уточнять, не мы ли авторы бигборда на пересечении двух улочек на окраине, и даже описал сюжет, упомянув главных действующих лиц, потом поинтересовался, что мы делаем в ближайшую пятницу и не сможем ли мы, взяв с собой «бабулю и кота», приехать на ток-шоу в украинскую столицу. Я ответил: «Конечно!». И замер. Окружающие ожидали объяснений.
Фраза «Мы знамениты» прозвучала скорее как: «Мы в опасности», таковой она и была. Мы бросили вызов системе, ой, нет, не так: мы разбудили дракона (тоже чушь какая-то), своей шуткой и неосмотрительным словом мы поставили себя под удар… Были и еще версии, но вышеприведенные были основными. Казалось бы, нас зовут, чтобы похвалить?! Нет. Ругать, тогда зачем кот и бабуля. Выяснить, кто виноват, тогда почему на ток-шоу, а не в прокуратуру? Одни вопросы, много вопросов. Вот так вдруг из рекламщиков в революционеры… Ой, мамочка…
Без идеологии и вождя революционерам никак нельзя. Покаянно ползать на пузе и просить пощады - поздно: сюжет с котом шествовал по центральным каналам. Теперь все наши телефоны, даже домашние, трезвонили как в Смольном (ой, опять неудачное сравнение). Подписку о невыезде никто из нас не подписывал пока, за границу, понятно, не выпустят, в поезда тоже лучше не соваться, личным автотранспортом до ближайшего КП, а затем остается только автостопом, из этой жизни, города, от кота и бабули. Светка, Светка, что же ты наделала?..

Чисто гоголевский сюжет
Все наше небольшое агентство из семи человек отправилось «в бега». Этим мы занимались впервые, поэтому опыт черпали только из книг и фильмов. Для начала поменяли телефоны, наврали друзьям и близким о работе на «корпоративе» в Турции у «самого крупного» (опять же выдуманного) клиента, взяли теплые вещи (в августе), сухари в булочной, понятное дело - ноутбуки и, безусловно, деньги, кредитки, загранпаспорта. Четыре креативных, абсолютно небрутальных, небывавших в походах мужика и три девушки, думающих, что на нас можно положиться, отправились в украинскую глубинку, на восток, в сторону России-матушки...
С автостопом у такой компании шансов не было, поэтому мы ехали на периферийных автобусах, понятия не имея, каким будет наш ночлег. Когда часы показали, что путешествие длится семь часов, мы решили что «оторвались» достаточно, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.
Семнадцать тридцать. Деревня Озерная в Полтавской области. Первый день пути. Закончился асфальт и надежда встретить здесь гостиницу. Проходя мимо деревенского кладбища, услышали плачь, искренний, не такой пронзительный, как у Ярославны, но все равно, тронувший наши чуткие сердца.
Прямо на траве, среди в разной степени ухоженных могил, сидела девушка лет двадцати и рыдала. Очевидным было то, что она никого не оплакивала, просто справлялась с горем, как могла.
Горе у нее оказалось необыкновенное. Она - местный фельдшер, сводит концы с концами, находясь в бесконечном поиске бензина для «скорой помощи», бинтов, йода, шприцов и много чего еще, но перечисленные материальные ценности являются первостепенными и край необходимыми. Помощь пришла неожиданно от сельского головы, он предложил фельдшеру стать председателем избирательной комиссии на ближайших выборах и немного ему помочь с избирателями, чтобы обязательно с большим численным преимуществом выиграли «те»... На наш недоуменный коллективный взгляд она уточнила: «Те, кто надо».
На кладбище наша фельдшер по приказу сельского головы и набирала численное большинство.
Ей нужно было всего-то добавить три тысячи «мертвых душ» в избирательные списки, чтобы вне зависимости от того, как будет голосовать село, выборы выиграли «те». Поняв задание буквально, она ходила и переписывала фамилии, имена, отчества и годы рождения прямо с могил. Но на кладбище было только тысяча двести усопших. «А где взять еще тысячу восемьсот?» - риторически спросила она, и вернулась в плачь.
Пока девушки девушке сочувствовали, мужчины недоумевали: нам бы ее проблемы… «Пиши!» - скомандовал я, и стал генерировать фамилии из того, что видел У нас тут же появился Илья Семенович Оградкин, потом Максим Могила, Тополев и Туполев, Виноградов, Яблоков, Иван Иванович Сирень и так еще три тысячи раз.
