Французский Обломов

В мае этого года в Комеди Франсез, старейшем французском театре, режиссер с русским именем Володя Сэра (Volodia Serre) поставил «Обломова». Спектакль имел большой успех, хорошую и большую прессу, и тем не менее остался незамеченным в России. Во всяком случае, Яндекс его не знает. Хотя В.Сэра, актер и режиссер, поклонник русских авторов, уже давно ставит на французской сцене русскую классику, создал для этого компанию «5 мая», по первым словам в «Трех сестрах» Чехова.

Французская пресса анонсировала «Обломова» следующим образом: «Помещик Обломов, живущий в Петербурге, проводит свои дни на диване, в халате, объятый ленью, близкой к летаргии. Узнав от слуги Захара о том, что он должен освободить квартиру, и доходы его падают, он мечтает  о деревне своего детства – Обломовке. Его призывает к динамичной и оптимистичной жизни друг детства Штольц, он знакомит его с молодой и красивой Ольгой. Осмелится ли Обломов влюбиться? Или же восторжествуют его страхи перед будущими страданиями из-за страсти?»
Прямо скажем, не очень глубоко, но неплохо для анонса, особенно учитывая уверенность его автора, что «Иван Гончаров родился в Сибири».

Вообще же нашего Ивана Александровича Гончарова во Франции считают «одним  из основателей русского реалистического романа». «Этот домосед, совершивший однако путешествие вокруг света, написал в том числе «Обломова» - роман нравов, сатиру на русскую аристократию XIX века. Его Обломов, по преимуществу, антигерой, ставший универсальным литературным мифом. Обломовщина олицетворяет глубокую лень с примесью меланхолии».   

Гончаров «домосед, однако…» Хороший оборот, так же и его Обломов: лентяй, однако, почему его все любят, включая сугубо положительных Штольца и Ольгу? Только сострадания ради? Почему, наконец, он наш «национальный тип»? Если Обломов – антигерой, и точка?

Впрочем, французская критика видит этот вопрос, и в многочисленных рецензиях отвечает на него, причем  гораздо лучше и глубже, чем современная отечественная,  находящаяся по сию пору в добролюбовском плену, в интересах злободневной минуты позапрошлого века.

Французская обломовщина не грешит нашей поверхностностью. «Знаток русской литературы В.Сэра - пишет один из рецензентов спектакля, - на сцене Комедии Франсез делает акцент на юморе романа И.А.Гончарова, и при этом заставляет зрителя задуматься: «…действительно ли движение вперед должно быть мотором нашей цивилизации? Может быть, своей мечтательностью и инертностью Обломов приглашает нас выслушать другую музыку, чем барабаны принудительного марша прогресса?»

Chistophe Bident еще более философичен: «Обломовщина – понятие сложное и трудноопределимое. Обломов обращен к прошлому; хотя он абсолютно инертен, заботится о своем слуге; слушает современную музыку – «Норму» Беллини; много размышляет, судит более себя, чем других. Его друг детства Штольц избрал совсем другой путь. Русский по матери и немец по отцу, он стал человеком действия. Роман показывает смертельную борьбу между этими двумя персонажами, отражает противостояние между славянофилами и западниками в XIX веке. Сейчас мы воспринимаем роман иначе, в манере отражающей проблемы нашего общества. Как создавать будущее, которое не поворачивается спиной к прошлому? Так Володя Сэра представляет нам Обломова,… который плывет по течению, но своим сомнамбулическим состоянием ему удается нас разбудить».   

Gwenola David делает такое резюме: «На своем мягком диване Обломов с каждым днем все глубже погружается в негу лени, обуреваемый ностальгией по беззаботному детству. Метафора русской апатии для одних, фигура новой мудрости для других, - герой романа Гончарова по-прежнему очаровывает».

