Последняя страсть

Перед человеком жизнь и смерть,
и чего он пожелает, то и дается ему
Библия, Кн. Премудрости
Иисуса, сына Сирахова,
XV, 17

Свобода!  Ясный смысл едва уловимого содержания. Нам кажется, мы знаем, что такое свобода, но мы теряемся, пытаясь окинуть взором ее пределы или заглянуть в ее глубину.

Идеал свободы – абсолютное состояние не обременённости и не ограниченности. Такое состояние – абстракция, это трансцендентальная категория.  Абсолютная свобода – это свобода сама в себе, изолированная от каких-либо отношений и измерений, это столь же непостижимая цель развития действительности, сколь непостижима и бесконечность эманации самой действительности. Все возможно и все дозволено – главная внутренняя сила и цель абсолютной свободы.

В онтологической реальности безграничность свободы невозможна. Она опровергается множественностью мира, означающей наличие других свобод, со своими претензиями, со своей силой, со своим принуждением. Логика множественности мира, множественности носителей свобод означает наличие дилеммы существования мира: либо одна свобода уничтожает другую - свобода насилия, либо сила одной свободы ограничивает силу другой свободы - гармония свободы. В первом случае логика действительности, существующей по принципу свободы насилия, предполагает наличие точки достижения окончания действительности, ибо главная цель эманации по принципу свободы насилия - уничтожение. Во втором случае, логика свободы гармонии – бесконечность, ибо главная цель эманации по принципу свободы гармонии – существование. В природе представлены оба способа существования свободы: и первый – свобода силы, и второй – свобода гармонии. Логика множественной свободы мира – это логика отношений свободы отдельных форм: вещей, предметов,  субъектов,субстанций и т.п. Такая свобода является свободой отношений, относительной свободой.

Логика свободы и необходимости — это содержание и характер их отношения друг к другу. Свобода – возможность, необходимость – несвобода, невозможность выбора, невозможность отказа от чего-либо, невозможность обойтись без чего-либо, это ограничение, обязательность, принудительность, категорический императив, аподиктичность.

Необходимость сводима к невозможности, а свобода - нет. Свобода сводима к возможности. Свобода предполагает выбор, неограниченность действия. Свобода имеет в себе свойство подчинять, принуждать. Логика свободы и необходимости, это логика возможности и невозможности, это логика безграничности (неограниченности) и ограниченности, логика непринужденности и принудительности.

В социальной действительности идеалом, целью развития выступает свобода гармонии, относительная свобода, ибо все живое стремится к своему существованию. Но так ли это?

Свобода в мужестве, мужество в борьбе, уверяли древние. Героизм как удел свободы, победа или поражение как цель борьбы. Но победа – обретение власти, следовательно, свободы повелевать, свободы убивать. Поражение – утрата свободы, рабство, покорность или смерть.

Мужество и борьба, победа и поражение – опасная свобода, тяжкое бремя победителей и побежденных. Это формула свободы как стремления к власти. Свобода, проявленная вовне, основанная на подавлении. Такая свобода по нраву натурам, склонным к насилию.

Свобода как победа – первый шаг к поражению и несвободе. Здесь борьба может быть признана свободой лишь в своем бесконечном процессе, как череда побед и поражений, являющаяся конечной целью.

- Свобода?! - скрежетал зубами Сенека, вспарывая себе вены в ванной с теплой водой. - Истинная свобода, есть только свобода умереть! В коридорах уютной виллы тускло поблескивали остро заточенные пики убийц, подосланных любимым учеником.

Свобода как вызов, как последний удар, как освобождение от земных привязанностей, как последняя страсть. Дух такой свободы – притягательная красота мести собственной смертью. Свобода, как отобранная у врага власть распорядиться жизнью поверженного, свобода лишить его самого сладкого плода победы.

Одна из исконных русских народностей – чуваши, изобрели изощренный по степени воздействия способ мести врагу-победителю собственным самоубийством через повешение на воротах его дома.Может быть странность, но не большая, чем смертная казнь к неудавшимся самоубийцам по древнему праву Англии. Нам трудно понять логику, согласно которой, если ты не смог убить себя сам, тебя убьют государство и право.

Какова высшая точка свободы, предельная степень ее? Жизнь или смерть? Любовь или насилие? Гармония или разрушение?

- Свободы нет, есть цепь причинностей, - заключил Кант, окидывая взором массивные фолианты своих трудов.

- Сердце свободы - необходимость, проникновение в ее глубину дает власть над царством свободы, - подзадорил Гегель.

Свобода выше бытия, твердит философия Бердяева, и сам Творец не властен, обуздать свободу.

Так что же свобода, всего лишь интеллектуальная борьба понятий или отблеск войны всех против всех? Заманчиво мерцающее слово, не имеющее созидательного наполнения или круговорот человеческой плоти в природе? Есть ли в свободе содержательная вместимость, позволяющая определять ее состав и измерять ее глубину? Можем ли мы всмотреться внутрь своего сознания столь пристально, что нам откроется величественное царство истинной свободы? Или же нам следует более внимательно смотреть по сторонам, если мы хотим обнаружить свободу в том, о чем не имеем ни малейшего представления?