Тетрадка заканчивалась, а фамилий у опытного креативщика на весь Китай хватит! Мы с мужиками только в раж в вошли, когда сияющая фельдшер сказала: «Достаточно!»,  и поинтересовалась, чем может нас отблагодарить. Тут мы затарахтели без умолку: кто парного молочка с булочкой, кто сала с самогоном пожелал. Девушки за нас виновато краснели. Светка фыркнула и пошла в село, заявив, что будет нас ждать в местном баре, а когда фельдшер попыталась уточнить: «Где именно?», Светка была уже далеко.
Дом у фельдшера Алены был знатный, трехкомнатный, от родителей оставшийся, жила она в нем со своей старшей сестрой, более здравомыслящей. Сестра Анна не мечтала победить все болезни на своем участке, она заботилась о том, что будет есть сама и ее младшая глупая сестренка, работала на птичнике, приносила зарплату, яйца и кур. Но парным молоком и самогоном с салом нас сестры тоже побаловали.
Кстати, старшая рыдала ничуть не хуже младшей, что за порода? Чуть что - плакать, а если плакать, то прям, как вторая сестра. У Анны была информация о том, что на их птичник готовится рейдерский захват. Участковый Митька Никифоров (еще вчера сопли рукавом вытирал, а сегодня - власть!!!), притащил предписание Михалычу (это директор птицефермы), подготовить экспертизу на кур из наркоконтроля о том, что добавляемые в корм зерна конопли не являются наркотиком, а куры не являются носителем наркотической зависимости. Он обещал раскрыть секрет популярности Михайловской курятинки, а самого Михалыча на пятнадцать лет за хранение и распространение «упаковать».
   
Ферма беспредела
А тем временем Светка искала в этой глуши признаки цивилизации, говоря по простому - бар. Обойдя все две тысячи дворов вдоль и поперек, она поняла, что таблички «Сельмаг», «Клуб», «Правление» и «Сельский совет» - единственные, и что если постарается, то найдет ещё табличку школы с детским садом, и все! Хотя в таком маленьком населенном пункте может не быть ни школы, ни детского сада.
Зато на окраине, где встречают коров, было многолюдно и даже очень, буренки не спеша, в развалочку топали в направлении села, хозяйки и хозяева делились местными новостями в ожидании любимой скотины.
Очень вальяжно, в некотором отдалении от других, сидел веснушчатый парень, сидел и важничал, как отличник в третьем классе, по всему было видно, что он обязательно даст списать - только попросите, и важничает он только потому, что положение обязывает. Эх, парень, парень...
Светка уселась невдалеке, понимая, что за время третьего ее обхода нового бара в селе никто не построит. Раз нет его здесь - значит, он и не нужен в этой глуши.
Рыжий видя, что Светка недостаточно почтительна к его важности, как-то весь собрался, стал еще втрое важнее прежнего, четким солдатским шагом промаршировал к Светлане, и с достоинством, четко, безаппеляционно потребовал предъявить ему документы. Так к Светке никогда и никто не поткатывал. Надо «важному парню» отдать должное: он держал «образ» хорошо, и не «кололся».
Светка попытался пошутить с Дмитрием Николаевичем (так представился веснушчатый), что предъявлять ей нечего, и ему незачем время терять: он не в ее вкусе. Митяй, которого уже несколько раз окликивали местные девицы с просьбой уняться и оставить приезжую в покое, не оставлял и не унимался, а напротив настаивал, что он здесь - «власть», и что она - Светка - уже может начинать сожалеть о том, что она с ним - с властью - нелюбезна…
Светка решила пойти в «чистосердечную», но ребят не сдавать: одна, мол, приехала, одна, мол, в бегах, даже представила, как Дмитрий Николаевич-Митяй получит за нее орден, и станет от того еще важнее и значительнее.
Она сообщила власти, что разговор у нее не быстрый, что рассказывать ей и  рассказывать, а к нему к власти, к Дмитрию Николаевичу-Митяю уже подошла его корова и явно зовет его домой, тычась мордой сначала во власть, потом в Дмитрия Николаевича и уж в конце в Митяя. «Что за глупое животное не даст нормально поговорить» - сказал рыжий и потребовал от Светланы персонального сопровождения их с буренкой домой, на время действия следствия. Это «время действия следствия» он еще много раз сегодня употребит. Бедняга Светка.
