СА - 1-ый год. Курс молодого бойца, ч 3

     В 6 часов утра подъём по команде-крику дневального. Зарядка. Форма одежды – голый торс - в галифе и сапогах.
     За две недели до призыва я занялся бегом и физическими упражнениями на турнике в сосновом бору, находящемся через дорогу от дома. Там была и беговая дорожка, и перекладины, укреплённые наверху между близко стоящими соснами. В бору проводились занятия по физкультуре для учащихся медицинского училища. Все условия. Бегай, качайся. С детских лет я умел делать подъём переворотом и ещё некоторые упражнения на турнике.
     Однажды, во время очередной утренней тренировки, встретил знакомого парня, отслужившего в армии. Он за несколько минут научил меня делать выход силы на одну руку.
    
     …Я бежал в сапогах по асфальтовому покрытию, задыхался и думал: «Хотя бы с месяц позанимался спортом накануне ухода в войска. Почему ленился? Ведь сказал же отец за полмесяца до призыва: «Ты хорошо бегал по утрам. Начал быстро, окончил резко».
     После зарядки напевал друзьям популярную тогда песню из репертуара Аллы Пугачёвой. Правда, я несколько «отредактировал» текст: «Вся земля теплом согрета, и по ней я бегу в сапогах» (у автора стихов – «бегу босиком»).*
    
     В беге взвод растянулся. Кто хорошо натренирован – те впереди. За ними следовало ещё две группы бойцов, соперничая между собой. В «хвосте» человек семь солдат еле перебирали ногами. Ефрейтор, проводящий утреннюю разминку, приказал нескольким солдатам, идущим в авангарде, помочь отстающим. Обессиливших новобранцев подхватывали за руки, не давая им остановиться.
     После зарядки ребята возмущались: один курсант,  худосочный и низкий парнишка после того, как его взяли за локти натренированные однополчане, прекратил бег, повиснув на руках товарищей. Его пронесли несколько метров и с силой опустили на асфальт. Ничего себе, решил, что его будут таскать по кругу.
     До призыва паренёк реализовывал своё право на труд официантом в ресторане. Выпивал в каждую смену, много курил. Потому бег являлся для него мукой. Да и я, что скрывать, довольно быстро начинал задыхаться. Как там у Высоцкого: «Подвела меня - ведь я предупреждал! - дыхалка: - Пробежал всего два круга - и упал, - а жалко!»**
     Первое время очень тяжело бегать в сапогах. Мы и представить не могли, что они так тяжелы.
     Когда нас подвели к перекладинам и приказали делать подъём переворотом, я обрадовался. Тут не спасую. Но те же сапоги не давали перебросить тело через перекладину. Ефрейторы помогали нам, подталкивая в спину. Здоровенного парня (вес около ста килограммов!) Андрея Шалимова еле поднимали вдвоём.
     Какой же у Андрея размер ноги? Шалимову разрезали по бокам голенища сапог, чтобы  большие икры бойца входили в обувь. Сразу специально для Шалимова заказали сапоги на окружном армейском складе (в учебке не нашли нужного размера).
    
