Чистое счастье. Федор и Богдан - Дары Божьи. 11

    Вечером, накануне отъезда Стаса в Муром, уложив дочку спать, ребята решили посмотреть документальный фильм о Царственных Страстотерпцах, привезенный кем-то из знакомых Анатолия Тимофеевича из заграницы. Уникальность киноленты состояла в большом количестве предоставленных материалов, таких как письма, фотографии и разные личные вещи членов Семьи. Девушка и юноша почти все время просмотра провели в молчании; им вновь достаточно было только изредка встречающихся взглядов, в которых попеременно мелькала то радость, сменяющаяся печалью, то неудержимое веселье (несколько раз ребята начинали тихонько смеяться), а несколько раз Стас заметил, что глаза Оли блестят от слез. Впрочем, и себя юноша ловил на том, что несколько раз по щекам пробежали маленькие, слегка солоноватые на вкус капли... Когда фильм завершился финальным кадром с Литургии, за которой были впервые в Русской Православной Церкви во всеуслышание прославлены Святые Царственные Страстотерпцы, молодые супруги крепко взялись за руки и, глядя друг на друга, пообещали, если Создатель заберет душу одного из них прежде другого, то остающийся на земле посвятит себя служению Богу. Ребята не предавались мрачным суевериям и не видели ничего дурного в таком обете.
 - Стас, как же все-таки хорошо, что у России и русского народа была такая Царская Семья... Я изучила много источников, причем, даже в тех, где были включены воспоминания революционеров-большевиков, а так же солдат, охранявших дом Ипатьева, где содержались под стражей Царственные Мученики, Романовы честно показаны людьми, проявившими себя кроткими и незлобивыми, несмотря на все тяготы заключения.
 - Знаешь, а ведь в Сербии Они были прославлены еще в тысяча девятьсот тридцать восьмом (или даже в тысяча девятьсот тридцатом) году. Представляешь, прошло всего двадцать лет после Их мученической кончины, а уже в одной стране мира (пусть и не очень большой) Им молились как святым.
 - Да, а у нас в государстве (хотя, может, я не права: как может именоваться государством страна без Государя?) Их в это же самое старательно поливали потоками клеветы, - вздохнула Оля.
 - К сожалению, это так. НО ведь были и у нас люди (причем, не так уж и мало), в чьих домах фотографии Царя, Царицы и Царских Детей стояли в красном углу вместе с иконами. И слышал я, как многие вешали монетку с выбитым на ней изображением Николая Второго рядом с нательным крестом...
 - Помнишь, когда мы впервые побывали у бабушки Кати... Я тогда увидела икону Царской Семьи и... просто застыла, не могла пошевелиться. Меня словно какой-то волной окатило, такой светлой и теплой... Теперь я уже знаю, что это называется Благодатью. Но на тот момент ни о чем подобном я не слышала, просто было настолько хорошо, что не хотелось уходить. Подожди, Стас, а разве возможно, чтобы благодать подавалась некрещеным вроде меня тогдашней?
 - Наверное, бывает и так. Бог ведь не зря зовется Истинным Душеведцем. Видно, ты уже тогда могла ощутить Его присутствие...

    Некоторое время молчали. На душе у обоих было мирно и спокойно. Внезапно Оля решилась нарушить эту тишину и, отчего-то робея, произнесла:
 - Стас, прости, я сейчас спрошу тебя... Не подумай, что я такая любопытная, просто... Ты рассказывал, что родные Луки Александровича незадолго до смерти принимали иноческий постриг, так?
 - Действительно такой факт имеет место быть. Ты, наверное, хочешь спросить, почему тогда он сам не стал монахом?
Девушка кивнула.
 - Эх, Оленька-Огонек, ты же понимаешь, не маленькая уже, что подобные решения не принимаются просто так. Хотя самое главное, должно быть желание человека постричься в монахи, но нужно ведь еще и объяснить причину своего желаемого ухода в монастырь. Лука Александрович никогда не заговаривал со мной об этом, но, кажется мне, что и он желает принять постриг лишь перед смертью. А пока, вероятнее всего, считает себя недостойным. Ты посмотри: он и теперь уже живет, практически соблюдая монашеские обеты. И потом... Он сейчас ведь едва ходит, а не везде есть богадельни, да и не согласится он так, сидеть у кого-то на шее. Словом, один только Бог знает все о каждом из нас. Поэтому давай мы оставим этот вопрос открытым до поры до времени.
 - Хорошо, Стасик, я думаю, тут ты прав. Знаешь, в последнее время я часто думаю о кресте, который дается каждому из нас Богом. И в связи с этим вспоминаю праведного Иова Многострадального. Кажется мне, что Лука Александрович тоже теперь идет (как и наш Святой Царь!) его путем. Посмотри, он ведь в одночасье потерял всех близких и родных, друзья (думаю, тут ты мне не возразишь) отказались от него.