Пока они шли под конвоем и допрос был невозможен, Дмитрий Николаевич рассказал немного об их поселке, о том, что давно в советские времена был поселок-миллионер, сдавал государству и зерно, и мясо, и молоко с сухофруктами, что их сад - это их гордость: яблоки, груши, персики, вишня, черешня, слива... При слове слива Светка прыснула: сегодня эта фамилия попала в список избирателей, а власть за коровой плетется.
А Дмитрий Николаевич продолжал, что раньше все было запланировано и предусмотрено государством… Вот идешь ты в армию, а вернешься - тебя место в институте ждет; закончишь - можешь в родную деревню молодым специалистом возвращаться: тебе дом дадут, с углем помогут, да что там с углем, пять лет - и «Жигули», десять - еще одни, а сейчас?
Поля отдали людям, люди их не обрабатывают, того нет, этого нет, уважения к власти - и то не осталось. Дмитрий Николаевич Никифоров был местным участковым, мог стать фермером или «комбайнером по вызову»: сейчас один комбайн - на пять-десять сел, и работает только там, где предоплата. А Митяй - нет, не за деньгами бежит, в справедливость верит и во власть тоже верит.
Они уже пришли домой, привязали корову, дали ей воды и свежей травы, мать «власти» на стол собрала, они уселись и он продолжал: «Вот например сейчас дело одно веду - не поверишь! Наркобарона выявил - и «колю» его на «чистосердечное». Представляешь, конопляные зерна курам на птицефабрике дает, и потом этих кур людям продает. Конопля в мясе — понимаешь?»
«Ерунда какая-то», - сказала Светка, а про себя подумала: «Он сумасшедший, надо смываться». Рука потянулась к фотоаппарату. Она положила его рядом с салатом и своей тарелкой, навела на Митю и аккуратно нажала «rec»: запись могла быть доказательством его невменяемости, если вдруг он все же решит делать на ее деле карьеру. Но Дмитрий Николаевич наминал мамины голубцы и продолжал бравировать своей значимостью в регионе, Светка была человеком чужим и вполне могла все сказанное им принимать за чистую монету.
«Ерунда, ерунда, конечно ерунда. Сейчас время такое, чем абсурднее обвинение, тем легче такую формулировку в суд протащить, сейчас в каждом районе среди неугодных депутатов обязательно один-два педофила и, как минимум, один маньяк. А мое дело - это классический фабрикат, но главное, что бы  его приняла к рассмотрению прокуратура, суд тогда назначит слушанье, и на первом же заседании назначит управляющую компанию на птицеферму, поскольку собственник будет находиться под следствием, может быть даже лишим его свободы… Управляющая компания принадлежит мне, а это значит, что и вся прибыль, которую будет приносить компания, тоже моя. Ты знала, что пока фирма находится под следствием, она освобождается от налогов? Не знала. А в нашем районе так. Затянем судебный процесс лет на пять-семь, потом суд разберется и поймет, что дело - фикция, вернет фабрику собственнику, но я-то за пять-семь лет нормальные деньги подниму, понимаешь?» - чем больше он увлекался разговором об этом деле, тем сильнее в нем просыпался аппетит. Десерт - блинчики с творогом - Светка даже не попробовала. «Круто», - сказала она, понимая, что никакой он не маньяк, - «А как ты все это придумываешь?»
«Это не я — это система», - опять начал важничать Дмитрий Николаевич - «Мой шеф точно по такой же схеме хлебокомбинат в районе отнимал, там он в булочках с маком наркотики качал. А управляющие компании нам из области передали, там генералы свои суды повыигрывали, и могут сами своими фирмами управлять, а нам надо еще прятаться за чужие. Надоело это подполье!»
«Кому ты это говоришь, уважаемый Митя?» - подумала Светка, четко осознавая, что никакие ордена и медали Дмитрию Николаевичу не нужны, что при всей своей простоте и кажущейся веснушчатой наивности Митя Никифоров был зверь и никого щадить на своем пути не будет.
