Книга Мнемоника - Пролог

«Многих людей просила, через слова и взглядом, руки протягивала, изнутри, из души просила. Теперь тебя прошу. Помоги мне стать прежней. Такой, какой ты смог бы меня полюбить. Смешную, ласковую, немного с издевкой, с иронией, иногда жутко упрямую, невозможную. Мы бы вместе смотрели фильмы, которые, скорее всего, не нравятся мальчишкам: слишком женские, с печальным концом и тонной мыслей, что передумать, перечувствовать, переосознать. Видеть парки и скамейки теми, моими детскими глазами, с крапинками, синими от влюбленности и ощущения блаженного счастья того недолгого момента, когда рядом тепло человека, за руку которого я больно хватаюсь, чтобы каждым нервом, каждой клеткой: запомнить, не забыть, только бы тебя не забыть. Путать слова в фразах, вместе валяться на газоне, пачкать одежду, волосы и кожу на ладонях, ломать старые стереотипы, чужие ломкие взгляды, ненужные сомнения: топтаться на серых воспоминаниях, дразниться, вести себя как дети с раннего утра. Брызгать краской на стены, ходить голыми по квартире, читать и перечитывать по очереди одни и те же книги, сжимать твои пальцы, оставляя на них красные пятна, прикасаться губами к твоей ямочке на шее: сначала осторожно, почти неощутимо, потом резко и колко, так чтобы ты меня никогда не забыл.
Когда пройдет еще одна весна, еще одна осень, когда чужие люди снимут с нас эти самодовольные улыбки, накроют серой дымкой густые перистые белесые облака и заставят слоняться по мрачным улицам в поисках тех мест, которые мы потеряем на старых фотокарточках, исписанных страницах и еще, где-то в глубине нашей неверной памяти - мягкой, зыбкой, забывчивой. Танцевать, громко петь, пока не сорвем голос, выплескивать из себя энергию, так быстро, быстро, так быстро, чтобы к старости ничего! совсем ничего не осталось! Кружиться до потери пульса, устремив взгляд на крыши домов, лучи солнца, отражающиеся в окнах, рвать нервы, связки, голоса и души, пока еще что-то осталось - пока это цветет, дышит, живет, с нами живет еще, понимаешь?
Перебирать в линиях заката нити, сшитые вместе: лазоревые, голубые, розовато-серые, смородиновые, охристые и полупрозрачные. Слушать в тишине тишину: звуки, придуманные тобой и твоим воображением, любить твой странный смех, почти что детский, лучистый, заливной. Прижимать голову к твоей груди, чтобы становилось громко от ударов родного сердца, чтобы раз и навсегда сохранить свист твоей грудной клетки в моей сетчатой памяти, намотать как шерстяные нитки, пряди твоих волос на тонкие пальцы, прочувствовать этот странный запах, который называют мужским, придумать тысячи названий этому неповторимому, приторному ощущению в горле, когда становится тяжело дышать, когда еще чуть-чуть, совсем чуть-чуть, и здесь! сейчас! задохнешься!
Визжать от холодных соленых брызг моря, впечатывать друг друга в бетонные стены, шутливо злясь и приподнимая брови, рассказывать поочередно о тех местах, где и сами мы никогда не были, где никогда не окажемся, где нас - настоящих нас, просто нет. Без причины давать обещания, мять новые простыни, улыбаться, когда хочется плакать. Оставлять самые заметные следы нашего пребывания на обоях, на старых паркетных досках, на постаревших снимках и исцарапанных пленках. Жить тем днем, что называют "сегодня", которое завтра станет "вчера", хотя еще вчера было всего лишь "завтра",.. странно: мы, наверное, конечно только наверное! совсем не вспомним себя в этом возрасте, тех лишенных логики мыслей и таких запредельных желаний, сжатых в кулаке до боли, чтобы даже когда другие ломаются - верить! Ждать очередных приступов нестерпимого разочарования, иногда даже ненавидеть друг друга, чуть позже прощать, становится проще, сдержаннее, умнее. Стараться выразить взглядом - больше, чем словами, которые стираются с бумаги, из памяти, из песен, которые мнутся на салфетках и смываются с рук. Любить тебя так, что ты и сам никогда не узнаешь, как же я любила, быть может, и сам никогда так не любил, и не полюбишь. Заставлять тебя быть сильнее, когда становится трудно, и поддаваться собственной слабости, когда больше нет сил. Сохранять и переставлять с полки на полку альбомы, фотографии, ввинчивать новые лампочки - сколько их было, этих новых лампочек, знаешь?..
Наблюдать за стрелками на часах: кто знает, сколько часов, минут, дней и ночей мы невольно упустим в нашем подсознании, застывая в этом непростительном состоянии забвения, когда практически ничего не чувствуешь и не замечаешь вокруг, и только в момент пробуждения от густого дыма в голове оглядываешься назад и плачешь о том, что не успел ухватить, сохранить, впечатать намертво в собственную душу, и сколько ненужного, мелкого невольно приклеилось к ней. Сшиваешь рядом любовь и ненависть, прочными, жесткими нитками: сливаешь воедино самые счастливые моменты с теми, которые разрывали тебя надвое, заставляя теряться, уходить с намеченного пути еще на несколько недель, месяцев, лет. Когда собственным разумом ясно осознаешь весь весомый объем потерянного времени, перекрываешь мысль, что рвется наружу: мысль, несущая беспричинное разрушение тебе и всему, что тебе дорого. Стараешься представить себя в другие годы, в другом месте, с другими людьми, о которых мы никогда больше ничего не узнаем, вынашиваешь в себе новые радужные планы, рисуешь новые пейзажи и портреты: почти неузнаваемые, неразличимые друг с другом - те же глаза, те же губы, те же скопления родинок на щеке. Прокручиваешь, словно запись на аудиопленке, голоса - грубые, нежные, хриплые, тихие и не очень, родные и далекие, воссоздавая объемную картину каждого дня, в котором существует одна единственная минута, способная сделать тебя счастливым.
Остается вспоминать сущие мелочи, которые со временем, с новыми городами и новыми людьми, становятся все ценнее, все дороже - почти бесценными, незаменимыми. Ведь что-то, обязательно что-то остается после человека! Фотографии, записи, стихи в альбомах, старые заношенные свитера и застиранные манжеты на рубашках; иногда остаются старые песни, которые связывали нас вместе, любимые фильмы, битые стаканы, треснувшие чашки, закладки в книгах, исписанные салфетки и стопки писем, привкус любимых шоколадных конфет на губах, нижнее белье, битая посуда и в очередной раз купленная новая, старые друзья и знакомые, пряди волос, полотенца, пропитавшиеся соленым запахом, самые красивые простыни – выстиранные, выглаженные и захороненные в шкафах; остаются ленты, пуговицы, цветные нитки, недогоревшие свечи и рецепты любимых блюд; пустые вечера и капли карамельного сиропа на кухонной плите, остаются вмятины на стенах, немытые окна на чердаке, полные пачки сигарет покоятся в секретерах и на запыленных полках, остаются конверты, подписанные чьей-то рукой, завядшие цветы и опустошенные вазы; в памяти остаются задушевные разговоры о самом сокровенном, минуты ожидания встреч, совместные часы по вечерам и пробуждения по утрам; остаются лежать по карманам билеты, а в камине догорают старые выпуски газет; человек уходит и обязательно оставляет после себя запах одеколона или соленого пота, мятой кожи или хорошего коньяка; человек оставляет после себя ворох бессмысленных вопросов и ответов, несказанных слов и невыполненных обещаний – он всегда оставляет после себя неприкосновенную свободу, неограниченное пространство для наших собственных решений, для нашего выбора – он оставляет нам самих себя, всю нашу жизнь, не обременяя нас собой и своим прошлым. Но когда люди уходят, они всегда оставляют что-то в память о себе, хоть что-то!

