История любви в плацкартном вагоне

«Мучительно не уродство этой бесформенной,
измятой человеческой глины. Мучительно то, что
 в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт…»
А.Экзюпери

Иван Петрович зашел в вагон и огляделся. Из многочисленных отсеков и простреливаемого коридора на него, как мыши из щелей, внимательно смотрели как минимум 50 пар глаз. Глаза были разного размера, цвета и формы, но все безучастны к его судьбе. Его место оказалось напротив второго аппендикса, в коридоре, на верхней полке, рядом с туалетом. Вагон дернулся и начал движение. Пассажир взял у проводника комплект влажного, застиранного до дыр серого постельного белья и по-кошачьи забрался наверх. Пассажиры через 2-3 минуты потеряли к нему всякий интерес и стали заниматься привычными делами. Дела, впрочем, у всех были примерно одни и те же. Кто-то ел курицу, кто-то пил пиво, кто-то читал газету. Но большинство тупо смотрели в грязное окно. А за окном уже мелькали столбы и медленно проплывали слипшиеся цветные крыши каких-то строений.
Иван Петрович выехал из Волгограда в Иркутск. Стоимость билета в мягком вагоне составляла 14 тысяч, а плацкарты всего 6, поэтому Петрович (как его звали на работе сослуживцы), решил сэкономить. Честно сказать, раньше он путешествовал только  самолетом, а когда приходилось пользоваться железнодорожным транспортом, то покупал билеты в купейный вагон. Но в этот раз средств не хватило. Ему 50 лет, у него седые волосы, чуть отвислый живот и поредевшие зубы.
С верхней полки Иван Петровичу было удобно наблюдать за поведением людей в вагоне. В закутке внизу расположились две старушки - хохотушки, завалив весь столик съестными припасами. В тот момент, когда Петрович зашел в вагон, бабульки прекратили поглощение витаминов и на короткое время отвлеклись. Но когда вагон тронулся, они вновь продолжили двигать вставными челюстями, громко чавкая и раздражая этим сокамерников. Верхние полки занимали двое молодых людей, которые периодически, свесив головы, заглядывали в соседний отсек. Один из них, похожий на Шекспировского Ромео, проявлял явную заинтересованность. Оказалось, что в соседней камере ехали три женщины.  Одна  35-40 лет, другая девочка – подросток со слуховым аппаратом за ушной раковиной, по-видимому ее дочка и третья молодая девушка татарской внешности, на вид 20-25 лет, которая, чтобы видеть Ромео, даже легла головой в проход, а ногами к окну. Она периодически заглядывала в аппендикс и пытаясь познакомиться, спрашивала названия проглатываемых поездом станций.
В Волгограде Иван Петрович находился трое суток. Он снимал однокомнатную квартиру на Аллеи Героев, в самом центре города. Днем он бегал по городу и решал проблемы, а вечером гулял по набережной, пил сухое вино и разглядывал прохожих. Волгоград аборигены называют Сталинградом, или по старинке Царицыным, ВВП не любят и на выборах голосуют за коммунистов. Пацаны платят им той же монетой, сокращая бюджетное финансирование и повышая тарифы на электроэнергию. Но сталинградцы не сдаются. Основные обсуждаемые темы в средствах массовой информации – плохие дороги, низкие заработные платы и работа ЖКХ. Преступности в Волгограде нет, или почти нет. Люди отзывчивые и вежливые. Девушки на улицах сплошь Ульяны Громовы из «Молодой Гвардии» - с прямой осанкой, гордым взглядом и милой кротостью в разговоре. Впервые в жизни за трое суток Иван Петрович не видел ни одной драки, не встретил ни одного пьяного прохожего и не услышал ни одного матерного слова. В общем, о городе у него остались только теплые, приятные воспоминания.
В вагоне первый день Иван Петрович отсыпался и покидал свой наблюдательный пункт только по нужде. На второй день пути он  спустился вниз и ходил как волк по коридору из угла в угол. Девушка из соседнего отсека по имени Эльвира уже часто гостила на чужой половине и разговаривала с  «Ромео», по имени Григорий. У них завязывался нешуточный роман. Григорий оказался женатым, но, естественно, скрывал этот факт от Эльвиры. Впрочем, не исключено, что «Джульетта», то же была не свободна. «Ромео» ехал до Новосибирска и выходил раньше возлюбленной на целые сутки. Чем ближе к месту назначения, тем чаще девушка приглашала Григория погостить у нее. Говорилось это, как бы шутя, но чувствовалось, что она боится расставания. Приближались третьи сутки пути. Близилась развязка. Последняя перед разлукой ночь должна была все решить.
Вечером Эльвира перебралась на половину Григория и они вместе с женщиной из соседнего купе и другом «Ромео» сели играть в «дурака». Иван Петрович под стук колес крепко проспал всю ночь. Проснувшись утром он увидел, что весь стол завален остатками пищи и пустыми противотанковыми бутылками с красивыми этикетками. Когда Григорий выходил на своей станции, Эльвира спала.  «Ромео» рассказал, что ночью они на четверых выпили три по 0,7 бутылки коньяка. Поила всех женщина из соседнего купе (с плохо слышащим подростком), оказавшаяся учительницей начальных классов. Эльвира, со слов Григория, напилась так, что несколько раз бегала в туалет промывать желудок, а под утро уснула прямо на полу у туалета, и ее пришлось волоком тащить на свое место. Одетое для «Ромео» белое кружевное платье было запачкано рвотными массами, а в длинных волосах «Джульетты» застряли кусочки пищи. Григорий улыбался и делился секретами, как он затащил пьяную Эльвиру в туалет, и пока она, согнувшись, разговаривала с унитазом, сзади по-собачьи ее насиловал. По лицу его блуждала похмельная улыбка.
До самого Иркутска Эльвира не показывалась из своего угла. Лежала она уже ногами в общий проход и головой к заплеванному окну, за которым проплывало уходящее лето.