Лихов переулок гл. 7

Глава 7. МОРЕ


– Для того, чтобы понять мужскую душу, – выступила я, – надо, во-первых, сплавать по морям, а во-вторых, не знаю, что… Величайшая нежность – вот что составляет мужскую душу. Она как океан. И по ней летает птица, альбатрос. – Здесь слезы задушили меня. Настоящие. – Князь одобрительно кивнул. Ида внимательно посмотрела.
– Всё.
– Ну-ну, – поддержал князь.
– Надо привинтить стул к палубе, – пусть другие ходят по ней, некоторые, а я буду сидеть и смотреть на море. Рядом ньюфаундленд, на случай, если я выпаду с палубы. Звучит гитара. Вот весь смысл жизни.
– Как мысль-то с трудом пробивается,  – заметил князь.
– Мужчины резко отличаются от женщин. Вот они есть, а вот их нет. Вот они живые, а вот погибли. И так каждый день. – Я хотела заплакать дальше, но слёз уже не было. – Кто создал все произведения искусства? Мосты, дороги? Кто костьми лежит по сторонам дороги? Вот только что была пачка сигарет, а теперь ее нету.
– Тонко, – заметил князь.
– Кто улыбается мне по утрам, чья пьяная рожа… нет, не то; и мужчина в своем высшем выражении – это, конечно полет, это птица, это сокол; не ошибусь, если скажу, и не побоюсь этого слова; мужчины любят детей гораздо больше, чем женщины, но скрывают свои чувства; немного боятся смерти, еще больше сумасшествия; они честны, порядочны, не умеют стрелять в смысле точности, им нужна победа, а не смерть противника, что для меня удивительно. А тонкость восприятия, а сложность умопостроений, – там Хайдеггер вместе с Гегелем борются в одной голове, – а мрачность, а ирония; мужчине ничего не стоит, стоя на верху лестницы, внезапно упасть с нее. Словом, они великодушны. (А вдохновение, а способность к игре…)
Голова ньюфаундленда находиться на уровне моего лица, так что его можно гладить беспрерывно. У него такая мягкая, шелковая шерсть. Его зовут Билавд Форевэ.
Морю понравилась моя речь, небу тоже. Билавд пустил слюни.
– И эта ужасная склонность к страданию… – сказала я.
Вступает бас-гитара. И летает какая-то чайка. Ясно вижу.