Экономика

    ЭТИКА И ЭТОЛОГИЯ

16. Экономика

Нужды растут не столько от насущной необходимости, сколько от капризных желаний, прихотей. (Руссо)

Гораздо легче нажить состояние, нежели сделать из него хорошее употребление, когда оно уже нажито. (Гоббс)

Люди не хотят быть богатыми; люди хотят быть богаче других. (Милль)

В наш век роскоши мы дошли до того, что нанимаем посторонних людей для совершения за нас добрых дел. (Милль)

Сам факт, что люди заняты, вовсе не доказывает, что они заняты чем-то полезным. (Паркинсон)

Новейшим открытием в больничной практике можно считать выяснение того факта, что время, затрачиваемое медицинскими сестрами на инвентаризацию, стоит дороже, чем пропавший ночной горшок. (Паркинсон)

Веками гордость фирм и владельцев вещей была неизносность товаров, ныне - оглушающая вереница все новых, новых кричащих моделей, а здоровое понятие РЕМОНТА -- исчезает: едва подпорченная вещь вынужденно выбрасывается и покупается новая, -- прямо напротив человеческому чувству самоограничения, прямой разврат. (Солженицын)

Если работник не будет свободен в выборе жилья, то не будет и рынка рабочей силы, не сработают остальные рыночные механизмы. Нынешняя зарплата не позволяет работающему гражданину участвовать в рыночно ориентированном жилищном хозяйстве. Надо все деньги, которые расходуют государственные органы всех уровней на дотации по жилищному хозяйству, выдать на руки гражданам в виде квартирной надбавки к зарплате. (Попов)


Если бы человек за все свои действия получал справедливое воздаяние (т.е. добро - за добро, зло - за зло), точнее, если бы человек был уверен в таком воздаянии, это дало бы ему мощный стимул делать добро и не делать зла. Лучший способ уверить человека в чем-либо - добиться, чтобы это стало правдой. Поэтому в человеке заложена потребность (разумеется, не настолько сильная, чтобы перевесить другие потребности) отвечать добром на добро и злом на зло; поскольку это присуще всем людям, да и другим животным, то в самом деле довольно часто человек получает-таки справедливое воздаяние. Да уже по самому определению добра, вероятность, что творимое добро обернется благом для творящего, несколько выше вероятности случайного блага. Люди убеждают себя и убеждают других в том, что справедливость имеет место гораздо чаще, чем это есть на самом деле (первое успокаивает, второе и впрямь полезно для человека, т.к. побуждает окружающих делать добро и ему).

Мощным фактором справедливости является власть (правда, любая власть искажает понятия добра и зла, преувеличивая значение лояльности). Конечно, важнее, чтобы власть творила поменьше зла, а также по возможности препятствовала всем творящим зло, чем чтобы она заботилась о справедливости; но и это тоже желательно, потому что в какой-то степени препятствует творимому злу и способствует добру. Справедливая власть заслуженно наказывает (и награждает), и способствует, чтобы труд каждого приносил ему соответствующие плоды (чтобы добрые плоды не доставались другому, более сильному или хитрому, чтобы плоды коллективного труда соразмерно делились между участниками). Конечно, важнее другое: не дать бедному опуститься ниже некой черты, и дать всем максимальную возможность трудиться себе на благо.

Представления нашего общества о справедливости искажены: человеку, привыкшему получать что-то даром, кажется, что лишить его этого было бы несправедливо. На самом деле раздача даром чего бы то ни было, не имеющегося в изобилии, - верх несправедливости и нецелесообразности: находящемуся близко от раздающего достается много, находящемуся далеко - ничего. Деньги при всех их минусах являются лучшим регулятором распределения: за деньги человек покупает обычно только то, что ему действительно нужно, а даром может взять и ненужное, лишив таким образом нуждающегося. Если регулятором не являются деньги, то появляются другие регуляторы: блат, те же деньги, но платимые нелегально; всё это очень выгодно властьимущим, т.к. повышает их значительность: они приобретают право распределять.

Бесплатное или почти бесплатное жилье было крайне несправедливым (далекий от начальства человек не мог в принципе заработать хорошее жилье). Бесплатным вполне может быть городской транспорт и телефоны-автоматы - этого пока хватает на всех, а дотации всё равно делают частника неконкурентоспособным.

