Книга Мнемоника - Эпилог

«Знаешь, иногда так сложно найти слова, чтобы рассказать правду. Чтобы в эту правду, в которую даже мне сложно поверить, можно было вложить не только яркие красивые фразы, но и самые настоящие чувства, которые рвутся наружу, которые скучают по тебе, которые помнят, как я обхватывал твою теплую шею руками и думал, что никогда не отпущу.
Спустя столько лет, когда тебе кажется, что ты уже давно сложился как личность, ты смотришь назад, и отчаяние берет верх над всеми твоими победами и достижениями: ты рвешься наружу той жизни, которую для тебя за тебя придумали чужие люди, которых ты плохо знаешь, и которые совсем не знают тебя. И выход из этого замкнутого круга найти не так просто: ты окружен собственными заблуждениями, ты потерян в цепи неразрывных событий, ставших для тебя настоящей жизнью, хотя они – всего лишь отражение, жалкая копия того лучшего, что было вложено в твою душу, но чего ты отчаянно избегал, что приводило тебя в ужас, что отбрасывало тебя на несколько шагов каждый раз, когда ты был готов стать чем-то большим, чем просто человеком. И знаешь, я скучаю по тебе.
Я скучаю по той детской безмятежности, по твоим глупым вопросам, по тонким запястьям, хрупким и обесцвеченным, за которые цеплялась вся моя жизнь, крючок за крючком, нитка за ниткой, которые рвали кожу и царапали нервы. Я скучаю по тем вечерам, когда мы вместе рисовали облака и звезды, когда для веры не нужно было причин, когда все складывалось само собой.
Со временем, оглядываясь назад, обидно осознавать, во что мы превратили нашу веру, сколько раз мы топтали и калечили ее, превращая в нечто неузнаваемое, опошленное, испорченное ненужными мыслями и сомнениями. Люди начинают искать камни, о которые они спотыкались, когда все раны и ушибы уже превратились в неизлечимые шрамы, они начинают понимать, что никогда не соответствовали своей вере, которая всегда была их оплотом и твердой опорой под ногами, и в которой они не уставали разочаровываться, разграничивая желание помощи и поддержки и желание мимолетных удовольствий, что не могло идти рука об руку друг с другом.
Наверное, тебе сейчас трудно вчитаться в эти сложные мелкие буквы, во все мое молчание, самые драгоценные порывы души, прописанные между строк. Я пишу неразборчиво и часто переношу свои мысли на бумагу в том виде, в котором они всплывают в моей голове: здесь сложно удержаться, я слишком многое не успел рассказать.
Я помню, когда внутри было пусто. Как ты кричала на меня и обижалась из-за мелочей, чтобы только найти повод уйти от меня, а с этим – и от своих мыслей, убежать от себя самой. Ты никогда не была честной до конца, даже не пыталась ввериться собственному внутреннему голосу: если тебя и разбили, то я очень хорошо помню, на сколько осколков рассыпалась твоя душа. Ты занимала себя рутинной работой, и чем больше ее было в твоих сутках, чем меньше времени оставалось на честность с самой собой – тем лучше. Я так и не смог понять, что же ты остерегалась найти там – внутри себя, что же такого страшного, стыдного, невозможного могло храниться под твоей прозрачной кожей, что заставило тебя закрыть глаза на собственное безумие, согласиться на это медленное, убийственное угасание. Знаешь, я все равно скучаю по тем дням. Тогда тишина давила с потолков, но я все равно хорошо помню, как ты мне улыбалась. Я очень скучаю, Аня.
Я помню, ты нашла мой крестик под рубашкой. Спрашивала, что значит для меня этот крестик. Мне казалось таким естественным ответить: ничего. Я просто верил в Бога. Наверное, это незамысловатое просто прозвучало тогда громко и отчетливо, даже больше и глубже, нежели я мог подумать. В жизни каждого эти пустые крестики превращаются в пустые страницы, пустые жизни, а мы продолжаем курить в пустое небо, обманывать самых близких и доживать дни и годы, которые не приносят ничего, кроме разочарования. Мы просто верим.
Ань, а ты все еще дышишь дымом?
Я старался додышать последние дни воздухом.
Оказалось, небо бывает синим.
А еще, знаешь Ань, когда в Питере идет дождь, на улице пахнет морем. И это так здорово – считать капли на руках, которые обнимали тебя. Мне не разрешают вставать, но я открываю окно и ловлю эти капли ладонями. Осень в Петербурге – это так прекрасно. Я скучаю по тебе, Аня.
Мне бы хотелось вернуться сюда с тобой и сыном. Наверное, в этой жизни я уже не успею, но в следующей мы непременно приедем сюда вместе и я покажу Мишке то место на набережной, где мы с тобой впервые встретились. Анют, я обещаю тебе: все будет хорошо.
Ты не представляешь себе, как бы мне хотелось попробовать сделать все по-другому. Вычеркнуть из жизни эти ненужные размолвки, исправить ошибки, которые нас так ничему и не научили, а только испортили нас и надломили. Мне бы хотелось чаще рассуждать с тобой о вещах, о которых было страшно говорить, для которых не получалось найти красивых слов, а получались только рваные обрывки, уродливые куски самых искренних признаний – за них было стыдно, но скольких из них нам с тобой не хватило, чтобы повернуть жизнь под другим углом, чтобы постараться дарить друг другу только доброту, нежность и радость.
Ты всегда была такой жизнерадостной, такой настоящей, такой терпеливой. И ты так отчаянно верила – я бы никогда не смог так верить, я просто не умел. Несмотря на всю твою эмоциональную натуру, на твою несдержанность, постоянные срывы, ты все равно верила, иногда казалось – за нас обоих, и, наверное, даже больше за меня, спасибо тебе огромное за эту веру, Ань.
Пожалуйста, пообещай мне, что не разрешишь себе смириться, не позволишь себе стать одной из тех миллионов людей, которые каждое утро выходят на улицу, чтобы мокнуть под дождем и прожигать часы и дни в безнадежное «никуда», не жалеть ни о чем. Пожалей о том, чего не сбылось, поплачь, если захочешь, только не ломайся, слышишь? Не ломайся, милая. Храни в себе эти огоньки, которые горят в тебе, в твоих глазах, потому что именно этот свет дарит людям рядом с тобой столько тепла и радости, столько надежды. Быть может, не веришь, но постарайся: не угасай, пожалуйста. Не становись такой, каким был я – жестким, реальным, слишком настоящим, чтобы чувствовать эту жизнь, чтобы вдыхать ее полной грудью без привкуса ментоловых сигарет и вечных сомнений. Не стыдись того, что все не так, как надо. Не бойся быть непонятой, как это бывало много раз, не живи для других, не живи чужими гранями и вершинами, все это – не для тебя. Для тебя весь мир, который мы – люди, не видим и не слышим: то, что остается за чертой нашего разума, который твердит только о бездушных правилах и законах бытия, скучных и пошлых, как и мы сами. Храни себя настоящую в своей душе, и знай, что я всегда рядом, хоть в это и сложно поверить: я так долго был слишком далеко от тебя. Знаю, верю, ты сможешь найти в себе эти нужные резервы для восстановления души, и пусть все получится не сразу, все равно пытайся. Все разрешится. Все обязательно будет хорошо, Ань.
Не отпускай, слышишь?..
Я люблю тебя.
Подними глаза – там, наверху, все еще живет и дышит наше теплое синее небо»
Твой Саша