Ольга. Часть 12

Часть 12




Выпускные экзамены пролетели на редкость легко и спокойно. Оля  вся с головой ушла в учёбу, готовясь с утра до вечера, чтобы оправдать возложенные на неё надежды и получить заслуженную золотую медаль, первую за всю историю школы, а я старался не приставать лишний раз и не мешать сестре по сто-первому разу перечитывать "медальные" сочинения прошлых лет, которыми её тайком снабдил директор и учительница литературы. И меня, и Олю уже претило от фальшивого пафоса всей этой белиберды, но деваться было некуда. От этого зависела наша судьба, наша дальнейшая жизнь, поэтому надо было проникаться словесным духом борьбы за светлое будущее пролетариата. Мне было всё равно, как и что я буду писать в сочинении. Даже если я получал четверку, это ничего уже не меняло в моем отличном аттестате. Жуткая депрессия прошедшего года сменилась абсолютным безразличием к своей судьбе. Я знал, что в институт меня возьмут всего с одним экзаменом, а остальное уже совсем не волновало. Мы ездили на дни открытых дверей во все вузы нашего города, и меня сразу заворожили электронные вычислительные машины, эти огромные, непонятные шкафы с рядами мигающих лампочек. Но больше всего заворожили люди, которые работали с фантастическими машинами. Настоящие, умные, толковые, очень интеллигентные парни с горящими страстью и энтузиазмом глазами показывали оробевшим школьникам, какие чудеса подвластны им и этим шумным ящикам. Решение было принято тут же- я буду изучать ЭВМ и стану таким же, как они. Оля долго ходила, слушала, смотрела, выбирала и, наконец, решила поступать в тот же вуз и на тот же факультет, только на более женскую математику и программирование. Я был счастлив, что сестренка еще целых пять лет будет рядом и, конечно, понимал, что она выбрала эту специальность только лишь из-за того, чтобы быть поближе ко мне. Чтож, решение было принято, и нам оставалось лишь пробежать последнюю финишную прямую. Лиза уезжала далеко в Москву, поступать в МГУ, звала с собой и Олю, ведь с золотой медалью для сестры были открыты все вузы страны. Оля отказалась сразу и наотрез - она останется здесь и не оставит родителей в одиночестве. Но я уже знал и понимал, что причина такого решения в другом. Любящая сестра совсем не хочет уезжать от своего любимого брата...
Оля всё чаще стала уезжать в город к тётке Зине. Во-первых, договариваться о жилье у старой одинокой двоюрной сестры её бабушки, во-вторых - шить платье и искать туфли к выпускному. Я чувствовал, что новогодний бал в девятом классе и празднично нарядная Лизочка сильно задели самолюбие сестры. Мне же было абсолютно все равно, в чём я пойду на выпускной. На новый костюм у матери денег не было, да и достать что-то стоящее деревенскому парню было просто невозможно. Тем более Гришка со дня на день готовился стать счастливым отцом, и мать уже прикидывала, что и за сколько придется прямо сейчас покупать и доставать для ожидаемого внука или внучки. Племяш родился сразу после сочинения. Я узнал, что получил за свой литературный опус "5-5" и тут же прилетела сваха, принеся радостную весть - родился мальчик! Две бабки на радостях опрокинули по стаканчику, уговаривали присоединиться и дядюшку Георгия, но я наотрез отказался, сразу полетев к Оле, между прочим, тайком сообщить, что она теперь тоже стала "тётей Олей". Оля обрадовалась, поцеловала меня, но в каждом её слове, жесте и даже поцелуе с грустью ощущалось, что у нас с ней никогда не будет такой радости от наших общих детишек...

