фотоальбом

  Фотоальбом "Приарбатье - 2000".
               
                -1-
    От Остоженки  к Москве-реке проложен Хитров переулок. Доходите до конца переулка и упираетесь в ржавые ворота дореволюционной фабрики . Рядом с фабрикой, впритык стоят двух -трех этажные дома, в которых  живут рабочие. Пустырь, заросший крапивой и лопухами. От ворот фабрики бежит облезлая дворняга. Ее скрипучий хриплый лай выдает промозглую собачью жизнь впроголодь. И вся окружающая жизнь людей, забитые фанерой окна, висящая на одной петле входная дверь, залитый грязью подьезд, измученные коммунальным ремонтом фасады желтогрязных домов, магазин  с кривой надписью продукты над лежащим на тротуаре окном, синюшно опухшие лица местных жителей,  все выдает страх перед жизнью и ее самое жалкое выражение. Рядом другая Москва, золотоглавая, роскошная, парадная, холеная , а эта замерла в своей нищете и человеческой жалости. Вечные спутники такой жизни туберкулез и сифилис оставили следы на неприветливо небритых лицах мужских особей, вечная тревога за нищий кусок хлеба и болезненных детей нарисовала темные круги под запавшими глазами женщин. Извечная человеческая пустыня - нищета. Москва, двадцать первый век.

                -2-
       Ящик для мусора на Гоголевском забит до верху. Девица, местный дворник, вскакивает на эту кучу мусора и начинает утрамбовывать. Очень похоже на сцену из фильма с Челентано. Только итальянец выдавливал из винограда сок, а  челентанка старается впихнуть в железный зеленый ящик побольше мусора. Она спрыгивает на землю и закрывает ящик крышкой. Получилось. Девица удовлетворенно произносит: А ты боялась, даже платье не измялось.               
                -3-
      Частная коллекция Пушкинского музея. Местами интересно, но в целом скучно. Коллекции отражают вкус и материальные возможности создателя, а они в России всегда были плохонькими.  Зеваю. Мучительно жду конца похода за культурой. Подхожу к окну и замираю. Передо мной часть Основного здания Пушкинского музея. Стеклянный треугольник крыши завален снегом. На сером здании музея видны выбоины - следы осколков снарядом и пуль Великой Октябрьской. Долго, безумно долго сохраняются следы революций. Мы думаем, все исчезло, мы другие и мир другой, но стоит повнимательней посмотреть в окно, и страшные уродующие следы революционного смерча видны. Они никуда не исчезли. Они  рядом. То ли напоминают о прошлом, то ли ждут будущего.
               
                -4-
 
Напротив Храма Христа, на другой стороне Москвы-реки светится огнями и рекламой  Театр Эстрады. Жванецкий, Хазанов, Казарновская. Славные имена. Иногда в зале церковных соборов проходит Высокий церковный совет а в театре эстрады отрывается СП студия. Интересно!?
      
                -5-
  Чуть по диагонали от Христа Спасителя, на стрелке, стоит пямятник Петру Первому. Они стоят напротив друг друга, две великие неудачи скульптуров и зодчих двадцатого века. Самых помпезных и самых скучных создания на Москве в двадцатом веке.

                -6-
     Бирюзовое мартовское небо. Храм  Христа купается в солнечных лучах. Если убрать кресты с куполов то Храм практически копия индийского Тадж Махала. Две тысячи лет христианству, а в нас все равно проглядывает другая вера, другая, наверное, истинная душа.
 
                -7-
     Петр первый, Колченогий Петр имени церетелли,  кащеем бессмертным стоит над московскими переулочками. С Молочного переулка  постаментом  ему служит крыша старого производственного здания, брошенного с начала девяностых годов и голубые свежевыкрашенные ворота фабрики. С Пожарского переулка Петенька стоит своими нестройными ножками на провалившейся крыше брошенного двухэтажного  дома. Выбитые окна и заколоченные двери выдают в нем бесхозную брошенку, ждущую лучшей участи. Не повезло в Москве с постаментами великому русскому царю.
               
                -8-
 Узкий переулок к пречистенской набережной, словно тоннель в конце которого темной массой стоит памятник Петру, словно мужичок  на кактусе. Да и мужичок, сам похож на кактус. Два самых больших и дорогих кактуса в мире.