Платная медицинская помощь не только противоречит представлениям о гуманности; поскольку неизвестно, кому может понадобиться дорогостоящее лечение, то всем пришлось бы держать на этот случай значительную сумму, а это неосуществимо; поэтому платная медицина требует страхования: группа людей объединяет свои сбережения, чтобы оплатить дорогостоящее лечение тому, кому оно первому понадобится. Но общество не может допустить, чтобы не застраховавшиеся пусть и по легкомыслию оставались без лечения; поэтому бесплатная медицина необходима (обязательное страхование - это только другое оформление того же). Но бесплатным может быть только то, чего хватает на всех! Никаких четвертых управлений быть не должно, всё, что выше обычного уровня, должно быть за деньги. Бесплатным должно быть только то, чего хватает на всех; но не всё, чего хватает на всех, разумно делать бесплатным; аргумент за бесплатность какой-то услуги: трудность сбора оплаты (этот аргумент присутствует в случае городского транспорта: не надо приучать людей к жульничеству), другой аргумент: заинтересованность общества в том, чтобы гражданин получил данную услугу (это имеет место в случае медицины).

Вместо того, чтобы собирать налоги, суя длинный нос в дела подданных, государство могло бы продавать им, точнее сдавать в аренду природные ресурсы (землю, воду, воздух, недра), а не раздавать даром или за символическую плату, как это делается сейчас. Кому какое дело, сколько я зарабатываю или сколько накопил; а ресурсы принадлежат всем, так что используя их, надо делиться выгодой со всеми. Это хорошо и с экономической, и с экологической точки зрения: даст преимущества тем, кто работает эффективнее, приведет к экономии ресурсов. Сбор налогов ставит в преимущественное положение жуликов, которые их недоплачивают; плату за расход ресурсов взимать легче. И крупные штрафы позволили бы снизить налоги (а также количество заключенных). Но слишком резкая реформа в направлении от налогов к платам за ресурсы сразу разорит очень многих, расходующих ресурсов больше, чем конкуренты; кроме того, такая система выгодна спекулянтам. В подоходном и имущественном налоге есть своя логика: полиция нужнее богатому, чем бедному (не говоря уж о том, что богатый должен делиться с бедными). Так что речь идет только о смещении налоговой системы в известном направлении, а не о полном ее изменении.

Цена ниже себестоимости это вспомоществование богатым за счет бедных, т.к. богатые, как правило, покупают больше, чем бедные; исключение: простые продукты (хлеб, картошка).

Если цена не достаточно высока, чтобы служить ограничителем потребления, то возникают другие ограничители (блат, близость к начальству (даже географическая - проживание в Москве); расторопность, необходимая для поиска, свободное время и здоровье, необходимые для стояния в очередях, умение дать взятку).

Бесплатная раздача квартир в советское время была фикцией, т.к. даже самые остро нуждающиеся годами не могли получить и половины того, что имели даже средние граждане. Закрепив за нами даром наши квартиры, не введя реальной квартплаты, сделали двойную несправедливость: тем, у кого есть квартира, дали дополнительные права, а тем, у кого нет - не дали ничего. С другой стороны, тот, у кого нет хорошей квартиры, как-то уже привык к этому; принудить же с помощью высокой квартплаты того, у кого она есть, поделиться с тем, у кого нет, поменяв свою квартиру на меньшую, значит обречь его на б`ольшие неприятности. (Всё же это было бы меньшим злом, чем то, что было сделано: квартиры разрешили продавать, это привело к большому количеству убийств; кроме того люди долго не могли осознать, что квартира является гораздо большей ценностью, чем всё их прочее имущество вместе взятое, и поначалу были готовы очень легкомысленно ею рисковать).

Всяческие льготы могут быть оправданы только в двух случаях: если государство дает даром или не за полную цену то, чего сам человек не стал бы покупать (предпочтя, например, пропить деньги), потому что плохо понимает свою пользу; или когда освобождая кого-то от платы, государство теряет не так много, как приобретает освобождаемый, т.к. само взымание платы требует сравнительно больших расходов или взымать со всех, всё равно, не получается; в последнем случае лучше дать всем льготу, которую жулики и так имеют.

Свободным может быть только человек, который платит за себя сам. Мы не избавимся от "прописки", пока не будем сами платить за квартиру.

Аргумент против резкого повышения квартплаты до адекватных размеров: дело даже не в том, что государство несло бы большие расходы на выколачивание высокой квартплаты, а в том, что гражданам пришлось бы много тратиться на переезды (не говоря уже о возможных бунтах).

