Окно

НЕВЫДУМАННАЯ ИСТОРИЯ
 
История эта – подлинная. Я лишь изменила имя героя и некоторые обстоятельства его жизни: ведь то, что я узнала – очень личное. Сам герой против огласки не возражал: «Если это кому-то поможет в трудную минуту – пишите…»

Понадобился мне в хозяйстве короб. Не просто коробка для всяких мелочей, а именно КОРОБ, такой сундучок для рукоделия. Обошла магазины, ничего похожего на то, каким я себе представляла этот короб, не нашла и поняла, что надо искать мастера, способного такую вещь сделать. Номер телефона нужного человека нашла быстро. Но меня предупредили, что мастер – человек не местный, с характером, заказы со стороны берет неохотно, но если возьмется – это будет вещь. Его только заинтересовать надо.
Звоню, представляюсь, договариваюсь о встрече.
-- Вы ко мне приедете, или подождете, когда я в город соберусь? – спрашивает Аркадий (так зовут мастера).
-- Давайте, лучше я к вам. Посмотрю ваши работы, может, еще что-то закажу. Говорите адрес.

По голосу я представляла Аркадия пожилым человеком, поэтому очень удивилась, когда в назначенный день меня встретил худощавый, щегольски одетый мужчина средних лет. Узнать его помогла подсказка «не местный»: с первого взгляда было понятно, что Аркадий – южанин.
Хутор Аркадия стоял в чистом поле, чуть вдали – полоска леса. Одноэтажный дом-барак, сараюшка, будка с собакой на цепи, небольшой пруд у дома. Рядом – расчищена площадка под строительство, стройматериалы, техника.
Хозяин пригласил меня в дом. Чистота и порядок в нем приятно удивили. Домочадцев видно не было, а на вопрос, где семья, Аркадий спокойно ответил: «Один живу». Чтобы сгладить неловкость, стала рассматривать его работы – изделия из дерева стояли на полу, на стеллажах, висели не стене. В том числе и несколько картин.
-- Ваши?
-- Мои. Я недавно рисовать начал.
-- Я тоже «художеством» занимаюсь, картины вышиваю, иконы, --  сказала я. Общие интересы, как известно, сближают.
Пока грелся чай, попыталась объяснить Аркадию, что же я хочу. Он меня, казалось, не слушал, думал о чем-то своем. Я собралась было прощаться, но тут подоспел чай, и уходить стало неудобно. За чаем мы поговорили о том, о сем, и тут Аркадий спросил:
-- У вас есть время меня выслушать? Понимаете, я три года живу один. И за этот срок столько накопилось, а поделиться не с кем. И носить все в себе уже невмоготу. Выслушайте меня, а?
Вот так я узнала историю Аркадия.

Родился Аркадий на юге в большой и шумной семье. И характера был соответствующего – вспыльчивого, резкого, потому что до армии был маленького роста, и место под  солнцем ему приходилось постоянно отвоевывать, причем не редко – кулаками. Вернувшись из армии, узнал, что у него есть сын, но девушка его не дождалась, создала  семью с другим. Драться за любимую Аркадий не стал, а собрал чемодан и уехал, куда глаза глядят. Так и оказался в Латвии. Хотел податься в моряки, но не получилось. Поэтому согласился на любую работу, где предлагали жилье – место нашлось в Резекненском районе.
Здесь познакомился с Айной, разведенкой с ребенком. Сошлись, сына с дочкой родили. И все бы ничего, да уж слишком разные они по темпераменту были. Айна – спокойная, немного ленивая. Аркадий – работящий, но вспыльчивый. Правда, злиться долго не мог – выпустит пар, и опять за работу. Умел он многое и был в совхозе востребован. Жили как все: в страду – работа до седьмого пота, в праздники – выпивка рекой, хорошо, если без драки обходилось.
Рухнул социализм, и жизнь Аркадия круто изменилась. Работы не было, самогон – был. Проблемы решались с помощью бутылки. А тут еще доброхоты стали нашептывать: твою, мол, видели с тем-то и тем-то, как бы чего не вышло… Аркадий выяснял отношения, ругался, махал кулаками, уходил в запои. Пока однажды не проснулся в пустом доме – Айна забрала детей и уехала к родственникам в другой город.
Сначала он обрадовался – баба с возу… Пустился во все тяжкие, жил одним днем, что удавалось заработать – пропивал. Был зол на весь мир, вспыхивал по любому поводу. Мириться с женой не поехал, и в суд не пошел, когда получил повестку на развод – все решили без его участия.

