Командировка в мертвый город

                Господин Рогозин недавно заявил,  что строительство Космодрома  Восточный в очередной раз сорвано и что речь уже идет не о простой нерасторопности некоторых Госчиновников а России, а о их намеренной провокации. И я вспомнил о своей последней командировке в Байконур, оставившей у меня  самое тягостное впечатление.

                Было это  в девяносто четвертом году.   Эта моя командировка  в  Байконур теперь   «разительнейшим»  образом отличались от моих  предыдущих командировок  на  отечественные  космодромы.  И меня  до  невозможности  поразило запустение,  царившее в Байконуре.  Плесецк  еще  как-то держался. В  Плесецке было еще терпимо. Но зато и масштабы Байконура и Плесецка  были друг с другом практически несопоставимы. Поэтому и следы  разрухи  больше  бросались в  глаза, больше ранили  сердце. И было бы гораздо проще, если  бы  раньше  я сюда не ездил, если бы не видел, каким он был тогда, этот знаменитейший космодром, краса и гордость страны.

                А сейчас город производил  жалкое впечатление. Город Ленинск 10  был грязный, пыльный, замусоренный до невозможности. Декоративные  кустарники, тянувшиеся вдоль тротуаров и отгораживающие  плотной  живой  стеной  людей от транспортных  артерий  города, были почти полностью  выломаны,  порублены  или  «повысохли».  А  пирамидальные  тополя,  липы и каштаны, которыми  были засажены  дворы, практически  полностью  посохли.

                Раньше по городу были проложены системы  трубопроводов, через которые осуществляли  искусственный полив всего посаженного  в городе:  деревьев, кустарников, цветов и  обыкновенного травяного покрова. Теперь  вместо  труб  ямы и  канавы, прорытые  повсюду и через  которые, вероятно, выламывали   на  продажу  лежащие  там   когда-то  трубы. Такое  же  безрадостно-унылое  впечатление  производил  и  городской  «Парк  Космонавтов», протянувшийся  вдоль  мутных,  желтых  вод  стремительной Сыр-Дарьи.  Парк, былая  гордость  города, посаженный когда-то его  горожанами  во  время их  бесчисленных субботников, взращенный и взлелеянный ими на  безжизненной  песчаной  почве, стал теперь обыкновеннейшим полу диким лесом.

                Чуть ли не половина деревьев в  парке была вырублена, поломана, а из  оставшейся половины – половина  засохла. А от  былых густейших декоративных кустарников, «оконтуривающих» парковые аллеи и дорожки,  остались  одни  лишь  жалкие  остатки. Хорошо еще, что  памятник маршалу  Неделину  сохранился. Но второй памятник освоения космоса, свидетельство еще одной  трагедии  Байконура, находился в катастрофическом  состоянии. Этот памятник никому в стране  не  был известен, потому  что в тот  раз среди погибших не оказалось  никого  из больших  чинов, только рядовые солдаты да гражданские инженеры  наладчики, да несколько обычных офицеров, самый старший из которых оказался всего лишь полковником. И пусть их было почти семьдесят человек, говорить об этой трагедии в  стране  не  стали. Не зачем.
               
                Господи, а какой  был  раньше  город!  Красавец!  Зеленый,  чистый,  ухоженный до умопомрачения, чуть  ли не  вымытый, вылизанный,  а потом  заодно и  -  отутюженный. Образец  Социалистического подхода к градостроительству  в  экстремальных природных  условиях,  абсолютно не подходящих для  нормальной  жизни человека,  Когда  главной задачей проектировщиков и строителей  является создание максимально  комфортных  условий для     жизни  его  жителей. Так  было – тогда.  В  прошлом, антинародном  тоталитарном   режиме.

                И что  стало  теперь, в  демократическом  народном  государстве?!  Когда  и власти-то  по существу в город нет. Одна лишь демократия, А  если и есть власть, то не  поймешь -  какая. В основном – для  себя и  своих  родственников.  «Разительнейшая»  перемена  произошла  за эти годы!!!  Пример того, до  чего  могут дойти  люди, брошенные  своим  родным государством на произвол судьбы, оставшиеся без власти и средств  существования...
 
                Поселили нас  всех пятерых  в одном большом шестиместном номере.  Номер оказался пустым и его отдали нам  полностью. Номер  выглядел конечно же   убого. Такие номере и раньше-то  считались  номерами  ниже  среднего. И  предназначались, в  основном,  для  рабочих и младших  инженерных  работников. А что уж говорить о нынешних временах!  Облупленные стены, потрескавшийся желтый потолок, разбухшие, еле  закрывающиеся рамы окон с дребезжащими, не  подмазанными  стеклами; деревянный  пол с  подвижными,  ходящими буквально ходуном и противно скрипящими половицами с облупившейся, когда-то светло коричневой краской;  перекошенные, еле  закрывающиеся серые двери. Хорошо хоть холодильник в номере был  работающий. А телевизора,  естественно, не было. Телевизор стоял в холле этажа около  дежурной  по этажу. Что, в общем-то было не так уж и плохо. Только времени на просмотр  телевизора у нас, как  выяснится  впоследствии, не окажется  совершенно. Нам  будет – не до телевизора.