На выпускной Оля вышла из своей калитки в самом простом и будничном, и я был очень удивлен, почему сестренка оделась вдруг именно так? Но она чмокнула меня в щеку, шепнув, что заранее договорилась с женой Василь Василича  переодеться у них в квартире, чтобы не мять новое платье в автобусе. Я подождал её внизу у подъезда длинной четырёхэтажки, и когда распахнулась грязная скрипучая дверь, просто обалдел от увиденного. Оля стояла в нежно-лиловом длинном шелковом платье, в туфельках на каблучке, с ниткой сияющего жемчуга на тонкой, голой шее. Вся такая неожиданно взрослая, настоящая и совершенно недоступная. Я не знал, что сказать, как подойти к ней в своём давнишнем костюмчике и белой рубашке с расстегнутым воротничком. Она сама чмокнула меня в губы ровно подкрашенными душистыми губами, и близость её совсем взрослого, невероятно красивого лица окончательно свела меня с ума.
-- Олька, ты - королева...
-- А ты - мой верный паж?
Она озорно рассмеялась, подхватила меня под руку, и мы заспешили к школе, около которой уже собиралась большая пестрая толпа радостных выпускников.
Нарядный Олег с шальными глазами тут же утащил сестренку внутрь школы, а я с каким-то нелепым волнением остался ждать Лизочку. Их подвезла военная машина. Папа-капитан высадил дочку, оглядел её с ног до головы и, сказав что-то чётко, по-военному, запрыгнул обратно в зеленый пыльный "Уазик"
Лизка была одета неброско, но шикарно. Уже без золота, в удивительном кремовом платье с маленькими крылышками на рукавах, в обалденных босоножках на кремовом каблучке и с таким же кремовым плетением сверху.
-- Привет, Лиз.
-- Привет, Гош.
-- Ты, как всегда, обалденная...
-- Тебе нравится?
-- Очень...
Мы улыбнулись и потихоньку вошли последний раз в нашу родную школу.

В разгар веселья, праздника и танцев Оля вдруг исчезла ненадолго, а потом появилась и потащила меня в дальний и темный конец школьного коридора. Такой растерянной и виноватой я не видел её никогда и, конечно, сразу догадался обо всём.
-- Гошка, миленький... Ты не обидишься, если меня сегодня Олег проводит?
-- Ну что ты, сестрёнка... Я так хочу, чтобы ты была счастлива.
-- Братик мой, я люблю тебя!
Она засияла, заулыбалась, звонко чмокнула меня горячими губами прямо в губы и быстро потащила за руку в шумный зал, прямо к погрустневшей и уже выискивающей нас Лизочке.
-- Лиз, не оставляй его, пожалуйста.
-- Можешь не волноваться, Ольчик!
Девчонки засмеялись, кокетливо и заговорщески чмокнулись в губки, и Оля растворилась в толпе одноклассников. Мы остались вдвоём и, едва заслышав медленную грустную музыку, даже не сговариваясь, пошли танцевать. Было тоскливо и  грустно, но я должен был предвидеть это и готовиться к тому, что рано или поздно наши личные жизни пойдут по разным дорожкам. Я еще нежнее обнял и прижал к себе тоненькую и трепетную кремовую талию, Лиза тут же подалась вперед и прижалась к моему плечу.
-- Странная она... И ты тоже странный... Вы оба такие странные...
Лиза говорила мне на ухо очень просто, спокойно и искренне  грустно.
-- Ты тоже странная... Словно из другого мира...
Мои руки уже сомкнулись на её спине, и Лиза легко и откровенно вся прижалась ко мне, совершенно не стесняясь и осторожно скользя горячими ладошками к моей шее. Стало вдруг хорошо, легко и очень спокойно. Пусть всё теперь будет так, как будет. Сегодня наш последний вечер, Лиза со дня на день уезжает в Москву, и мы вряд ли уже в скором времени сможем встретиться с ней. Поэтому, понимая это, мы можем сейчас говорить друг другу всё, что думаем, и что так и осталось недосказанным за годы нашего странного и удивительного знакомства.
-- Она же любит тебя... Ты даже не знаешь, как сильно она тебя любит...
-- Знаю...
-- Я ничего не понимаю, Гош... Ничего... Зачем вы это делаете? Это же так больно...
Всё, в этот миг я уже не мог совладать с собой.
-- Понимаешь, Лиз... ... ... Она - моя родная сестра...
-- Как?????
Мы вдруг замерли в танце, и Лизкины удивленные глаза уставились на меня с подозрительным и немым укором.
-- Да, мы с детства выросли вместе, а оказалось, что муж её мамы не её родной отец... Вот так... Только я умоляю тебя, Лиз, не говори никому... Это наша страшная тайна от всего мира.
-- Что, об этом никто не знает?
-- Нет... Отец давно умер, и знает только её мать, больше никто.
Лизкины пальчики уже сладко и бесстыдно теребили мои волосы, и я не знал, что теперь будет. Ведь я проговорился и второй раз в жизни выдал тайну отца.
-- Я никому не скажу, Гош... Ты веришь мне?
-- Да, Лиз... Тебе я верю... Потому и сказал всю правду... Ты - удивительная девушка... Я таких никогда ещё не встречал...