                -9-
   На Москве стоит   памятник Энгельсу. Нога вперед, голова вскинута, руки крепко сцеплены на груди. Куда он смотрит? Что он высматривает в столице страны, которая в начале двадцатого века сделала из него идола а в конце,  превратила в изгоя. Глаза его направлены на желтую звезду здания  министерства обороны, а далее на Кремль. Его наверное так и ставили, что бы он видел и гордился двумя символами военной и политической мощи советской империи. Что то теперь он думает? Звезды те же, символы материально на месте. Но внутри  них пустовато.
                -10-               
   Самолет изТель-авива в Москву. На экране Такси Люка Бессона. В начале салона стоит служитель еврейской церкви и молиться. Он специально так встал, чтобы весь самолет видел его прилежание и истинную веру. Черные плохо расчесанные, кудрявые волосы, белая мятая рубаха с темным, неаккуратно завязанным галстуком,  лоснящиеся черные брюки, стоптанные ботинки, круглые очки, черная с проседью борода. Смотрит в угол и молится. Служит своему богу. На экране телевизора взлетает такси над Парижем. Красиво.
 В советское время было принято объезжать памятники Ленину и  фронтовикам. Распятый пупсик на капоте, ленточки, шампанское, водка, щелчки фотоаппаратов. Ритуал бессмысленный и даже жестокий по отношению к тем, кому посвящены эти памятники. Опасно веру и память превращать в ритуальное зрелище.
 
                -11-
    Ремонтируют фасад исторического музея. Строительные леса закрыли огромным рекламным плакатом. Жуков на коне выезжает из этого рекламного рая. "Счастье вместе". Рука Жукова приветствует Парад Победы." Все, что нужно вашей коже". Конь вытянул ногу, как гимнаст. Он старается. Ведь он несет на себе маршала победы. А сзади огромные синие счастливые лица, белые, натурально сделанные зубы. Жуков и Nivea рядом. Мы теперь все продаем.

                -12-
    Час ночи. Тороплюсь в переход от Площади революции до Театральной. Вот вот закроют.  Вхожу в переход -  мужчина играет на трубе Гимн советского союза. Играет, закрыв глаза, никого не видя. Наверное, прощальная песня для самого себя. Встаю рядом и начинаю петь, путая забытые  слова советского гимна. Он открывает глаза,  приглашая продолжить. Смелею. Пою во весь голос. Пустой переход, два мужика- дурака, забытый гимн. Откуда капает вода? У трубача на лице капли. Он плачет. Я пою. Нас всех кто-то забыл в переходе.



                -13-
    Семь утра двенадцатого июня. Смоленский бульвар. Кинотеатр Стрела. Яркая реклама " Дети шпионов". Выходит негр - служитель с лестницей и флагами. Вешает  российский трехцветный и красный московский. Флажки робко забились на ветру. В России день независимости.
               
                -14-
    Апрель. Солнечное утро на Арбате. В начале арбата, около кулинарного магазина Прага, утреннее солнце особенно припекает. Десятки собак лежат на солнечной теплой брусчатке арбата. Греются. На редких прохожих не обращают внимания. Собаки отогреваются после долгой зимы.


                -15-
  Арбат купается в теплом солнечном воздухе. Торопливо идет женщина. Длинная юбка, темная кофта, темный платок на плечах, тяжелый узел волос, лицо как маска, единственное движение на нем - слезы. В руках желтая роза. Женщина пишет желтой розой на солнечном листе пространства " Прости".
             
                -16-
   Золотая принцесса Турандод рядом с Вахтанговским. Легкая, стройная, чуть насмешливая,наивная, красивая. Принцесса. Ей оторвали правую руку. Из раны на Арбат вытекает черная, холодная пустота памятника. Небесная Юленька Борисова без руки. Зачем ? Ты всегда так, Москва, сначала создаешь кумиров, а потом разрываешь их на куски.
 И еще, неужели все идеальное по форме, так мрачно и холодно изнутри.
 
                -17-
  На Арбате появились чилийские музыканты. Значит лето в разгаре. Акустическая гитара, пара ручных барабанов, длинныые заплетенные волосы и долгие симпатичные мелодии. С ними ходит московская девочка - наркоманка. Она танцует. Черное трико, сверху прозрачное белое платье, огромные ботинки-сандалии, волосы обоженные перекисью, глаза обоженные наркотиком. Она двигается по кругу. Завершая круг вскидывает руками и снова круг. Кажется она вот-вот упадет. Нет. Мелодия сменяется новой мелодией, а она продолжает свой танец. Она танцует не для публики, не для музыкантов, не для себя. Да и не танец это. Она что-то рассказывает о себе, очень горькое и печальное. Мы не понимаем ее. Мы улыбаемся, насмехаемся, жалеем но не понимаем. Она дельфин среди нас.