Мишель Монтень был потрясен описанием у одного из римских историков самоубийства захваченного римскими легионерами знатного вельможи. Холеный, изнеженный роскошью и праздным существованием и по сути безобидный, трусливый толстяк, ежился и пронзительно взвизгивал от уколов гвардейскими пиками, а затем, в полном отчаянии, дрожа окровавленным телом, стал демонстративно бросаться на мечи окруживших его солдат, которые с хохотом уворачивались от неуклюжих, сколь робких, столь же и смешных выпадов, предвкушая плотскую потеху. Но кто-то либо уронил меч, либо незаметно подбросил его из жалости к странному человеку, не способному постоять за себя. Несчастный схватил оружие, солдаты замерли в ожидании, давая возможность принять решение. Знатный, но слабовольный человек не смог пойти с оружием в руках на своих мучителей и умереть как воин или нанести себе удар, способный прекратить муки плоти. Он пытался покончить со своей жизнью столь неуклюже, что нанес себе лишь небольшую рану живота.  Однако, увидев в глазах солдат нарастающее разочарование и презрение, и почувствовав запах собственной крови, вельможа, в полном исступлении, ухватившись руками за края раны, вдруг со страшным криком разорвал свой живот, вырвал из него кишки и, пробежав сквозь строй расступившихся в изумлении воинов, бросился вниз головой со скалы.

Несчастный превзошел то, чего страстно желали его победители. Он воспылал последней страстью и стремился нанести неизгладимую душевную рану тем, кто повидал бесчисленное множество смертей на поле боя, безнадежно огрубел под давлением тяжёлого опыта лишения жизни братьев по существованию в этом мире. Как знать, возможно ему и удалось задеть чью-то омертвевшую душу. 

Зенон доказывал свою свободу, откусив собственный язык и выплюнув его в лицо царю-завоевателю. Плоть – ничто, дух – все! Философа истолкли в ступе, свободы не нашли, но мужество не отрицали.  Царь же продолжил свое существование, теряя вкус к жизни.

То же насилие, та же борьба, тот же героизм и то же мужество.

Как странно свобода связана с жизнью и смертью, и как неразрывно. Такая связь наталкивает на неизбежные вопросы. Возможна ли детерминированная свобода? Есть ли свобода в применении смерти к самому себе? И есть ли свобода в применении смерти к другим?

Великий врач и философ Зигмунд Фрейд попросил своего друга вколоть ему тройную дозу морфина, чтобы прервать земное существование, преследующее его невыносимым терзанием плоти, и друг не посмел отказать ему в этой просьбе. Нам трудно судить, имел ли право на такой выбор творец психоанализа или же должен был стойко пройти все мучения до самой кончины, но еще сложнее нам судить о том, осталась ли невинной душа врача, исполнившего просьбу об эвтаназии. Однако мы можем подозревать, что никакое из решений этих двух друзей не меняло ничего.

Человеку подарена возможность лишить себя жизни, но не подарено знание о предназначении такого дара. Вряд ли мы вправе утверждать, что знаем, как следует распоряжаться такой необычной способностью. Напротив, анализ мотивации суицида и условий его совершения способен лишь завести в тупик своей потрясающей мелочностью.

Известный эволюционист-генетик Эфроимсон считает самоубийство одной из форм самопожертвования. Однако он признает, что наряду с героическими самоубийствами, вспомним хотя бы подвиги Александра Матросова, Николая Гастелло и множество подобных поступков в годы Великой отечественной войны, мы имеем нередко самоубийства на почве совершенно не идентифицируемой мотивации. Эфроимсон полагает, что подобная неясная мотивация есть проявление особого рода моды на применение смерти к самим себе, не находя никаких тому иных объяснений. Чем еще можно объяснить тот факт, что наибольшее количество самоубийств приходится на мирный период и на наиболее экономически благополучные страны и классы. Он с недоумением ищет логику того, что десятки его знакомых и родственников погибали от голода в страшную ленинградскую блокаду, но при этом мысли о самоубийстве не в состоянии были одолеть в людях, переживающих невыносимые условия бытия, волю к жизни. И здесь он прав, многочисленные исследования показывают, что периоды тяжелых жизненных испытаний не являются бесспорным основанием нарастания суицидальных настроений в обществе, напротив, в людях как бы возрастает воля бороться за существование до последнего вздоха. С другой стороны, - пишет он: «перед первой мировой войной было «модно» самоубийство парочек на Иматре: бросались с мостика над водопадом, после того как таким «поэтическим» образом погибла одна пара. Пришлось финнам поставить полицейского у мостика, что прекратило самоубийства». Он вспоминает знакомую пару, очень симпатичных юношу и девушку, которые, «одевшись как на бал, заняли отдельный кабинет в каком-то ресторане, а потом юноша застрелил ее и себя. Смысл самоубийства был совершенно неясен, так как оба принадлежали к одному кругу в обществе, и, казалось, могли бороться за свое счастье совсем не самоубийственным образом». И такие явления в эти периоды были массовыми, причем конкретные мотивы, цели, которые удавалось определить, носили совершенно никчемный, мизерный характер на фоне ценности жизни: заметка в газете; разговоры в известном кругу; настроение определенных людей и т.п.

