неотвратимость

Главный бухгалтер треста ЗабыльСтрой  Бухло ВэТэ щурится от тусклого света настольной лампы, находящейся на каком-то обшарпанном столе.
Стол стоит в мрачной коморке без окон.
На стенах облупившиеся слои извёстки топорщатся пыльными лохмотьями.
Ноздри щекочет пугающе затхлый могильный запах.
В углу под потолком на недавно сплетённой паутине восседает громадный паук в устрашающей раскраске.
Будто откуда-то из потустороннего мира вдруг раздаётся скрип древнего табурета у стола.
На дощатое сидение опускается хозяин настоящего кабинета.
Этот кто-то оказывается тщедушным старичком в зимней шапке-ушанке, в очках с толстыми линзами на близоруких глазах.
Одет в ватную телогрейку с заплатками.
На ногах поеденные молью древние валенки, видевшие нашествие татаро-монгольского ига.
Дед кряхтит, беря в руку гусиное перо и пододвигая к себе чистый лист бумаги.

– Так. Кто у нас тут сегодня? Ага. Товарищ Бухло. – старик мокает перо в чернильницу. – Оформим так сказать некоторые формальности. Итак? Ваше последнее слово подсудимый.
 
Василий Титович щиплет себя за ухо.
Больно.
Щиплет за второе.
Ещё больнее.
Что за напасть.
Нужно перевернуться на другой бок, как люди говорят – сразу другое приснится, более приятное.
Бухло поворачивается на правый бок.
Деревянный пол встречается с головой работника цифрового процесса.
Бухгалтер испуганно подскакивает с нестроганых плах.

– Спокойнее товарищ Бухло. Не нервничайте. – незнакомец сверкает стеклами очков. – Что можете сказать в своё оправдание?
– Какое такое оправдание?! Кто вы?! Где я?! – лоб сотрудника треста покрывается каплями пота. – Я в профком буду жаловаться! Я в полицию на вас подам заявление! До президента дойду с жалобой!
– Ну-у-у… – вздыхает старичок. – до этих дармоедов мы тоже скоро доберёмся. У них давно рыльце в пушку.
– Вы угрожаете! Мне! Депутату городской думы! – Василий Титович, постепенно приходя в себя, возмущённо раздувает пухлые щёки. – Да вы попляшете ещё у меня! Сгною!
– Однако, как вас понесло. – усмехается дед. – Что ж, разрешите представиться. Дед Панас. Мировой судья. Крайняя инстанция для таких прохвостов как вы, Василий Титович. Как говорится, сколько верёвочке ни виться, а наказание неотвратимо.
– Какое наказание?! – у главного бухгалтера от возмущения останавливается дыхание. – Ах ты…!!!
– Как я понимаю вы не хотите воспользоваться последним словом в своё оправдание товарищ Бухло. – хозяин кабинета встаёт. – Объявляю приговор.
– Не имеете права!!!
– Бухло Василий Титович судом совести и справедливости приговаривается к исправительным работам в шкурах им обиженных, дабы познать всю несправедливость им сотворённую. – проговаривает дед Панас и растворяется в полумраке коморки.

Василий Титович вздрагивает и просыпается.
Потягивается, улыбаясь.
И в то же самое мгновение получает пинок под зад.

– Брысь, Васька! – над ним возвышается какой-то мужик с портфелем в руках. – Разлёгся на проходе!

– Итак начинается первый пункт исправительных работ. – откуда-то с высоты небес доносится уже знакомый голос. – Жизнь в шкуре дворового кота.