Все повторяют, как попугаи, что москвичей испортил квартирный вопрос, но никто не задумывается, почему. А потому, что квартиру нельзя было купить или снять, а только "получить". Плохо, когда деньги правят миром, но гораздо хуже, когда они перестают править и их заменяют другие регуляторы. В постсоветское время квартиру стало можно купить, но эксплуатация квартиры осталась непомерно дешевой, поэтому покупка ее стала непомерно дорогой, так что возможной лишь для сравнительно немногих (во-первых, в цену рабочей силы входит кварплата, если кварплата мала, то рабочая сила дешева, в результате покупка квартиры невозможна; во-вторых выгодно вкладывать деньги в покупку квартир, не просящих есть, это повышает спрос и, значит, цену). Все-таки возможность купли-продажи квартир позволила решить жилищный вопрос пусть меньшинству, но большому меньшинству; однако сколько людей было убито, чтобы завладеть их квартирами, не знает никто.

Здоровье работника полезно не только ему, но и нанимателю; здоровье подданного полезно государству; это оправдывает возложение части расходов по здравоохранению на работодателей и государство. Но важнее другое: родители скорее купят ребенку сникерс, чем отложат деньги на путевку в пионерский лагерь; это оправдывает существование льготных путевок, хотя справедливее было бы повысить всем пособие на ребенка, чем некоторым дать льготные путевки, а остальным - ничего. Подобных несправедливостей очень много, и часто они более или менее оправданы.

Погоня за очень сомнительной справедливостью отнимает много средств: собесы перегружены перерасчетами пенсий, а пенсионеры - добыванием справок и ожиданием в очередях; между тем непонятно, почему более высокая (часто благодаря мухлежу) зарплата в последние несколько лет перед пенсией должна предполагать более высокую пенсию; или почему имеющий неполный стаж менее заслуживает пенсию, чем получавший зарплату за преступную деятельность (тюремщик, палач, психиатр, шпион); необходимость "осовременивающих" коэффициентов, вычислить которые более-менее справедливо никак не удается, окончательно лишает смысла всякие различия в величине государственной пенсии. Дополнительную пенсию люди должны иметь возможность себе создавать, откладывая деньги на личном пенсионном счете, причем откладываемую сумму определяет сам человек (такое существовало в Европе уже лет двести назад, когда в банке можно было купить не только вечную ренту, но и пожизненную); в качестве переходной меры можно было бы всем начислить на такие счета суммы, пропорциональные стажу.

Государственная собственность является (согласно Энгельсу) социалистической только в демократическом государстве; то, что было у нас, - не социализм, а феодализм (с элементами рабства - лагеря). Кооперативная собственность считается менее эффективной, чем частная (рабочие, владеющие заводом, менее склонны вкладывать прибыль в развитие производства, чем капиталист); но частная собственность приводит к несправедливости, и в конечном итоге к насильственному перераспределению, либо к насильственному сохранению статус кво. Право наемного работника на долю акций предприятия за каждый проработанный год - не только требование справедливости, но и повышает эффективность, и дает как бы дополнительную пенсию (это относится и к государственным служащим).

Труд изобретателя не прибавляет богатство, а умножает его; поэтому, имея право на долю полученного благодаря ему приращения, изобретатель может вполне честно заработать очень много; предприниматель - это изобретатель в социальной сфере; к тому же он рискует.

Когда говорят о страданиях бедняков, на самом деле обычно имеют в виду вовсе не самую бедную часть населения, которой можно бы довольно легко помочь в виду ее малочисленности; но эта группа не способна влиять на политические процессы, поэтому она никого не интересует. На самом деле имеют в виду значительную часть среднего слоя, понизившую свой жизненный уровень; этой группе помочь невозможно в виду ее многочисленности, можно помочь только ее той или иной части (причем, скорее всего, за счет остальных ее же частей).

Простейший способ перераспределения богатства в пользу бедных - это подоходный налог, особенно, прогрессивный; но доходы довольно легко скрыть (в тех странах, где это не происходит в катастрофических масштабах, уплате подоходного налога способствуют не только вековые традиции, но и зависимость кредита, на который может рассчитывать человек, от его гласных доходов. Другой способ: косвенный налог на товары, преимущественно покупаемые богатыми; это имеет и то преимущество, что не облагается высоким налогом высокий доход, направляемый на благотворительность, инвестиции и т.п. (прямое освобождение от налогов этой части дохода провоцирует жульничество), зато легко позволяет обложить особенно высоким налогом расходы вредные для общества (с точки зрения загрязнения среды, либо разложения нравов). Правда, такие косвенные налоги увеличивают разрыв между богатыми и бедными, т.к. делают для бедных еще недоступнее товары, обложенные налогом; но это компенсируется и даже сверхкомпенсируется, если собранные средства направляются на помощь бедным.