Там на сельском выгоне скота он не важничал, он и есть действительный серый кардинал вверенной ему территории. Ароматный липовый чай они пили с медом и вареньем, мама уже подоила корову, успела справиться с хозяйством во дворе и присоединилась к ним и чаю. «Тебе дочка у нас постелить или у кого другого остановилась?» - спросила красивая еще молодая мама с густой рыжей шевелюрой и веснушками на руках. «Нет, нет, спасибо. Я тут недалеко у друзей остановилась. А к вам я утром зайду. Обещала Дмитрию Николаевичу паспорт показать».
«Я ему как дам паспорт!» - сказала мама и все трое залились смехом, кто искренним, кто натянутым и сдержанным, было заметно, что Дмитрию Николаевичу не нравится это неуважение к власти у населения.
Быстро откланявшись, Светка постаралась поскорее убраться из этого места. Первый же прохожий ей подробно рассказал, как найти дом фельдшера. Только зайдя в дом и увидев веселых и радостных друзей, Светка немного успокоилась.
«Я вам сейчас такое расскажу!!!»
Но никто из нас не удивился, мало того, мы уже были в курсе и прекрасно осведомленны, что есть такой Митяй Никифоров с надуманным рейдерством и связями в прокуратуре и суде. Мы действительно знали много, но у Светки было признательное видео… И кто у нас молодец? Тоже Светка…
Утром все поехали в районную прокуратуру. Из открытой двери главного прокурора района было слышно следующее:
«Послушай не мне тебя учить. Берешь новый налоговый кодекс и переписываешь пункты с 33 по 57. И пишешь, что обнаружены нарушения с 33 по 57 пункт и возбуждено уголовное дело по ним же, по этим пунктам. Это адвокату на изучение - не меньше полугода. Пока он изучает, «прессуем комерса» - он уже через неделю прибежит договариваться. Давай, тащи, я подпишу и не отвлекай меня по пустякам».
Из всего вышеуслышанного надо делать вывод, что заявление писать глупо, надо жестко шантажировать, получать для «курятника» индульгенцию и валить из этого насквозь коррумпированного места.
Беседа заняла менее пятнадцати минут: видео не попадет в Интернет и  генеральную прокуратуру; птицеферма пока остается вне зоны внимания у властьпридержащих… Все просто нам звонят - мы публикуем, нам не звонят  -Митяй Никифоров, его шеф и Вы спите спокойно. Пожелав главному прокурору спокойной ночи, мы отправились дальше на восток, в сторону России-матушки.

Отнять землю у крестьян и отдать землю крестьянам
Делать добрые дела приятно, но опасно, а в нашем положении - смерти подобно, ну да ладно - что сделано, то сделано, надо жить дальше и радоваться жизни, насколько это возможно в нашем положении. Мы единогласно решили, что больше в чужие дела встревать не будем и в «бега» будем погружаться осмотрительно и с комфортом.
Погода была чудесная, природа вокруг благоухала. Оказывается, из-за своей работы и городской суеты мы столько всего в мире пропускали мимо. Мы не видели жизни простых людей, с их простым бытом, простыми бедами, с их просто устроенным миром. Любая их сверхзадача для любого из нас была сиюминутной, мы могли справиться с любой в секунду, но решили не вмешиваться… И не вмешивались.
Не часто поля вдоль дорог нас радовали зрелищем работающих на них людей, и не на всех полях были даже признаки когда-то там работающих людей, поэтому пейзаж ухоженных, чистеньких полей резким контрастом порадовал глаз. У этой земли есть хозяин, решили мы, и стали загибать пальцы, считая выращиваемые на ухоженных полях культуры: свекла, морковь, капуста, помидоры, лук... Поле с луком было не только красивым и ухоженным, там работали живые люди в реальном времени. Уборка лука шла в три этапа. Первые работники выкапывали лук и ссыпали на кучи, давая возможность ему подсохнуть, следующие убирали засохшие стебли и граблями разравнивали землю, которую здорово взрыхлили копающие. Еще были три женщины, которые укладывали подсохший лук в мешки, сортировали его по размеру и разносили мешки на разные кучи. Работа шла слажено и красиво, мы любовались, глядя на то, как здесь поставлена работа.