                -18-
    В начале старого арбата пацан стоит на ограждении автомобильного проезда под новым арбатом. Помолился, раскинул руки и приготовился к прыжку. Посмотрел вниз, напугался. Развернулся спиной и встал на самый край. Начал терять равновесие, мгновение и он упадет. Так продолжается минуту, две. Брошенная на асфальт кожаная куртка, недопитая бутылка пива. Это все, что от него останется через мгновение. Взмахи становятся частыми, он теряет равновесие.  Люди идут мимо. Огромный поток. Мимо. Стоит охранник, от ресторана Прага. Сонно наблюдает за происходящим. Еще три человека остановились и смотрят. Им интересно, чем это завершится. Никто не подходит к пацану, не останавливает его. А вдруг правда прыгнет! Пацан неожиданно прыгает, но не в пустоту проезда а на асфальт пешеходной дорожки. Подхватывает куртку, бутылку пива, отпивает глоток, жадно, руки трясутся. Проходя мимо зевак бросил: Не дождетесь, суки поганые.

                -19-
Сентябрь. Прощальное тепло. На стуле перед магазинчиком сидит армянин-хозяин. Крупный нос опущен к земле. Левый глаз прикрыт, правый медленно двигается. Армянин изучает подошву своего ботинка. Неестественно вывернутая нога. Медленно, не торопясь. Глаз коровий, красный от напряжения.
                -20-
   Окно итальянского ресторана на Остоженке. Черные стулья, черный круглый столик. Белые чашки на белых блюдцах. Следы помады и кофе. Одинокое, покинутое место.
                -21-
  В новосибирске огромные окна. Стекло от серого неба до серого асфальта. Капли дождя держатся на стекле, некоторые срываются вниз, забирая другие капли. Удар о раму. Капля погибла. А те что задержались, так и высыхают на стекле. Кому из них повезло больше, разбившимся или высохшим?
                -22-
  В новосибирске огромные окна. Выплываю. Подо мной площадь Ленина, скольжу по  чешуе купола Оперного. Легко. Рядом плывет чашка.  Темное кофе отражает облако надо мной.  Справа проплывает кофейное дерево арабика -три зеленых листочка в коричневой глине. Подплывает официант со счетом. Рассчитываюсь. Встаю. Иду вниз. Сильно болит голова.   

Октябрь. Темный изумруд травы, золотой лист клена, снежинка на черном  крыле вороны.
                -22-
Кришноиты перед вахтанговским. Общая радость. Хара кришна, хара кришна. Танец по кругу, зрители с легкостью присоединяются, Хара, хара,  кришна, кришна. Подходит милиционер, второй, третий. Выхватывают из круга парня-кришноита. Орут на него. Орут на всех. Разбираются. Кришноиты не спорят, не объясняются, они удаляются Хара рама, хара рама.
                -23-
   Турандот окружили лесами, накрыли пленкой, повесили синий плакат - реставрация. Золотая птица в клетке. Сегодня все убрали. Левая рука на месте. Но видны следы хирургического вмешательства. У Принцессы теперь будет вечно болеть рука. Прости.               

                -24-
    Королева Арбата. Она существует    много лет. Появляется раз в год. Ее   сопровождают седой, с военной выправкой мужчина и  белая болонка. На королеве пушистые одежды - пышная розовая юбка, розово- фиолетовая кофточка, розовая накидка. Платиновые волосы украшены игривой подковкой шляпки. Белое, покрытое пудрой лицо, яркие оранжевые губы, большие розовые очки. Маленькие руки с синими узелками вен и старческими пятнами держат серебряную сумочку. На руках серебряные браслеты с бирюзой, крупные перстни с красными камнями. Болонка тоже украшена розовой шляпкой и розовой юбочкой. Они идут неспешно через весь Арбат. Весь арбат следит за ними. Некоторые идут за ними следом. Даже кришноиты бросают петь и с восторгом смотрят на нее. Она верно или цыганка или сумасшедшая, но это неважно, она королева арбата.


