Ольга. Часть 13

Часть 13




До осени, как абитуриента, меня поселили в общагу, предупредив, что к первому сентября я должен выселиться и искать жильё на стороне. Первокурсникам здесь общежитие не дают. Я походил по адресам, посмотрел густонаселенные студенческой братвой однушки, от которых стало ещё более одиноко и тоскливо. Да, жить можно, но среди шумной оголтелой толпы я чувствовал себя потеряно и неуютно. Оля благополучно поселилась у своей одинокой бабушки и неожиданно прилетела ко мне в общагу. Мы вцепились друг в друга в маленьком тесном коридорчике так, словно не виделись целую вечность. Олька, сестрёнка, она нашла меня именно сейчас, когда её братику так трудно и одиноко вдали от дома в этом сером, унылом мире. Мне вдруг показалось, что Олька и сама страдает от такого же мучительного одиночества в чужом городе и в чужом доме.
-- Гошка, родненький мой... Как же ты здесь живешь...
Наши жаркие объятия совершенно не смутили снующую вокруг немногочисленную во время каникул студенческую братию. Да, здесь народ уже привычен ко всему. Мы не могли оторваться друг от друга, всем нутром ощущая, что каждый из нас готов всем сердцем помочь самому родному и самому близкому на свете человеку. Не вылезая из моих объятий, Олька начала быстро и немного сбивчиво рассказывать, что у её бабки есть соседи, у которых старая бабулька-мать живет недалеко в двухкомнатной квартире, что они хотят взять её к себе, а квартиру сдать. Только бабулька привередливая, она не хочет сдавать своё кровноё жильё кому-нибудь, а ищет надежного, аккуратного и порядочного студента или студентку, непременно одного или одну, непьющего, некурящего, морально устойчивого, ну и так далее. Олина бабка уже напела той бабульке, что к ней приехала жить внучатая племянница, отличница и медалистка, а у племянницы есть одноклассник, такой же отличник, очень скромный и очень порядочный... В общем, бабулька не против встретиться со мной и впустить меня в свою квартиру  за сходную плату, если, конечно, я ей понравлюсь. Я расцеловал Ольку и за эту приятную новость, и просто за то, что сейчас, когда так трудно привыкать к новой жизни, мы снова вместе, как настоящие друзья и самые близкие родственники.

Худощавая, сухая, малость глуховатая бабулька верещала без умолку, как воробей. Рассказывала мне о своих детях и замечательных внуках, показывала квартиру и с некоторым испугом назвала, наконец, сумму, которую она хочет получить за сдачу своей "двушки", в которой одно комната закрыта на замок и туда перенесены все её вещи и лишняя мебель. Да, было видно, что я ей очень и очень понравился. Конечно, за целую квартиру сумма была небольшой, но для меня одного она была слишком велика. Хотя упускать шанс поселиться в отдельной квартире с неглупой, приятной, хоть и не в меру говорливой хозяйкой я уже не собирался. Тем более, совсем рядом, всего в пятнадцати минутах неторопливой ходьбы в таком же красном кирпичном доме жила у своей бабушки Оля. Я, конечно,  тут же согласился. Да, придется пока занять денег у Гришки, а потом поехать в стройотряд, чтобы вернуть братану и молодому отцу все свои долги. Все было решено мгнвоенно, первые деньги за сентябрь вперед заплачены, и я стал ждать, когда смогу съехать из оголтелой, шумной общаги в свою тихую и очень уютную квартирку.

Я успел лишь закинуть в новое жилье все свои сумки с вещами, сгонять домой за сапогами, телогрейкой и теплыми носками, а через пару дней всё наше студенчество дружно отправилось в колхоз выбирать картошку для закромов Родины. Мы с Олькой торопливо нашли друг друга у вереницы автобусов, посмеялись, что из нашего села отправляемся теперь в другое село убирать всё ту же картошку, никого и ничего уже не стесняясь, бесстыдно сладко поцеловались и с легким сердцем разбежались по разным автобусам, чтобы отправиться в разные совхозы, затерявшиеся среди бескрайних свекольных и картофельных полей.

Для деревенского парня  работа оказалась привычной и совсем не трудной, а остальное нерабочее время стало одним безостановочным праздником с обязательными выпивками водки, шумными компаниями, танцами, и всеми атрибутами бесшабашной студенческой жизни. Первокурсницы строили глазки старшекурсникам, старшекурсники гурьбой ходили в гости в комнаты первокурсниц - студенческая жизнь била ключом. С замиранием сердца я каждый вечер думал об Оле, о том, что к ней сейчас также ходят на смотрины толпы подвыпивших парней, а она ведь такая красивая... Мы едва познакомились всей нашей группой, а на танцах пухленькая круглолицая Светка уже кокетливо расспрашивала, зажимая мою грудь весьма объемным бюстом, а с кем это я так жарко целовался у автобуса? Я ещё не успел ощутить свою популярность среди многочисленных одногруппниц и однокурсниц, а все поголовно уже знали, что у меня есть очаровательная девушка с "математики", что я уже "забит" ею и, судя по нашим горячему расставанию, забит очень плотно. С одной стороны было смешно и забавно узнавать о себе такие важные для девушек подобности, а с другой... Я, действительно, ужасно скучал по Оле. Я знал, что она сейчас всего лишь в пятнадцати километрах от меня, это как от нашей деревни до конечной остановки городского автобуса. А я ведь не раз и не два ходил пешком и туда, и обратно за каких-то пару часов... Желание сходить к сестре становилось нестерпимым, но червь сомнения всё сильнее глодал истосковавшуюся душу. Ну зачем я пойду к ней? Она должна сама устраивать свою личную жизнь, и здесь, в колхозе, для этого есть все самые подходящие возможности. Зачем я приду к ней? Что скажу? Что скажут потом те, кто сейчас рядом с ней и вокруг неё? В один из тихих, сухих вечеров я, всё-таки, не выдержал и сразу после работы рванул на просёлок...