Кто старший, было сложно понять, все работали одинаково много. Подойдя ближе, мы разглядели, что все, кто так дружно трудится на этом поле, - представители одной нации, их было трудно перепутать с кем-то другим, на ухоженной украинской земле в украинской глубинке вкалывало человек двадцать пять-тридцать китайцев. Единственное поле, которым мы восхищались, и хозяина которого мы готовы уже были ставить в пример, обрабатывалось китайцами…
Интересно, на кого работают эти трудолюбивые люди, вернее, даже вкалывают? Мы решили немного побеседовать с крестьянами, в основном, чтобы удовлетворить свое любопытство. Бесхитростно прямо в лоб мы задали свой вопрос, рассчитывая получить другой ответ, так как их ответ нас несколько озадачил. «Земля в аренде на пятьдесят лет, и принадлежит она всем нам» - сказал молодой парень, наверное, потому что лучше всех говорил по-русски. «Мы спасли эту землю. Вы совершенно не умеете ухаживать за землей. У вас такая хорошая земля может давать богатые урожаи, а вы ее насилуете постоянными промышленными культурами. Когда мы взяли землю в аренду, она была в беде. На ней пять лет подряд выращивали подсолнечник, с каждым годом подсолнечник был все хуже, потому, что еще в первый год высосал все из земли по максимуму, но хозяин продолжал упрямо сеять подсолнечник, потому что он не прихотлив и не требует особого ухода. Любой крестьянин знает, что кукуруза, подсолнечник, рапс истощают землю, как никто другой, а что растет у вас – кукуруза, подсолнечник, рапс».
«И много вы земли уже спасли?» - ехидно спросила Светка. Парень серьезно признался, что не много, но обязательно спасут, спасут всю, потому что коммунистическая партия Китая дала нашему правительству внушительную ссуду под невыгодные проценты и залогом в сделке проходила украинская земля. «Очень скоро, лет через пять-десять все эта земля будет наша, вернее мы ее возьмем в аренду у собственного правительства на выгодных нам условиях, мы ценим землю и умеем за ней ухаживать. А наша государственная система устроена так, что если ты работаешь на экспорт, то у тебя и льготы, и государственная поддержка, именно поэтому мы торгуем со всем миром, и скоро накормим половину мира вашими овощами и крупами». 
Этот маленький, постоянно щурящийся наглец начинал бесить своим самолюбованием, стоит и рассуждает категориями крупных транснациональных компаний, будучи мелким, никчемным фермером в чужой стране, по локоть в навозе. Тоже мне, спаситель земли украинской…
Нам нечем было крыть. Оказывается, в мире такое происходит, а мы зашорились в работе, рассуждаем категориями десяти клиентов и полусотни судеб, а мир - он рядом, и жизнь рядом, в каких сотнях километров от того места, где обитали мы. Где что-то зависело от наших мнений и мыслей, где мы чем-то управляли и могли что-то действительно изменить, но как ничтожно это что-то, как  мелки и ничтожны мы даже в сравнении с этим зазнайкой. Будучи мелкой сошкой, он является частью системы, и трудится в контексте государственной программы, абсолютно осведомлен о планах, целях и миссии государства. А что знаем мы? Как мы вписываемся в общую стратегию и планы?
Четвертый день прибавил нам решимости поскорее преодолеть границу и покинуть такую неоднозначную родину в нашем неоднозначном положении.
.
Трубопрокатный сбор
Уже на пятый день мы подошли к границе, измеряли беглым взглядом колону из автомобилей и автобусов, и, понимая, что в очереди нам делать нечего, отправились в лес искать «тайные тропы». Троп было несметное количество, но какие из них тайные - определить сложно, да что греха таить - невозможно. Каждый из нас знал о существовании такого приграничного человека как проводник, но как он выглядит и где его искать, никто из нас понятия не имел.
Признаюсь честно, лично мне до жути страшно было углубляться в лесные просторы, но все шли, и я с ними, зная, что любая слабинка может быть губительной, и чтобы избежать паники - надо топать в лес. Ни проводников, ни троп с намеком на тайность, только грибы да ягоды… Про лесного зверя ничего не скажу, уверен, что заслышав наш «парфюм» и хруст веток, лесной зверь снисходительно обходил нас, как горе охотников, иной улыбаясь, иной скалясь в нашу сторону.
«А что, если мы уже в России?» - предположила Светка, – «Значит всё, отмучались, можем квартироваться, столоваться и все остальное с местным населением. Хорошо бы, чтобы в этой глуши не было Интернета, телевидения и радио. Всего год здесь помучаемся - и можем опять в зад вертаться. Через год, после выборов, про нас точно забудут».
