Был один танк

Танк был один, танк как танк. Лёгкий, зелёный, со звездою на башне. Был. А теперь от танка осталась лишь покрытая толстым слоем резиновой копоти, отдельно лежащая башня и отдельно стоящий, чуть наклонённый взрывом боекомплекта, корпус. Далеко вперёд выбежала, как язык у собаки в летнюю жару, расцепившаяся от удара минного взрыва, гусеница. Рядом, в неестественной позе, как пишут в учебниках по медицине -"поза боксёра", лежал обгоревший труп танкиста, причём его тело не просто сгорело но спеклось с его чёрной формой и прорезиненным шлемофоном, образовав неприглядную, равномерную красно-чёрную корку.
Но был же танк ! Был парад, вчера, утром, для местных зевак, были флаги и гимн, были восторженные взгляды девушек в белых, светлых и воздушных платьях, был ровный лязг гусениц по старой мостовой приграничного города, была зелена крашеная броня и ярки красные звёзды на ней. Было.
Закат равномерно вытекающий из-за леса, одним концом тонул в чёрном, смрадном дыме горевшей техники и разбитых казарм а другим своим концом сливался с пламенем пожара в дали, там горел город, город откуда, ещё в шесть часов утра примчался этот свежевыкрашенный танк. Примчался, чтоб защитить этот город, город который отбомбили в три - четыре часа утра и атаковали в шесть. Примчался, сделал на ходу два выстрела, одним - обозначив себя среди горевшей колонны артиллерийской батареи, разбомбленной с воздуха, вторым - поразив разворачивающуюся бронемашину противника. Потом подорвался на мине, на своей мине, мине которая вывалилась из кузова горевшего на дороге грузовичка.
Двое успели выскочить, прежде чем рванул боекомплект. Один, который горел и тихо выл, быстро упал и скорчившись замолк. Второй, легко контуженный, стрелял в сторону смеющихся солдат противника из своего револьвера, не понимая, что слишком далеко. Стрелял, пока не был сам прошит короткой пулемётной очередью из подъехавшего чёрного танка, который расчищал дорогу от горевшей зелёно - красно -звёздной техники.
Был танк, был и нет его, и никто не вспомнит уже, сколько их, таких, в то утро, сумасшедших, неорганизованных, кинулось в первое пламя великой войны, и , сделав два - три выстрела, исчезло там навсегда. Ни фамилий, ни могил, ни номеров частей, ничего, только закат вечера 22 июня, одним концом перетекающий в пламя горевшего города а другим - теряющийся в чёрном и смрадном дыму.
Только ли ? Но вот воспоминания солдат противника, хвалёных солдат хвалёных дивизий со зловещими названиями, эти воспоминания такие-же как и то, что пишу я, за исключением одного. -"В первые часы наступления, нас веселила лёгкость с которой мы уничтожали цели дезориентированного противника, и  то, как русские фанатично и глупо, с винтовками бросались на наши пулемёты и танки, выскакивали на лёгких танках против тяжёлых наших батарей, как выскакивают мишени в тире...Только к вечеру мы стали понимать - это не смешно... они не будут сдаваться.. не все.. они будут сражаться, даже так, но будут сражаться.." (из воспоминаний немецкого солдата)
Знаете, когда мой ребёнок, да и я сам, в детстве, рисовал эти горящие танки, то мне очень не хотелось рисовать наши, со звёздами, не хотелось. Потому, что где-то внутри, в глубине своей, я не мог детским своим сердцем принять настоящую цену короткого слова - подвиг, ту цену за которой никому не видимая, кажущаяся не нужной, глупой и смешной смерть маленького зелёного лёгкого танка с красной звёздочкой, маленьких, обескураженных таким поворотом дел танкистов, которые поняли лишь одно - что то нужно сейчас сделать, одна из миллионов незаметных минут войны. И когда я прохожу или проезжаю возле этих памятников у переправ, у главных шоссе, что идут через наш Смоленск, Минск, Оршу, Витебск, Киев к Москве, я всегда представляю то утро и тот маленький, нелепый танк, который был и который есть и будет теперь всегда. Мы - победили.