В современной России средства массовой информации и даже общественное мнение настроены резко против повышения цен на товары, потребляемые богатыми в большей степени, чем бедными (жилье, бензин); при этом аргументом всегда являются интересы бедных. Сама идея повышенного налогообложения богатых не вызывает возражения, отмечается только, что практически это неосуществимо. Мне в этой ссылке на интересы бедных видится аналог "метода живого щита", когда террористы заслоняются от пуль полиции женщинами и детьми. Средства массовой информации, находящиеся в руках богатых, убедили бедных, что повышение квартплаты и цены бензина ударит по ним; оно, конечно, ударит и по ним, но гораздо меньше, чем любой другой вариант: задержка зарплаты, которую мы имели в последние годы, выплата ее необеспеченными деньгами, которую мы имели в предыдущие годы, приведшая сперва к гипердифициту, потом к гиперинфляции, ударяют по разным слоям в разной степени, но по высшему - в наименьшей.

Власти предпочитают варианты более выгодные богатым не только потому, что за них общественное мнение (убежденное средствами массовой информации, купленными богатыми), но и потому, что ущемляя интересы слабого, они рискуют потерять его голос на выборах, в худшем случае иметь проблемы из-за перекрытых дорог; сильные же могут взбунтоваться более ощутимо.

Если бы люди довольствовались необходимым, не гонясь за излишествами, вопрос о перенаселенности Земли еще долго бы не вставал. Один и тот же человек в одно и то же время может страдать от отсутствия необходимого и тратиться на ненужное, даже вредное.

Деньги - это не только оптимальный регулятор экономики (А.Белкин назвал их гормонами социального организма). Деньги - это и удобнейший инструмент понимания окружающего мира и себя самого; правда, понимания упрощенного, даже карикатурного. Люди склонны приписывать денежные интересы всем поступкам окружающих. И собственное поведение планировать проще, имея какой-нибудь нехитрый критерий; таким критерием является: надо поступать (при прочих равных) так, чтобы получить побольше, а потратить поменьше.

Менее густо населенные страны должны принимать иммигрантов из перенаселенных - это требование и справедливости, и необходимости; раньше подобные вопросы решались войной. И неравномерность распределения природных богатств должна компенсироваться, природные богатства - собственность всего человечества, а не отдельных народов.


Современный человек склонен приобретать значительно больше вещей, чем необходимо, заменять их новыми, когда они еще могут служить. Не в последнюю очередь это объясняется психологическим прессингом, которому его подвергают производители и торговцы. (Белкин)

То, что со стороны выглядит как особая доброта и отзывчивость, отличающая бедных от своекорыстных и черствых богачей, в психоанализе раскрывается несколько по-другому. Это попытки откупиться, умилостивить страшного демона зависти, который все равно все отнимет, если не по-хорошему, так по-плохому. Квалифицированных рабочих ни по каким признакам нельзя назвать бедняками, но их ментальность сформирована той же самой субкультурой, с ее жесткой нормативностью и основополагающим убеждением, что преуспеть можно только за чей-то счет. В рабочей среде существует доходящая до открытой ненависти антипатия к "выскочкам" - людям с творческой жилкой, осмысленно подходящим к производственным процессам и пытающимся их рационализировать. "Выскочка", как это формулировалось у нас, противопоставляет себя коллективу. Он затевает свою собственную игру, отвоевывает для себя особые перспективы - ведь ясно, что если он и в самом деле даровит и энергичен, то на достигнутом сейчас не остановится, а пойдет значительно дальше. А это наглядно покажет всем, что и у каждого были подобные шансы, но чего-то не хватило - то ли способностей, то ли ума, то ли силы характера. Другими словами - подорвет самоуважение и пробудит зависть. (Белкин)

Когда говорят, что подъему вверх по социальной лестнице препятствует сопротивление среды, обычно имеется в виду недоброжелательность нового окружения, с его воинственным настроем по отношению к чужакам. Но едва ли не больше психологических сложностей создает конфликт с той средой, которую человек покидает. Она использует все средства давления, чтобы никого не отпустить. (Белкин)

