Цвет мести

Сэм проснулся от невыносимой боли: руки и ноги затекли, так, словно конечности ампутировали без наркоза. Все тело ныло, пульсировало в висках. Что произошло? Он ничего не помнил.
Когда Сэм немного пришел в себя, то с удивлением понял, что привязан к стулу. В глазах рябило, и он не сразу разглядел, что находится в комнате Аманды. Сама она сидела на кровати и, видимо, ждала, когда он очнется.
- Что происходит?- хотел спросить Сэм, но скотч (или что-то еще) помешал ему, превратив слова в
бессвязное мычание. Аманда поднялась. Только сейчас он увидел в ее руках нож, больше похожий на средневековое орудие убийства, чем на орудие
труда. Где она его нашла? В доме таких не было.
Несмотря на всю абсурдность ситуации, Сэм не испугался. Она не может причинить ему боль, ведь он ее любит. Аманда просто решила поиграть. Даже в свои 22 года она все еще оставалась маленькой девочкой.
Пощечина заставила его задуматься о том. Что все было не совсем так, вторая - о том, что все было совсем не так, а третья вернула Сэма к реальности, где Аманда избивала его с неистовой
жестокостью. В каком-то диком возбуждении она хлестала по щекам, а затем в изнеможении опустилась на колени. Ее каштановые, до плеч, волосы скрывали лицо, но он знал, что Аманда плачет. Она не хочет
причинять боль.
Сэма беспокоил нож. Зачем он ей? Для чего? Чтобы
помочь освободиться от пут? Тогда почему она медлит? Аманда встала, по-прежнему крепко сжимая нож. Его холодный блеск загипнотизировал Сэма. Не отрываясь, он смотрел на
блестящее острое лезвие, когда услышал смех. Дикий, животный
смех, леденящий душу. Он мог принадлежать только безумцу. Взглянув на Аманду, Сэм понял, что не ошибался. В ее глазах бегали дьявольские огоньки, а лицо исказила маска безумия.
Наклонившись так, чтобы их взгляды встретились, Аманда провела ладонью по его щеке, а затем широкая улыбка исказила ее лицо.
Она была довольна. Острое лезвие мелькало перед глазами, а затем Сэм почувствовал его холодное прикосновение на своей коже. Багровая борозда появилась сначала на
правой, а затем на левой щеке. Кровь тонкой струйкой сочилась из ран.
Впервые в жизни Сэм ощущал такую боль. Никто и никогда не смел делать ему больно: ни физически, ни морально. Но Аманда посмела. Она резала его тело с
жестокостью маньяка- убийцы, наслаждаясь своим занятием и смакуя каждую нанесенную рану. А Сэм страдал, роняя призрачные
слезы, не понимая, как все это могло происходить на самом деле. Истекая
кровью, он вспоминал все те счастливые моменты, проведенные вместе с Амандой, не надеясь, что они когда-то еще повторятся.


Аманда ненавидела его. Все эти 9 лет после смерти матери, пока она была его заложницей, в ней все росло желание отомстить: за сломленную психику, за подорванное здоровье, за каждую гематому, порез, ожог.
В детстве, в то время, когда они жили рядом, а не вместе, Сэм казался умным, порядочным
парнем, который по доброте душевной часто оставался за няньку, пока мать Аманды ездила на рынок в другой конец города, где продукты были дешевле, или подрабатывала, выполняя нехитрую работу по дому.
Загадочное убийство бабушки в своем доме без следов насилия привело Сэма к Майерсам в качестве сводного брата Аманды. Он остался круглой сиротой и органы опеки не стали возражать против кандидатуры соседки, которая любила его словно родного сына. А через 4 месяца скончалась мать Аманды. Врачи так и не смогли определить причину смерти. Они остались жить
вдвоем, т.к. Сэм к тому времени уже был совершеннолетним.
Первый месяц каждые выходные к ним приходил социальный работник, чтобы проверить, как сводный брат справляется со своими обязанностями опекуна.
Видимо, удовлетворенные результатами проверки, органы опеки больше не досаждали им.
Вот тут-то Аманда и поняла, что все это не было простым стечением обстоятельств, а четким планом по захвату всех прав над ней.