«Столоваться, «в зад вертаться» – что за речевой оборот, где этого набралась, счастливая наша?»
«Мне кажется, что там, где мы будем жить, все так и будут разговаривать, и еще окать. ХОрОшО-тО, хОрОшО. Как-то так».
«Глупая ты баба, Светка», - с несвойственным себе стилем сделал Светке нагоняй лично я.
Наш псковский говорок прервал рев грузового автомобиля и мужской хор: «Все вместе взяли, три-четыре, давай мила, еще чуть-чуть».
«Накаркала!» - зашипели мы в сторону Светки, и стали красться в сторону рева и голосов. Огромный КАМАЗ, груженный трубами, увяз задним колесом в грязь и никак не мог выбраться. Двое мужиков и водитель суетились напрасно - такую махину таким коллективом не одолеть…
«Подсобить?» - спросила Светка, и первая схватилась за борт грузовика. Мужики не возражали, где-то даже обрадовались неожиданной подмоге. Мы наломали веток, набросали в колею камней побольше и уперлись что есть силы. Грузовик весь напрягся, взревел и тронулся с места.
Наше обещание не встревать в чужие дела в этот раз нарушалось последний раз, подумал я и спросил, насколько глубоко мы в России. Мужики рассмеялись и ответили, что ни насколько. До границы не меньше часа ходьбы, но мы на правильном пути. Эта дорога не попадает в зону внимания солдат-пограничников обеих стран, потому что проезжающий транспорт и пешеходы щедро платят за невнимательность.
«Мы как раз обедать собираемся, присоединяйтесь», - предложение было как нельзя кстати. Кормили нас на славу, чего только не было в кабине КАМАЗа: и варенная курочка с варенными яйцами, и сырокопченая московская, помидоры, сало, лаваш, квас, пиво, водка.
Мы наворачивали съестное и выясняли у гостеприимных контрабандистов, почему не через таможню, и как они планируют потом товар легализовать.
«Да мы, если честно, первый раз огородами. Просто по другому никак. Когда летом Украина с Россией подписала торговое соглашение о зоне свободной торговли, мы думали: наконец-то! Но... В списке беспошлинных товаров нас не оказалось почему-то, а страна всем экспортерам предписала платить отраслевой сбор, в нашем случае - трубопрокатный. Получается, что мы не только льгот не получили а ещё и попали под отраслевую раздачу. Как платить тринадцать процентов от стоимости единицы продукции отраслевым сбором, если Россия покупать на тринадцать процентов дороже ничего не будет, а прибыль на каждом метре трубы и раньше была всего три-пять процентов? Не надо быть математиком, чтобы понять, что если мы привезем трубу через границу, там у нас ее никто не купит, а продавать трубу, чтобы копить долги перед государством, нет смысла. Российские партнеры согласились остаток этого года принять «по черному», а в следующем году будут брать китайскую трубу, хуже качеством, но по нормальной цене».
На фоне этой контрабандной необходимости наше подполье выглядело мелкой шалостью. Трубопрокатчики поручились за нас патрулю - и мы преспокойненько пересекли границу, чтобы искать, где «столоваться» и «квартироваться». Ребята из патруля посоветовали, чтобы действительно затеряться - не нужно пытаться делать это в маленьких населенных пунктах; ближайший большой город - это Белгород; там и надо теряться, в деревнях у нас нет шанса, будем там, как бельмо на глазу.
В гостиницах и с их регистрационными правилами нам делать нечего, а вот частные квартиры - очень даже подходят. Уже вечером мы отмечали новоселье в «трешке» одного из спальных районов Белгорода. Девочки  собрали роскошный стол, мы купили «Перцовки» одного известного украинского производителя и задушевно посидели, переводя дух и строя планы на ближайшее будущее.
Чтобы не вызывать массы вопросов - надо трудоустраиваться в сети, брать виртуальные деньги за работу, сливать их на «карты» и стараться не пользоваться одними и теми же банкоматами.
Мы понимали, что «удаленно» легче всего будет устроиться копирайтеру и дизайнеру, то есть первые месяцы ключевыми кормильцами будем мы со Светкой. Никто не возражал, здесь нам ничего не угрожало, а значит, можем работать и ждать удобного случая вернуться домой.



продолжение следует...