 - Да, Оль, - задумчиво отозвался Стас. У него неожиданно заболела голова. Да с такой силой, что юноша едва не застонал, удержавшись в последний миг.
 - И при всем этом никто из нас ни разу не слышал от него ни жалоб, ни возмущенных слов. Он вряд ли бывает когда-либо раздраженным или сердитым. Я, конечно, не так давно знаю Луку Александровича, но мне хватило и этого, чтобы многое понять. Особенно меня поразило, когда он изо всех сил скрывал боль при ходьбе. Я даже не могла догадываться об этом, пока ты не сказал.
 - Тут ведь тоже всё непросто. Я, общаясь с Лукой Александровичем много лет, теперь совершенно по-новому открыл его как личность. Причем, личность сложную и многогранную. Пока не до конца понял, что за этим стоит, но он - человек Достоевского.
Девушка согласно кивнула и тут же поинтересовалась: "Стас, ты случайно не созванивался с родителями? Что они говорят?"
Юноша обнял Олю и, поморщившись, ответил: "Родители просили передать, во-первых, большой привет. Во-вторых, предполагают завтра навестить нас, то есть, вас, поскольку я уеду. Им, оказывается, удалось организовать, по благословению настоятеля, сбор средств в Храме, народ у нам отзывчивый, думаю, должны откликнуться. Папа, оказывается, еще на Рождество вечером переговорил с отцом Петром и получил его полную и безоговорочную поддержку. И, в-третьих, твои родители тоже сказали, что постараются подключить к сбору своих коллег по работе.
 - Слава Богу! Думаю, что все получится. Только у меня еще такой вопрос, может, ты понимаешь, в чем дело...
 - Говори, Оленька, постараюсь ответить, если разумения хватит, - на самом деле в этот момент Стас почти не мог ни о чем думать - так сильно болела голова. Но пугать жену он совсем не желал, потому поспешил с ответом.
 - Помнишь, когда зашел разговор о протезировании, прозвучал вопрос, подойдут ли они еще кому-либо?
 - Да, я это тоже отметил, - юноша старался говорить как можно короче, чтобы не тратить много энергии на произнесение долгих слов, которые обухом отдавались в голове.
 - Но ведь эти протезы очень долговечные, что называется, один раз и на всю жизнь. И менять их не придется, закрепят один раз и всё. Зачем тогда...
У Стаса моментально заледенело всё внутри. Сердце сразу же учащенно забилось. Он буквально ощущал, как всё тело сковывала какая-то свинцовая, болезненная тяжелость. Юноша кашлянул, пытаясь скрыть неловкость, и буквально шепотом произнес:
 - Я просто боюсь отвечать тебе на этот вопрос, поскольку в глубине души осознаю, зачем...
 - Так скажи, не молчи, - Оля умоляюще взглянула на мужа. Тот набрал побольше воздуха в легкие и на едином дыхании произнес страшные слова, за которые, секунду спустя, ему едва не пришлось поплатиться сознанием:
 - Он думает, что скоро умрет.
Произнеся эту фразу, юноша мгновенно почувствовал, как знакомо, но давно забыто застучали в висках какие-то невидимые молотки, причиняя невыносимую боль. Стас мгновенно, отработанным движением прижал к лицу ладони; в них тут же закапала крупными горошинами кровь. Оля тихо вскрикнула, но тут взяла себя в руки и быстрым шагом вышла за аптечкой. Кгда она возвратилась, юноша уже немного пришел в себя; счастью, приступ оказался кратковременным. Девушка подала супругу кусок ваты и с непередаваемой тревогой в голосе спросила:
 - Что с тобой, опять как раньше, в школе? Ты только скажи сразу, чтобы не запустить все как тогда...
Стас в ответ лишь покачал головой. У него частенько от чрезмерных нагрузок случались носовые кровотечения, и ни к чему было пугать молодую жену. Когда юноша немного пришел в себя, Оля осторожно спросила его:
 - Стас, но... почему он решил вдруг, что скоро умрет?
Юноша утер с лица кровь, невесело усмехнулся и, исподлобья взглянув на девушку, ответил:
 - Просто после всего того, что произошло с ним в последние полтора года... не приходится удивляться таким мыслям.
 - Но разве может он... и вдруг умереть? - Оля была перепугана сверх меры. Стас попытался исправить положение, но следующей репликой, кажется, еще больше ухудшил его.
 - К сожалению, все возможно. Но постарайся, как бы ужасно ни звучали мои слова, не переживать, пожалуйста, он очень сильный... выдержит. А мы будем молиться и делать все, что в наших силах, дабы сложившаяся ситуация разрешилась благополучно.
 - Не знаю, что и сказать. Давай спать, завтра ранний подъем, не забыл?
 - Помню, помню. Идем. Действительно спать хочется, глаза спичек требуют, - улыбнулся Стас, обрадованный тем, что удалось отвлечь Олю от тягостных размышлений, невольно навеянных его, не лишенными мрачной ноты, словами. Ребята погасили телевизор и отправились на покой.