С того времени она стала его рабыней, его любимой игрушкой, его личной неприкосновенной
собственностью. Они жили, отгородившись от внешнего мира,не поддерживая контакта даже с ближайшими соседями.
Аманда не посещала школы, якобы по причине болезни. Сэм нашел высокооплачиваемую работу и до позднего вечера пропадал на ней, чтобы обеспечить безбедное существование. Уходя на работу, он всегда привязывал Аманду к кровати и вводил дозу снотворного, чтобы хватило
до его прихода. А вечером начиналось представление для двоих: он истязал ее тело и душу как только мог, а потом сам же жалел и успокаивал. Каждый раз Аманда думала, что он действительно раскаивается, но каждое утро все повторялось. Сэм клялся ей в любви, оставляя порезы и ожоги на нежной коже, а она ненавидела его, безвольно подчиняясь, словно марионетка в руках умелого кукольника.
День за днем, год за годом ,Аманда просчитывала каждую деталь своего плана, доводя его до совершенства. Она знала, что второго шанса у нее просто не будет. Или все, или ничего.
И вот, наконец этот день настал. День отомщения, день освобождения. Она так долго этого ждала, что уже практически не верила в успех. Выполнив все запланированные действия на автомате, Аманда добилась поставленной цели. От двойной дозы снотворного Сэм стал такой же безвольной, покорной куклой, какой была когда-то она. Слишком много было бы чести, если бы Аманда привязала его к кровати.
Старый деревянный стул, весь в занозах, оказался как нельзя кстати. Сколько же раз она
раздумывала над тем, чтобы вколоть своему мучителю смертельную дозу
снотворного или уйти, оставив включенным газ. Но всякий раз Аманда отбрасывала в сторону эти
мысли. Сегодня в театре двух актеров ведущая роль останется за ней.
Сэм очнулся, обвел комнату стеклянным взглядом и что- то промычал. На его лице читалось неподдельное удивление. Аманда встала и подошла к стулу, подволакивая левую ногу. Еще одно
доказательство его безумной любви.
Обида и
ярость, подавлявшиеся все эти годы, наконец нашли выход: пощечины, которыми Аманда награждала своего сводного брата за его заботу, за его любовь ,выбивали искры из
глаз Сэма. Ей было приятно видеть его таким беспомощным и
одновременно больно, словно все удары по- прежнему доставались ей.
Обессилев, Аманда опустилась на пол. Слезы облегчения, слезы радости
заструились по ее щекам. Ей стало легче, но не настолько, чтобы на этом
остановиться. Отдохнув пару минут, Аманда встала. Сэм выглядел разбитым,растерянным,
раздавленным. Ей удалось его сломать. Целых 9 лет она мечтала об этих минутах,когда будет
наслаждаться своим превосходством. Аманда рассмеялась. Представить только, теперь она имела
власть над ним и безграничную свободу действий!
Крепко сжав в руке нож, который с такой бережностью хранился в укромном месте под половицей, она заглянула в глаза Сэма. В них был страх, почти ужас, и вопрос, который уже
никогда не будет задан. Вот он, триумф! Неожиданно вспомнилось, как Сэм жалел ее каждый раз, когда причинял невыносимую боль. Теперь она поняла, почему. Ей вдруг стало невыносимо жаль этого несчастного, испуганного и растерянно юношу.
Хотелось его обнять, успокоить, приласкать, но память о 9 годах мучений давала о себе знать
пульсацией в висках.
Аманда погладила Сэма по щеке, которая после многочисленных пощечин покраснела и опухла, и улыбнулась. Больше никакой жалости, только месть, которая заполнила ее сердце до краев.
Порезы, которые Аманда оставляла на теле сочились его испорченной кровью и пачкали рубашку, подаренную когда-то давно ее мамой. Но сейчас это нисколько не волновало. Взмахи ножа становились все чаще, всхлипы все тише, а одежда приобретала новый
цвет. Цвет мести, цвет освобождения. Отбросив в сторону нож, Аманда мысленно попрощалась со своим жутким прошлым и вышла, оставив входную дверь открытой. Ей было плевать, проживет ли он свою гнилую жизнь или умрет от потери крови.
Главное, что она выжила.