«British Delices & Blinis russes» сообщает о спектакле как о философской притче: «Обломов – философ уменьшения. В.Сэра говорит, что Обломов – персонаж более сложный и богатый, чем о нем иногда думают. Он очень культурный. Система, в которой живет Штольц – это система, в которой мы живем сегодня, либеральный мир, который был тогда новым для России. Этот мир неограниченного роста переживает сегодня глубокий кризис, ресурсы планеты ограничены. Обломов соответствует философии уменьшения, которая считает, что нужно довольствоваться природой. Ее усиливает юмор спектакля, часто абсурдные конфронтации между Обломовым и его слугой Захаром».

Michal Neeman начинает с добролюбовского взгляда на художественный образ, «созданный русским классиком»: «Обломов – символ русского дворянства и России накануне отмены крепостного права (1861), не теряет сегодня своей актуальности и универсального значения. Обломов стал таким мифом, что, после выхода романа в 1859 году, термин «обломовщина» был использован литературным критиком Н.Добролюбовым в его статье «Что такое обломовщина?», чтобы обозначить парадигму лени и апатии.  Впрочем, Ленин использовал этот термин для обличения антисоветского состояния души. 

Помещик Обломов живет в Петербурге; небрежность в его квартире – отражение состояния его души. Он делит ее со своим слугой Захаром, образуя классическую пару: хозяин – слуга. Обломов проводит свои дни в халате на полудиване не по причине болезни или депрессии: он просто обуреваем глубокой ностальгией, он вспоминает свое детство – свою родную деревню, сельскую жизнь, минуты, когда он был счастлив и окружен любовью.   

Он отказывается жить настоящим, участвовать в жизни, принимать решения. Он то ли погружен в непреодолимую лень, в парализующий страх, то ли в философию: убеждение, что любое человеческое намерение – всего лишь тщета. Вначале он еще мучается и задается вопросом, почему он не такой как все? Но позже он полностью теряет интерес к иллюзорному миру.

Лучший друг Обломова Штольц, который заставляет его встряхнуться, работать, путешествовать, ходить в гости, любить, - представляет мир труда и мир западной логики. Штольц знакомит Обломова с Ольгой, но он отказывается от своей страсти к очаровательной Ольге в пользу спокойной жизни возле простой женщины, которая готовит ему блюда  детства. Вновь он отказывается участвовать в призрачной гонке за известностью и наживой.

Зачем добиваться благ, играть в карты, ходить в гости к людям, не испытывающим никакой симпатии друг к другу? Не такие ли они спящие, как он? Зачем такая жизнь? – спрашивает себя Обломов. Если мы живем, то для этого должна быть причина, делает для себя вывод Обломов. Так лень Обломова приобретает духовное значение, важность, становится значительной».   

«В контексте романа, – продолжает этот критик, - феномен: славянофилы против западников, Гончаров противопоставляет два этих основных течения своей эпохи. Славянофилы, которых воплощает Обломов, испытывали ностальгию по прошлому, и хотели возвращения к традиционным русским ценностям. Они отторгали модернизацию и городское развитие, которым предпочитали природу и сельскую среду.

Штольц представляет западников, рационализм и действие носят немецкое имя. Немцы более, чем другие нации, воплощали двойственное чувство восхищения и злобы к той Европе, которая «загрязняла» Россию XIX века.   
Ольгу, как и Штольца, привлекает Европа. Это воплощается увертюрой «Каста Дива» знаменитой итальянской оперы «Норма», которую Ольга поет дивным голосом, она восхищает также Обломова».

Прямолинейно, как у Добролюбова, но более откровенно, без стеснения и боязни кого-либо обидеть, особенно немцев, которых французы, кажется, по-прежнему недолюбливают.

Наконец, Philippe Chevilley говорит об актерском воплощении романа  «Обломов» на французской сцене: «Роль Обломова исполнил Гийом Гальен. В его исполнении Обломов умеет быть забавным. Он бурлескный, но не гротескный, патетический, но не смешной, он человечен и универсален. «Я знаю все, я понимаю все, но я стыжусь жизни», - Володя Сэра видит Обломова таким, более великим, чем его обломовщина.