Такое использование возможности лишения себя жизни наводит на размышления о том, что за предоставлением человеку способности к суициду нет логики, но есть абсолютная свобода, означающая отрицание жизни. Можно было бы сказать, что логика есть и это логика естественного отбора, заключающаяся в том, что естественный отбор отбросит тех, кто способен применять смерть к самому себе и искоренит со временем эту возможность из человеческого рода. Но упрямый факт того, что склонность к суициду сохраняется в человеческом обществе в определенной пропорции на протяжении доступных нашему знанию исторических времен опровергает подобную логику.

Несомненно, суицид неразрывно связан со свободой выбора жизни и смерти. Но в чем сущность такой свободы? И не предопределена ли она необходимостью? Вот вопрос.

- Перед человеком жизнь и смерть, и что человек пожелает, то и будет ему, -  библейская мудрость. Так может такова и есть высшая свобода, истинная свобода: свобода выбора жизни и смерти, любви или насилия?

Но, что человек выберет, не предназначено ли ему? Свободен ли Христос, вошедший на Голгофу? Свободен ли Синедрион, приговоривший Иисуса к смерти? Свободен ли Цицерон, подставивший шею под меч убийцы и свободен ли убийца, отрубивший ему голову? Свободен ли Сократ, принявший в здравом уме и при полном достоинстве чашу с цикутой?

Самоубийство как разрешение противоречия между бунтующим духом и неуклюжей плотью, погрязшей в ограничениях и избегающей всяческой свободы, есть крайняя мера или неизбежный исход силы духа, не подвластного укрощению?

Свобода выбора предопределена пределами жизни и смерти. В этих пределах бушует страсть. Ее игра непредсказуема. Можно выбрать борьбу против смерти, но потерять жизнь. Можно выбрать отрицание жизни, но избежать смерти.  Нам предоставлена возможность распорядиться жизнью, но правила распоряжения ею нам не доступны и не ведомы. Мы не можем выбрать мир, в котором хотели бы жить, помимо того, что имеем. Мы не можем выбрать иную вселенную для проживания, иную эпоху. Нам не доступны иные формы существования вне одухотворенной материи, вне человеческого организма. Для нас нет иной действительности, чем та, которая есть. Нам не дано выбора. У плотской свободы очевиден предел и нечем здесь опровергнуть аргументы Канта. Либо прими мир таким, каков он есть, либо уйди, подчинись или погибни.  Это несвобода, тяжкая, непреодолимая, способная повергать в депрессию.

Наша плоть – несвобода, наша жизнь – подчинение необходимости. Наша свобода – дух, воображение, презирающее необходимость и одновременно самая высшая страсть. Эта интеллектуальная страсть быть тем, кем быть во плоти и в материальных условиях существования невозможно есть источник суицида, источник применения последней воли против своего собственного существования.

Самоубийство чувственно, но всегда рядится в тогу рациональности. Самоубийство страстно. Оно также беспомощно, как и сама жизнь, ибо не в силах изменить природу гармонии. Всякий акт жизни или ее лишения есть возможная микроскопическая единица в бесконечном потоке мировой гармонии. Бесстрастно лишь принятие жизни как данности во всех ее многочисленных страданиях и мизерных радостях, и ожидание конца как искупления за пребывание в человеческой плоти.

Как ни крути, но подлинная свобода - есть лишь свобода отказаться от плотского существования, от своей последней и самой глубокой страсти к жизни, к той жизни, которая желанна, но не достижима в сию секунду; свобода отбросить жизнь своей волей. Уничтожить страстью страсть.

Поклон тебе из будущего, Сенека!


Рецензии
Глен, замечательное произведение. Напомнило мне Э. Фромма "Бегство от свободы".
Очень проникновенно и сильно!!!!!
Сама увлекаюсь философией....
Нужное и актуальное произведение, чтобы на миг остановиться и понять что значит: СВОБОДА, Жизнь, СМЕРТЬ,..
Благодарю, за интересное произведение.

Творческих успехов.

С уважением Елена Тимошенко.

Елена Тимошенко-Седьмая   22.02.2015 16:09     Заявить о нарушении
Спасибо, Елена! Тема потрясающей глубины. Не скажу, что слишком продвинулся в ней, оставил на время, но, думаю, не навсегда. С работами Фромма не знаком даже поверхностно, к стыду своему. Благодарю за подсказку, выберу время посмотрю. С уважением, Глен

Глен Марсо   22.02.2015 20:57   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.