                Но командировка  есть  командировка.  Это – не курорт, не  санаторий и даже не дом отдыха.. Поэтому  рассчитывать  здесь  на  какие-нибудь  приличные  условия   для  жизни – глупее глупого. Люди приезжают в командировку работать.  Делать порученное им дело. И побыстрее, и получше. Поэтому в  командировках люди, чаще всего  не работаю,  а   просто-напросто – вкалывают. Если  не  сказать  как-нибудь «похлеще».  А в  гостиницу  люди возвращаются  только лишь спать. Ну, перекусить  еще; ну,  выпить с  усталости, напряжение нервное снять.. Так зачем нам   комфорт?.  Абсолютно – не нужен. Нужно, как говорили  тогда, всего  лишь  койко-место. Да туалет более-менее  приличный. Неплохо бы еще – душ. После  работы  помыться, привести  себя в порядок. И – все. И больше – ничего. А то избалуются, привыкнут и домой не захотят ехать..   
      
                Когда-то в магазинах Байконура  был  неплохой по Советским временам выбор товаров. И продовольственных, и промышленных. Мясо, колбасы, молочные продукты можно было купить практически свободно и неплохого качества. И я  всегда привозил домой из Байконура пару каталок сырокопченой  колбасы неизвестно какого производства, но вкусной, очень даже вкусной. Неплохо  было и с промтоварами, особенно с одеждой и обувью. Но здесь я  был «пас». Привез я  как-то кофточку  шерстяную, конечно же  импортную, из такой тонкой-претонкой  шерсти, чуть ли не прозрачной,  «салатового»  цвета. Мне  она очень  понравилась.

                А жена   осталась  недовольна. И больше я  подобных попыток обрадовать свою жену  неожиданными  подарками из Байконура   не предпринимал. Ограничивался лишь колбасой, тушенкой говяжьей Кустанайского мясокомбината, кстати очень вкусной и ароматной,. колбасными консервами, тоже очень вкусными и никогда в Москве мной не виденными и еще одним  дефицитным  тогда деликатесом – бульонными  кубиками, куриными, говяжьими и свиными.

                Бульонные  кубики  для  жителей  Союза  были практически неизвестным  видом  питания. Их даже в Москве  было  купить невозможно. Потому что в свободную  продажу они просто-напросто не поступали. Они шли по распределителям военных почтовых ящиков:  космонавтов, летчиков-испытателей, моряков подводников. Короче – для избранных, а не для простых  смертных.  Во всяком случае, я до того  о них ничего  даже и не  слышал.

                Очень  удобная  вещь. Особенно  для  холостяков и  командировочных.  Вскипятил воду, бросил туда размятый кубик, размешал, довел до кипения и оставил немного остывать. И  вместо  чая по  утрам с куском  батона – лучшего ничего и не придумаешь. Или в первое  блюдо с тушенкой,  в борщ там или в суп бросил один или два кубика в самом  конце  готовки – аромат  по   кухне  пойдет,  закачаешься!  Можно  и в  мясной бульон добавить, или в жаркое – хуже от него никогда не будет. Только лучше.

                Но это все было тогда, в Советские еще  времена, и сейчас уже звучит почти, как неправда. Потому что магазины сейчас в Байконуре полупустые и купить себе что-нибудь из продуктов к утреннему и вечернему  чаю  оказалось  проблемой из  проблем. Не то, чтобы колбаски там или  ветчинки купить, батон хлеба приобрести оказалось не так уж и просто. Единственное, что нас  всех спасало в данной непростой ситуации – обед на объектах в  солдатских столовых. 

                Солдатской  еды по  прежнему готовили  помногу и сытно и даже хлеба с собой можно было взять. Ну, а чай, сахар или конфеты, пряники, печенье – с этим было уже попроще. Это еще можно было и купить. А купить надо было обязательно. И сразу на всех пятерых. Потому  что  все дни они  пропадали на объектах. И назад, к себе в гостиницу,  возвращались  поздно  вечером,  часам  к  восьми, не  раньше.. Времени  оставалось лишь на перекусить, да себя  немного в порядок  привести. И сразу же – в постель. Уставали – страшно. А утром  в восемь часов надо было быть уже на вокзале, у местной электрички, так называемого, «мотовоза», который повезет их на объект.

                И так  продолжалось все три недели нашей  командировки в Байконур.  Даже  просто  оторваться,  выпить и посидеть  всем вместе  за столом со  стаканами в руках, болтая и говоря каждый о своем, о сокровенном; болтая и говоря сразу все вместе, не слушая никого из  окружающих и, в то же время,  прекрасно  понимая  друг  друга, даже  такой, чисто мужской возможности  у  нас  не  оказывалось. Только  в  выходные. А выходных у нас не было . В выходные дни  мы  тоже – работали. Главная наша  задача заключалась в одном – побыстрее закончить свои дела и  уехать. Ничего хорошего в жизни на  нынешнем  космодроме Байконур не было.  Уже не было.  И делать нам  здесь  было абсолютнейшее  нечего. Мертвый город.  И такая же мертвая в  нем – жизнь. Поэтому    мы  всеми своими силами и возможностями спешили поскорее закруглиться.

                Но  беспокойство  на душе оставалась.  Как было раньше в Байконуре,  и как оно теперь  стало!  И лишком уж наглядным  представало перед  нами  безрадостное  будущее нынешней  России. История с новым Российским Космодромом  Восточный  еще  одно  тому подтверждение. Ничего они нынешние  не могут. Или не хотят?! Или потому и не хотят,что не могут?