Когда камни станут бабочками

                КОГДА КАМНИ СТАНУТ БАБОЧКАМИ
               
              Мы со всех сторон окружены тайной,                и повсюду символы этой тайны.
     Н.А. Бердяев.
               
За углом не оказалось никого. Это было странно, потому что именно оттуда доносился звук. Кэй надел перчатки, и звук прекратился. Он вытянул один палец, длинный, тонкий, гибкий, и покрутил на нём, как обруч, узкое серебряное кольцо. Воздух опять запел. Откуда-то сверху свесились извилистые нити. Кэй дёрнул за одну из них. Но занавес не упал. Приходилось идти дальше.

От земли поднялся крупный град и заискрился на солнце. Взлетая всё выше, градины таяли и рассыпались каплями, которые превращались в белых мотыльков и продолжали лететь к солнцу. Зелёные и жёлтые, оранжевые и красные звуки носились в голове у Кэя. Он сделал восемь шагов вперёд, три налево и увидел Ромб. Каждый угол фигуры уходил в колодец. Стеклянными гранями Ромб расслаивал свет, и свет свивался в клубки. Кэй решил, что свяжет из световых нитей рубашку и подарит новорожденному. Но приходилось идти дальше.

На верхушке дерева завертелась юла. Она радостно припадала то на один, то на другой бок, а на её вихрящемся ободке сидели канарейки. Когда Кэй проходил мимо, юла сняла шляпу и приветственно помахала ею. Воздух начал сгущаться в складки. В одних местах он образовал слоёный пирог, в других – стоящую вертикально раскрытую книгу. Кэй взбирался на края страниц, прыгал вверх и вниз по слоям пирога. Через триста семнадцать часов между воздушными складками протянулись лианы. Роскошный лисий хвост дёрнул их за кончики, и книга захлопнулась. Приходилось идти дальше.

С неба посыпались кусочки облаков. Кэй сделал из них самокат и поехал по лужам. Лужи превратились в пружины, и Кэя стало перебрасывать через холмы. Пролетая над ними, он видел своё отражение в их зрачках. По обе стороны Кэя кувыркались алмазные кристаллы, сталкивались и крошились. Блестящая пыль собиралась в рой и влетала в горло горна, висевшего на востоке. Постепенно облачный самокат разбух и пролился дождём. Приходилось идти дальше.

Капли мёда стекали со стрелок часов, гулявших в густой траве. Стрелки шли, куда хотели: хоть вперёд, хоть назад, хоть по диагонали, Капли мёда накапливались в лакированных туфельках на каблучках-рюмочках. Наполнившись, туфельки захлопали ресницами и запрыгали по одуванчикам. Мёд разбрызгивался по воздуху, божьи коровки и золотистые жуки катались на нём верхом. Несколько капель попало Кэю в рот. От мёда захотелось спать. Но приходилось идти дальше.

Кэй уже многое повидал, поэтому на седьмой ступени ветви зааплодировали ему листьями. «Я понял, - засмеялся Кэй. – Каждый камень мечтает стать бабочкой». Но тут всё пространство свернулось в пирожное-трубочку, и Солнце нашей Галактики с улыбкой передало лакомство возлюбленной, протянул руку через тысячи световых лет.

"Каждый камень мечтает стать бабочкой' - см.  "Лимонно-лазурный роман стрекозы". Выражение той же идеи: все тяжелое и давящее мечтает стать легким и порхающим.