Найти студентов среди небольшой деревни оказалось совсем нетрудно, найти, где расселилась её группа еще проще. Я ввалился в пустой коридор, с замиранием сердца постучал в дверь девчачьей комнаты и вдруг услышал за дверью негромкий, до боли знакомый голос "Да-да!" Она сидела совершенно одна в пустой комнате, заставленной железными кроватями, с распущенными по плечам темными волосами, в свитере, спортивных штанах и фирменных тёти Катиных шерстяных носках с резинкой в косую полосочку. Просто сидела на кровати, сжимая в руках толстую потрепанную книжку. Сердце сначала куда-то провалилось, потом взлетело к черным осенним небесам. Моя Олька здесь, в колхозе не бегала по парням и не отирала стенки в темной танцевальной комнате, она тихо сидела и читала книгу, думая, конечно о своём братике...

-- Олька, сестрёночка... Прости, я не удержался...

Я терся щекой об её милые, душистые волосы, я скользил шершавыми от работы руками по трепещущей в моих объятиях спине, понимая только одно - я не могу жить без неё, я не могу существовать без своей сестры, какими бы родственниками мы ни были и как бы мы ни старались жить исключительно по-родственному.

-- Гошка! Солнышко моё! Как же хорошо, что ты меня нашёл!

От её слов всё трепетало внутри и я уже готов был пройти не пятнадцать, а сотни километров лишь только ради того, чтобы обнять её и услышать эти милы, ласковые слова.

Мы пили чай, заваренный в кружках. Олька притащила невесть откуда взявшееся печенье и почти полную банку варенья. Я не выпускал её руку из своей огрубевшей руки, то и дело целуя в горячие, сладкие от варенья губки. Девчонки залетали в комнату, но тут же, понятно ойкнув, деликатно удалялись, прикрывая за собой дверь. Не хотелось стеснять их и мы, одевшись, ушли на улицу к бескрайним картофельным полям. Стало совсем темно, но расстаться всё никак не получалось. Хотелось просто стоять среди терпкого запаха картофельной ботвы, держаться за руки и неотрывно смотреть друг другу в глаза, чтобы утолить странную, непроходящую тоску по этому милому и бесконечно дорогому мне человеку...

Три буйные колхозные недели пролетели, как один веселый, удивительный сон. Но самым удивительным и неожиданно приятным стало известие о том, сколько каждый из нас получит за свой нелегкий, ударный труд. Всё, удача хоть немного улыбнулась мне. Честно заработанного хватало не только на то, чтобы оплатить за весь год недешевую квартиру, но даже оставалось на еду, кино, пиво и на подарок сестре к восемнадцатилетию. Я уже знал, что подарю ей маленькие позолоченные часы на витом позолоченном браслетике, которые случайно увидел в часовом магазине рядом с общагой и сразу понял, что именно эти часики будут прекрасно смотреться на тонкой, изящной Олиной ручке. Едва получив деньги, я сразу полетел в магазин и совершенно счастливый вернулся со своей покупкой в новый дом, чтобы, наконец, устроиться и разобрать ещё не вытащенные из сумок вещи. Звонок в дверь раздался неожиданно и очень напористо. Я ожидал увидеть хозяев, но за дверью стояла Оля, и хмурый осенний день сразу сделался ярким, солнечным и невероятно теплым.

Не говоря друг другу лишних слов, мы вдвоем принялись за обустройства моего жилища. Оля первым делом вымыла все окна, все перетерла, перемыла, перечистила, и я удивлялся, как быстро и ловко она справляется со всем этим хлопотным домашним хозяйством. Когда очередные вещи находили свои места и в комнате становилось ещё более уютно, мы радостно улыбались друг другу и в порыве этой радости тут же целовались в горячих, торопливых объятиях. Постепенно на моих глазах пустая, безжизненная квартира становилась моим собственным домом, пусть хоть и временным, но я честно купил право быть пока в нем полным хозяином и жить так, как мне сейчас хочется. Уже в сиреневых сумерках всё было окончательно готово. Уставшие, мы сгоняли в ближайший магазин, купили хлеба, макаронов, пакетик супа, двести грамм дорогущих конфет и бутылку "Советского шампанского" - отметить моё новоселье, окончание колхоза и благополучное начало нашей новой студенческой жизни. Мы сидели вдвоём в полутёмной комнате, пили из граненых стаканов "шампунь", вспоминали веселые колхозные перипетии, происходившие в трезвости и сильном подпитии, ощущая себя совсем взрослыми и серьёзными братом и сестрой, наслаждаясь удивительным, до этого дня совершенно неведомым чувством. Оля собралась идти домой, я пошёл её провожать. Мы незаметно прошли недолгий путь от моего дома до её, вошли в сырой и тёмный подъезд. Оля вдруг замолкла, став перед расставанием тихой и серьёзной.

-- Пока, Оль... До завтра...

Я обхватил её раскрасневшиеся от шампанского и осенней прохлады щечки, нежно, по-братски поцеловал в притихшие губы, но сестренка кинула на меня смущённый и растерянный взгляд.

-- А моя бабка на два дня в гости к брату укатила... Гошка... Не уходи... ... ... Пойдем ко мне...

==============================================
Часть 14:  http://www.proza.ru/2013/08/22/1092