Инстинктивный конформизм, глубоко заложенный в психологии бедных, проявляется и в специфической их реакции на телевизионную рекламу. Магия средств массовой информации заключается в том, что все, преподносимое ими, воспринимается как некая социальная норма, на которую богатые и бедные реагируют совершенно по-разному. На богатых любые попытки нормирования действуют как красная тряпка на быка: их выводит из себя сознание, что ими пытаются руководить, навязывать им нечто извне, и этот важнейший психологический императив богатства полностью усваивает средний класс. Для бедных же соответствие нормам составляет первейшую душевную потребность, они согласны на любые жертвы - только чтобы их не сочли "другими", "выделившимися". (Белкин)

Зависимость производительности и качества работы от денег бесспорно существует, но ее не следует преувеличивать. Гораздо более мощными оказались нематериальные, неосязаемые стимулы, которые можно объединить одним общим словом - интерес. (Белкин)

Во-первых, кроме материального стимула, на качество работы влияет множество других, а во-вторых, среди всех факторов деньги стоят далеко не на первом месте. Если работа в целом нравится, то и зарплата, как правило, удовлетворяет, но это кажется не самым существенным. А вот когда работа не устраивает и появляется желание ее сменить, аргументы, связанные с оплатой, с середины списка переходят на одно из первых мест, а то и на самое первое. В иных случаях деньги могут камуфлировать истинные причины недовольства. (Белкин)

Социализм для христианина имеет лишь прикладное значение, иными словами, это есть вопрос не мировоззрения, но лишь практической этики, практической целесообразности. Цель социализма, понятая, как осуществление социальной справедливости, защиты слабых, борьбы с бедностью, безработицей, эксплуатацией, в такой степени нравственно самоочевидна, что разногласие может быть только относительно практической целесообразности или осуществимости тех или иных мероприятий. Церковь не должна связывать себя с капитализмом как организацией классовой эксплуатации, хотя практически начала хозяйственной свободы и частной собственности и до сих пор еще могут оказываться более целесообразными для всего общества, нежели преждевременно и насильственно водворяемые формы государственно-социалистической кабалы. (Булгаков)

Для большинства социалистических учений человеческая природа есть просто чистая доска, на которой пишет то или другое содержание социальная среда. ...Обычно вопросы антропологии совершенно и без остатка растворяются в социологии, вопрос о человеке подменивается вопросом о природе и строении общества. ...В социализме совершенно упраздняется человеческая личность, которую так умело ценить и лелеять раннее, творческое Возрождение. (Булгаков)

Социализм прав в своей критике капитализма. Если он грешит, то, конечно, не тем, что он отрицает капитализм, а тем, что он отрицает его не достаточно радикально, сам духовно пребывая еще в капитализме. Голос науки и совести сходится в том, что капиталистическое хозяйство ради общего блага должно быть преобразовано в направлении растущего общественного контроля. (Булгаков)

Социализм верит вместе с капитализмом, что человеческое общество построяется только на экономическом интересе. (Булгаков)

Еще в XVI веке в загадочной "Утопии" Т.Мора не то шутя, не то серьезно выражено убеждение, сделавшееся общим для всего социализма: что достаточно отмены частной собственности для полной победы над порочными наклонностями в человеке. (Булгаков)

Мужику, едущему в телеге или на розвальнях, надо быть очень жестоким, чтобы не подвезти пешехода, и место, и возможность на это есть; но чем богаче экипаж, тем дальше он от возможности посадить кого бы то ни было. То же со всем образом жизни. (Толстой)

Как бы много ни было чижиков в картонных домиках с обстриженными крылышками, зоолог не может признать картонные домики естественным свойством птиц. Как бы много ни было рабочих, сгоняемых с места на место и лишаемых и произведений, и орудий своего труда, естественное свойство рабочего - жить на земле и работать своими орудиями то, что ему нужно. (Толстой)

Право на землю человека, не работающего на земле, в сущности есть не что иное, как право человека пользоваться землею, которою он не пользуется, право же на орудия труда есть ни что иное, как право работать орудиями, которыми он не работает. (Толстой)

История всегда начинается с того, что наезжают завоеватели. Завоеватели отбирают у народа всё, что только могут взять, и увозят с собой. Через несколько лет завоеватели приезжают опять; но народ еще не оправился от разорения и взять у него почти нечего; и завоеватели придумывают другой, лучший способ пользования силами этого народа. Способы эти очень просты и естественно приходят в голову всем людям. Первый способ - это рабство личное; способ этот имеет неудобство распоряжения всеми рабочими силами народа и прокормления всех. И представляется естественно второй способ: оставление народа на его земле, признание этой земли своею и раздача этой земли дружине с тем, чтобы через посредство дружины пользоваться трудом народа. Но и этот способ имеет свои неудобства: дружине неудобно распоряжаться всеми произведениями народа. И вводится третий, столь же первобытный, как и первые два способа: способ обязательного требования с подвластных известной срочной дани. (Толстой)