Я уже не видел, что делают Оля с Олегом. Вечер заканчивался, и мы ушли с Лизой вдвоём в ночную тишину пустынного шоссе. Да, время вспять не повернуть. Да, если бы я признался ей раньше, два года или даже год назад, все было бы по-другому, совсем не так, как сейчас. Я даже не мог себе представить, что было бы тогда. Сейчас мне было невероятно хорошо и приятно с Лизочкой, но было бы мне всегда также хорошо с ней, как с моей сестрой? Я не мог найти ответ на этот мучительный вопрос. Два года и семнадцать лет - огромная разница. Родная сестра и просто симпатичная, добрая одноклассница - это разные и совершенно несопоставимы не просто понятия, а взгляды, души, мысли, слова и даже жесты. Я шел рядом с Лизой и без конца думал об Оле, изо всех сил стараясь больше не думать о ней.
-- Лиз, а у тебя были парни в других школах? Ну или так, по жизни...
-- Нет...-- грустно улыбнувшись, она качнула головой, и светлые завитые волосы прошли волной по её плечам, на которые был уже накинут мой серый пиджак,-- Я с детства чудная... А у тебя кроме Оли был кто-нибудь?
Я тоже отрицательно покачал головой.
-- Я ей брат, понимаешь?
-- Знаешь... Я даже не думала, что такие парни на свете бывают...
-- Да ладно, я как все... Просто тебе, наверное, не везло...
-- Наверное... Оля мне рассказывала, что ты ради неё отличником стал... И бешеную собаку убил своими руками... А ради меня никто ничего не сделал. Только спрашивали, а в каком звании твой папа и есть ли у вас своя квартира...
-- Лизка, тебе ещё повезёт в жизни, вот увидишь...
Мы целовались прямо на обочине темной дороги, грустно, легко и совершенно бесстыдно. Сегодня последняя ночь и сегодня мы можем позволить всё. Острым желанием перехватило дыхание. Захотелось провести её лесом до своего сарая, положить на свой диван, чтобы, хватаясь за самую тонкую соломинку, ещё хоть на несколько мгновений остаться в этом добром и немного наивном мире нашего школьного детства. Но сердце с щемящей грустью говорило, что всё это делать уже слишком поздно, что расставание подошло и оно неминуемо.
-- Прости меня, Лиз... Я не мог тебе раньше обо всём сказать...
-- И ты меня прости... Ты не забывай меня... Мы ещё встретимся и всё будет хорошо...
-- Конечно...

-- Не оставляй её, Гош... Она тебя очень сильно любит... Не как сестра...  Как женщина...

Я шел от железных ворот КПП краем леса по ночной росе и едва сдерживал отчаянные слезы. Лизкины негромкие слова переполняли душу и будоражили сердце. Господи, что же мне делать? Что мне делать теперь с собой и с ней? С Олегом, с Лизой, с завтрашним днем, с нашей дальнейшей взрослой жизнью?

Я увидел их издалека, обнимающихся у её калитки в рассветном утреннем тумане. Опять мучительно сдавило грудь. Нет, пусть она будет счастлива так, как считает сама. Мы - брат и сестра, и это проклятие останется с нами навечно. Нам теперь жить с этим проклятием всю нашу жизнь и самим решать, как к нему относиться.
Я свернул от Сашкиного забора к огородам, весь вымокший в росе прошел через сад к своему дому и, стараясь не глядеть за соседский забор, как можно тише прикрыл за собой скрипучую дверь...

===============================================
Часть 13:  http://www.proza.ru/2013/08/21/1547