     После ужина нас на полчаса отпускали на свежий воздух. Недолгие минуты отдыха. Кто-то писал письма домой, кто-то курил. Позже, когда мы немного окрепли, по вечерам усиленно тренировались на перекладинах, установленных возле казармы. Иногда садились на них и смотрели на улицу. Это называлось «глазеть на «гражданку», то есть – на гражданских людей. Особое внимание, понятно, вызывали девушки. Иногда мы приветливо что-то кричали им, но девчонки спешили пройти дальше. Народ в те годы был скромнее, что ли. Надо признать, вряд ли девушки чувствовали себя комфортно перед глазами новобранцев, таращившихся на них из-за зелёного забора.
     Строевой подготовке уделялось повышенное внимание. В дальнейшем, проходя службу в другой воинской части, я заметил, что военнослужащие там ходили строем значительно хуже нас в учебке. Мы ведь ежедневно часами занимались на плацу. Маршировали, разучивали песни. Тренировались, шагая по нарисованному на асфальте квадрату.
     На физической подготовке обучали прыжкам через спортивные снаряды. Не сразу я одолел «коня». Лишь, когда сделал сильный разбег и, забыв о страхе, оттолкнулся руками от снаряда, пролетел над ним и соскочил на землю. Больше проблем с неодушевлённой лошадкой  не возникало. И перекладина, наконец, поддалась мне, как и многим другим однополчанам. Сначала удалось сделать подъём переворотом один раз, затем всё больше и больше. Через пару месяцев я занял второе место во взводе по этому упражнению. Первое, что ни удивительно, досталось Виктору Велентьеву - мастеру спорта по лыжным гонкам.
    
     Однажды поздним вечером нескольким бойцам, в том числе и мне, приказали выкрасить панели в коридоре помещения для занятий. Ефрейтор указал нам на массу банок с красками и растворителями и сказал: «Дерзайте!» Кто-то удивился: «Но мы же не умеем это делать». Старший резко ответил: «В армии нет слов не знаем или не умеем. Чтобы к утру всё сверкало и блестело. Когда закончите, проверю и, если всё чётко, отобьётесь, салаги».
     Что делать, приказы не обсуждаются. Мы, как могли, развели подсохнувшие краски и начали красить стены. Всё пошло, как по маслу (краска-то масляная). Главное, ничего не бояться. Ко всему следует подходить спокойно. Оказалось, невелика наука – приготовить краски и покрыть ими панели.
     Работу закончили около двух часов ночи. Ефрейтор сходил в помещение, принял работу. Почему-то обозвал нас «шлангами» и разрешил отдохнуть. Я моментально уснул.
     Утром мы, не выспавшиеся из-за ночных работ, наравне со всеми вновь побежали намерять круги вокруг столовой.
    
      Территория учебки и полка связи, расположенного во втором подъезде казармы, занимала совсем немного места. Плац, столовая, за ней автопарк. Левее столовой помещение с учебными классами. Справа от него гарнизонный магазин. Дальше КПП и ворота со звёздами.
    
     Близился день присяги. Нас свозили на стрельбище, где каждый произвёл по три одиночных выстрела. И всё. Более до войны в ДРА я ни разу не выстрелил.
     Курс молодого бойца окончен.
    
     На присягу ко многим приехали родственники. Накануне вечером ребят вызывали на КПП. Гордые, в новенькой парадной форме, мы встречались с родными. Нас тут же начинали кормить привезёнными вкусностями. Я заранее написал родителям, чего хотел бы отведать. Как мы скучали по не так давно казавшейся обычной еде. Пироги, сладости… В учебке на первом этаже столовой находилось кафе-чайная, именуемая бойцами чипком. Не помню, по какой причине, в первые дни службы туда никто не ходил, хотя деньги имелись почти у всех.
    