Ты оставил после себя запах медицинского спирта, которым пахли твои руки, и пятна масляной краски на стенах, которые впитались в обои. О чем ты рисовал эту жизнь?..»

Твоя Аня

- Что ты видишь? - в памяти всплывает твой голос с хрипотцой, едва слышный на высоте этих Питерских крыш, куда с Невы долетают чайки, где обязательно пахнет далеким морем, дождем, сладкими яблоками и свежей смородиной. Я набираюсь смелости, вспоминая, что еще совсем недавно твоя тонкая полупрозрачная фигура действительно находилась рядом со мной, тепло родного тела обдавало колким жаром, и я записывала в мыслях каждую деталь, чтобы воссоздать твой образ даже тогда, когда моя память начнет играть со мной в прятки.
- У меня душа тонет. В этой воде, в этом небе. Впитывается по частям в асфальт, теряет по городским улицам мысли. А отсюда с высоты видно, где остались темные пятна, где светлые. То, что было не жаль терять, и то, что захотелось оставить здесь, как напоминание. Чтобы можно было вернуться, потерянной и опустошенной от душных городов и шумных мест, найти, наверное, то единственное, что вернет прежнюю веру и надежду. У тебя всегда должно быть такое место. Особенное. Куда ты возвращаешься, чтобы вернуть себя прежнего. Настоящего. Не испорченного, небитого, не выпотрошенного. А что видишь ты?
- Темные полосы на Неве. И твои глаза еще. Твои глаза. Пустые крыши домов, на которых останутся твои мысли. Я сюда обязательно вернусь.