Какой это был день недели – он не знал. Он не помнит, день ли это был, или ночь, когда отчетливо понял: все. Это конец. Надо только решить, как уйти из жизни. Сначала хотел взять ружье, поехать к Айне, убить её и самому застрелиться. Потом решил повеситься тут же, в доме. И веревку нашел, и петлю затянул, и… не смог. Завыл в голос. От бессилия, отчаяния, никчемности своей жизни. Откуда-то в голову пришла мысль о покаянии. А кому каяться?
Аркадий вспомнил, что пару лет назад дети принесли большую черно-белую фотографию с ликом Христа – они нашли её в каком-то заброшенном доме. Выкинуть «икону» рука не поднялась, засунул в бумаги на полку, да и забыл о ней. Найти её сейчас показалось почему-то очень важным.
Аркадий разбирать бумаги не стал, просто сбрасывал их на пол, пока не нашел искомое.
-- Господи! – прорычал-взмолился. – Грешен, прости! Но ведь, говорят, ты и грешников любишь! Не дай совершить самый страшный грех! Что делать, Господи? Вразуми!
«Сделай раму». Эти слова так отчетливо прозвучали в голове, что Аркадий тут же протрезвел. Он почему-то сразу понял, о какой раме идет речь.
Дальнейшее он помнит урывками: как нашел материал и сколотил рамку для фотографии (даже кусок стекла подходящего размера отыскался в хозяйстве!), как, засунув «икону» под куртку, в дождь пешком пошел в церковь, с намерением её освятить. Помнит, что несколько раз падал, но «икону» не повредил.
Церковь была закрыта.  Аркадий знал, где живет батюшка, и, не раздумывая, направился туда.
-- Что случилось?
-- Вот. Мне надо срочно освятить это.
Священник объяснил ему, что срочно не получится. Но «икону» можно оставить здесь, он отнесет её в храм, и завтра после службы освятит.
Домой Аркадий решил не идти, и ждать этого «завтра» тут.
-- Послушайте, вы ведь Аркадий, да? – вдруг спросил священник. – Говорят, у вас трактор есть. Нам надо произвести кое-какие земляные работы возле храма. Вы могли бы помочь?
-- Конечно, -- не раздумывая, ответил Аркадий и прикусил язык: неделю назад по-пьяни он почти утопил трактор в пруду.
-- А завтра можете приехать?
-- Могу, -- само собой сорвалось с языка.

О том, как он доставал трактор из пруда, можно написать отдельный рассказ. И как доехал на нем до поселка. Как сделал то, что просили. И как после окончания работы трактор стал, как вкопанный. Это был его последний «трудовой подвиг»: восстановлению трактор не подлежал, его потом списали на металлолом.
Освященную «икону» Аркадий забрал домой, а в церковь с тех пор приходил еще не раз: батюшка попросил его помочь скамейки починить, еще работа нашлась. Чтобы её выполнить, Аркадию пришлось вспомнить науку старого соседа, жившего в его родной деревне: «Учись, сынок, -- говаривал сосед, давая ему рубанок. – Ремесло завсегда прокормит».

-- Вот так я и поднялся: ремесло стало меня кормить, -- завершил рассказ Аркадий. -- Пить бросил, вот уже три года – ни капли. И каждый мой день с тех пор начинается с молитвы: проснусь – и к своей «иконе», она в мастерской висит. Помолюсь, совета спрошу. И слышу его! Вы не считаете меня сумасшедшим?
-- Нет. Не считаю. Все правильно.
-- Я и внутренне изменился, стал спокойнее. Даже соседи заметили. Говорят: Аркадий, ты стал улыбаться! А чего ж не улыбаться, если творение рук моих нравится людям. Заказов много, работы я не боюсь. Я бы и больше сделал, была бы хозяйка в доме, а то приходится отвлекаться на стирку-уборку-готовку. Вот новый дом задумал строить. Для кого? А дети приедут? У меня ведь уже и внук есть – будет, где лето проводить. Может, и хозяйка в новый дом найдется…
-- Знаете, что я понял? – сказал мне Аркадий на прощание. -- Рама для иконы – это как окно, через которое Бог говорит с нами. Мне так хотелось рассказать кому-то об этом! Спасибо, что выслушали меня.
… Через месяц я еще раз навестила Аркадия – короб он сделал. И это действительно была ВЕЩЬ! А на площадке нового дома уже появился фундамент.
-- Ничего, с Божьей помощью осилю! – не унывает Аркадий.
А иначе и быть не может.
Ольга МЕЙРАНЕ