     Наши мамы угощали и солдат из полка, дежуривших на контрольно-пропускном пункте. Те смущались, но с благодарностью принимали еду.
     Наверное, всякий отслуживший помнит, что сливочное масло, подаваемое в армии к завтраку, считалось деликатесом. Я, никогда не любивший его, почувствовал невероятный вкус молочного продукта. Кажется, съел бы его килограмм с булкой хлеба. А ведь хлебушек я полюбил тоже лишь на службе. Дома вообще плохо ел, без аппетита. Сейчас родители удивлялись количеству поглощаемых мною продуктов. Они, конечно, знали, что мне, почти полностью отказавшемуся от каш к 16-ти годам, (я уже имел свой голос в семье, получив паспорт) в армии приходится нелегко.
     У меня проявился неплохой аппетит. Мне, как и остальным курсантам, не хватало положенной порции.  Проверяющие офицеры-инспекторы объясняли, что продукты нам выдают по норме.
     Неужели солдатам положено есть по черпачку «постного» супа и по трети черпака каши?
     В нарядах по кухне мы видели, как повар раздаёт друзьям-старикам масло, тушёнку и хлеб. Ребята, ездившие на работу за город, рассказали, что по пути следования прапорщик, старший колонны, приказал водителю остановиться возле частного дома. Он открыто продал людям коробку тушёнки за 50 рублей. Нашей тушёнки.
     Пищу солдаты принимают быстро. Я ел всё, что давали, кроме нелюбимых с малых лет манной и рисовой каши. Даже позднее, в Афганистане, когда первый месяц мы плохо питались, я ни разу не попробовал рисовой каши. Помнил, как в детском саду воспитательница заставляла меня есть рис в обед. Я съел всего лишь одно разбухшее зерно риса, и меня тут же вырвало.
     Однажды сержанты устроили нам нечто вроде урока. Только мы сели за стол и начали есть, прозвучала команда «Взвод, встать!» Удивлённые солдаты вскочили с мест. По второму приказу курсанты бегом направились на выход.
     Несправедливость со стороны «замка». Нас подняли раньше времени, предоставлявшемуся для принятии пищи.
     До сих пор я ем довольно быстро. В сознании остались те уроки.
    
     День принятия присяги. Учебка поротно и повзводно вышла из ворот части. Впереди несли знамя, шёл оркестр, играющий марши. Все чувствовали торжество момента.
     Нас построили на площади у окружного дома офицеров. Командир батальона подполковник Кривенко произнёс краткую речь, и солдат начали вызывать к нескольким столам, установленных на площади. Не забыть, как я, услышав свою фамилию, громко отозвался и вышел из строя с автоматом на груди. Чеканя шаг, подошёл к командиру взвода и доложил о прибытии для принятия присяги.
     Торжественный текст все знали наизусть. Кто забывал, тем подсказывал офицер, стоящий позади присягающего.
     Присягнув, расписывались в специальной ведомости чернильной ручкой с золотым пером. На ту ручку с нас собрали по рублю. Неужели она стоила несколько советских червонцев? Это был первый побор.
     По возвращении в часть на территорию допустили всех  приехавших родственников. Они осматривали казармы, сверкающие чистотой (пол вымыли с мылом и натёрли коричневой мастикой).
     Ознакомившись с условиями жизни сыновей, родители с детьми, ставшими солдатами, разместились на скамьях перед учебным корпусом. Ох, и покушали мы тогда. К Тольке Веснину не смогла приехать мать-инвалид. Земляки звали его к себе, и Толян фланировал от одной скамеечки к другой. Толька наелся так, что его живот заметно раздулся. Веснин, улыбаясь, похлопывал по брюху рукой и шутил: «Надо ещё что-нибудь скушать про запас».
     Но… всему приходит конец. Час прощания с родными приближался, как и грусть в сердцах бойцов. Хорошо, я служил в 4-х часах езды от родного города. Родители или сестра навещали меня ежемесячно. Каждый приезд родных – праздник для солдата. И, конечно, для его друзей. От родителей служивый возвращался с пакетом, наполненным продуктами. Для старшего сержанта, заместителя командира взвода – обязательное подношение. Деньги или что-нибудь особенное, вроде набора фломастеров. Сержант ничего не вымогал. Подарок ему подразумевался. Иначе в следующий раз не отпустит в увольнение.

    * - «Звёздное лето», А.Пугачёва, И.Резник.
   
    ** - В.Высоцкий, «Песня конькобежца на короткие дистанции».

     На фото в левой колонке: принятие Присяги на площади у Дома офицеров в Свердловске; во второй колонке перед Присягой (в х/б) и  после Присяги (в парадках); на крайнем справа снимке: строй присягающих.

             Продолжение следует: http://proza.ru/2013/09/01/261