Во-первых, для правительства не существует нравственного чувства, а во-вторых правительства всегда находятся в крайней нужде, производимой войнами и необходимостью подачек своим пособникам. (Толстой)

Деньги - безобидное средство обмена, но только не тогда, когда они насильно взимаются. Там, где нет насильственного требования денежных податей, никогда не было денег. Известные какие бы то ни было деньги получают ход между людьми только тогда, когда их насильно требуют со всех. Только тогда каждому они становятся нужны для откупа от насилия. Только тогда они получают постоянную меновую ценность. И получает ценность тогда не то, что удобнее для обмена, а то, что требуется правительству. (Толстой)

Насильник, отобравший деньги и отдающий их за произведения труда, не обменивает, а только берет посредством денег всё то, что ему нужно. В обществе, подвергшемся насилию, деньги тотчас получают одно преобладающее значение средства насилия для насильника и удержат значение средства обмена для насилуемых только настолько и в таком отношении, которое выгодно для насильника. Деньги, требуемые с тех, у кого их нет, дают возможность иметь всегда всё, что нужно. Когда не было денег, каждый помещик мог пользоваться трудом только своих крепостных. Теперь я могу заставить работать на себя и немца, и француза, и китайца, и индийца тем, что за непокорность его я не дам ему денег, чтобы нанять земли или купить хлеба, потому что у него нет ни земли, ни хлеба. (Толстой)

Мы все очень наивно уверены, что рабство личное уничтожено в нашем цивилизованном мире, что последние остатки его уничтожены в Америке и России, а что теперь только у варваров есть рабство, а у нас его нет. Мы забываем только про маленькое обстоятельство: про те сотни миллионов постоянного войска, без которого нет ни одного государства и при уничтожении которого неизбежно рушится весь экономический строй каждого государства. А что же эти миллионы солдат, как ни личные рабы тех, кто ими управляет? Разве эти люди не принуждены к исполнению всей воли своих владельцев под угрозой истязаний и смерти, угрозой, часто приводимой в исполнение. Разница только в том, что подчинение этих рабов называют не рабством, а дисциплиной и что те были рабами от рождения до смерти, а эти - более или менее короткое время так называемой их службы. Может быть, что это рабство, т.е. войско, очень нужно, как говорят, для защиты и славы отечества? Но эта польза его более, чем сомнительна, потому что мы видим, как оно часто - при неудачных войнах - служит для порабощения и посрамления отечества. Но совершенно несомненна целесообразность этого рабства для поддержания земельного и податного порабощения. Завладей ирландцы или русские мужики землями владельцев - и придут войска, и возьмут их назад; построй винный или пивоваренный завод и не плати акциза - придут солдаты и прекратят завод; откажись платить подати - будет то же. (Толстой)

Джордж предлагает признать всю землю государственной собственностью и поэтому все налоги, как прямые, так и косвенные, заменить земельной рентой, т.е. чтобы всякий пользующийся землей платил государству стоимость ее ренты. Может быть, и улучшилось бы положение некоторых рабочих земельных, но как скоро осталось бы насильственное взимание податей за ренту, осталось бы и рабство. Земледелец после неурожая, не будучи в силах заплатить ренту, которую взыскивают с него силою, чтобы не лишиться всего, должен будет для удержания за собой земли закабалиться к тому человеку, у которого будут деньги. Говорят: устройте корпорации рабочих, сделайте капитал общественной собственностью, сделайте землю национальной собственностью. Всё это только затыкание снаружи тех мест, из которых нам кажется, что течет вода. Чтобы остановить утекание богатств из рук рабочих в руки нерабочих, нужно найти изнутри ту дыру, через которую происходит это утекание. Дыра эта есть насилие вооруженного над безоружным. (Толстой)

Стоит только человеку не желать пользования чужим трудом посредством службы правительству, владения землею и деньгами, и потому по силам и возможности самому удовлетворять свои потребности, чтобы ему никогда и в голову не пришло уехать из деревни, в которой легче всего можно удовлетворять свои потребности, в город, где всё есть произведение чужого труда, где всё надо купить. (Толстой)

Идеал людей нашего христианского образованного мира есть приобретение наибольшего состояния, т.е. возможности освобождения себя от борьбы за жизнь и наибольшего пользования трудом гибнущих в этой борьбе братьев. (Толстой)