Кроме сатиры на феодальное общество, режиссер предлагает философское размышление об ускользающей жизни. Ода лени Обломова становится анархическим манифестом. Режиссеру удалось поставить прекрасную театральную пьесу по этой великой книге. Среди изобретательных декораций Марко Лене играется драма – глубоко человечная, веселая и приводящая в отчаяние. Нельзя сказать, что дано определение «русской души», но мы думаем, что к этому приблизились с тем, что предлагает нам посмотреть Володя Сэра и его коллеги».       

В своем интервью В.Сэра говорит, что «Обломов, конечно, представляет собой праздность, на свой лад интересуется миром вокруг себя, но не может вписаться в реальность своей эпохи. Ему противостоит Штольц, символ нового, деятельного человека. Обломов ищет симбиоз с природой, синтез между наследием прошлого и современностью и прогрессом. Что такое жизнь, что такое счастье?.. Может ли прогресс быть двигателем нашей цивилизации?

Эти темы находятся в центре современных политических дебатов. Моя постановка «Обломова» основывается, с одной стороны, на развернутых диалогах романа, а, с другой, на смешении мечты и реальности. Обломов не способен покинуть детство и принять взрослый возраст, он замыкается в себе, ищет покоя, предпочитает спокойствие любовной связи почти материнской страстности.  Он бежит от жизни и погружается в сон, во внутренний мир, полный снов, фантазий и воспоминаний. Спектакль состоит из трех фаз: человек лежащий, человек стоящий, и человек колеблющийся, когда реальность вторгается в его мечты».   

Все эти мнения об Обломове представляют для нас интерес, поскольку они сторонние, причем французские. Вот так во Франции видят наш великий роман и русскую историю.  Видят по-разному, но… Обломов во Франции более разносторонний и глубокий, чем сегодня в России, вот что удивительно! И это объясняет, кажется, почему постановка «Обломова» В.Сэра обойдена вниманием на родине Обломова.

Наши сегодняшние «прочтения» Обломова, которые сводятся, в основном, к угаровскому «Обломов-off», плоские и, наберемся французской откровенности, убогие. Для наших режиссеров Обломов – это только диван, препирательства Обломова с Захаром, фольклор а-ля рюс. Далее первой главы романа они вообще не смотрят, зациклившись на сатире позапрошлого века, вослед Добролюбову. Единственное исключение, которое подымает нас до уровня В.Сэра – это фильм Н.Михалкова «Несколько дней из жизни Обломова», но он ведь еще из советского времени. Права народная мудрость: не бывает пророка в своем отечестве, - и вот о великом содержании романа «Обломов» говорит французский режиссер. Надо приглашать его на родину Обломова, чтобы он рассказал нам о наших литературных сокровищах…      

Володя Сэра обращает особое внимание на юмор гончаровского романа, через него он заставляет задуматься о больших проблемах, которые ставит роман, и отнюдь не сводит его к лености, инертности русского старого мира. Старый мир, в данном случае помещичий, всегда инертен, потому что он стар. Сводить к нему по-добролюбовски всю Россию – нельзя, Лев Толстой тоже ведь был помещик…

Обломов – лентяй, когда он сатира на помещика, помещичью Россию XIX века, и олицетворяет ее кризис в виде лени. И он велик, когда размышляет о смыслах жизни человека. Русская критика XIX века, от Дружинина и А.Григорьева, до Ю.Лощица, таит в себе еще большие обломовские тайны, о которых не сказал и В.Сэра. Например, никто не обращает внимания на оглушительную пощечину, которую закатил Обломов одному персонажу в романе. И кажется, не только ему, но и многим своим критикам и читателям. Однако, не будем раскрывать эту обломовскую тайну… 

Перевод рецензий французских критиков на спектакль Володи Сэра «Обломов» сделан Л.Ф.Семеновой.   

20.08.2013 Ульяновск, Обломов-клуб