                Фотоальбом 2001
                Два храма

                1
  Арбатские собаки. Излюбленные места - около ресторана Прага - сытно,  около музея искусств Пушкина - тепло, около храма на Большом Левшинском - сытно, безопасно, тепло.  Никогда около храма Христа. Холодный ветер, металл ограды, злые сторожа.
                2
   Каменное тело церкви изуродовано.  Купол, лишенный креста, с пробитыми по верхнему ярусу окнами и торчащими из них кондиционерами напоминает старую, ржавую мину. Пристроенный к  церкви склад, напоминает раковую опухоль. Колокольни  без колоколов, там живут голуби. Внутри Храма находится строительная контора. По вечерам служащие конторы играют в бильярд и пьют водку.  Над алтарем, под куполом.

                3
    Идет снег. Храм Христа Спасителя словно нарисован на сером холсте из снега. Только золотые купола и кресты согревают взгляд. Исчезает цокольный, мрачный этаж храма и возникает бассейн Москва. Вода парит над ним. Вечер. Посетителей нет. Только несколько человеческих тел пересекают его чернеющее зеркало. Пышная дама - знаменитая народная певица, за ней худенькая дама - всесильный министр культуры, следом - директор бассейна, муж певицы и космонавт, близкий друг министра.
  А знаете почему Сталин снес Храм Христа.- спросил директор.
 Расскажите, это забавно - министр выплюнула попавшую в рот воду.
  Самая высшая точка Храма была выше высшей точки Кремля. Сталин посчитал, что не может Храм быть выше Царя. Россия двух правителей не вынесет.  И снес храм. Вот так просто. Засмеялись, поплыли к выходу. Впереди был концерт знаменитой певицы и торжественный прием космонавта, который  совсем недавно совершил несколько витков вокруг Земли.
   Вновь возвращается мрачная серость цокольного этажа. Храм был восстановлен точно по старому проекту, а значит и высота его прежняя.

                4
   Храм- контора. Стоят машины. Люди выносят компьютеры, канцелярские столы, конторский мусор. Контора выезжает. В боковой комнатке уже работает храм. Сняли табличку" Строительное управление". Повесили расписание службы. Храм простоял без бога восемьдесят лет.

                5
   В чрево Храма Христа въехала машина, следующая. Под  Храмом сооружен гараж. Практично.  Храм на гараже.

                6
Выносят мусор из храма. Много мусора. Горы мусора. Вывозят машинами. Десятки машин. Уставшие от разбора и выноса хлама мужчины.
                7
 Привезли глину. Носилками носят в храм. Красная глина. Падает на землю, рабочие давят ее. Красная дорожка в храм.
                8
  Выломали окна, которыми изуродовала тело храма  строительная контора. Торчат прутья арматуры. В черный проем видна арка купола, рабочий, выгребающий мусор.
                9
 День вырывали из тела храма гнилые зубы торчащих кондиционеров. Контора любила комфорт. Кондиционеров много. После них остаются  дыры, в которые видны грязно серые стены.
                10
  Храм Христа. Курсанты. Фотографируются. Рассматривают. Смеются. Курят. Банки пива в руках. Экскурсия. И это все.
                11
 В проемах окон Храма появилась кирпичная кладка. Начали восстанавливать стены. Один век по роковой случайности пробил окна в не тех местах, другой  закладывает их кирпичом. Когда окна в не правильных местах, вместо света тьма.
                12 
   Вставляют новые окна в храме. Окна с переплетами. Красиво. В конторе стояли обычные окна с форточками, как в общественных уборных. Из окна вышел рабочий, встал на край подоконника, начал укладывать кирпичи между верхней перекладиной окна и проемом. Один, второй, пять кирпичей, пакля, затыкает все щели, проверяет, раствор, через два часа окно вросло в тело храма. Правильные окна быстро приживаются.
               
                13

 Нижняя церковь Храма Христа. Рождественская служба высших церковников - хорошо откормленные, холеные  мужчины в нарядных платьях. Масляные губы. Молитва. Охрана.
                14
 Свежевыбеленные стены конторы. Крест, икона божьей матери, местный батюшка в джинсах, грязной рубашке, старых кросовках, опирается на лопату. Улыбается. Хорошо поработал. Рядом аккуратно сложена ряса. Скоро служба.
               
                15
   Скамейка напротив Храма Христа. Закат солнца. Отражается на куполах, на крестах.  - Можно. Подсаживается женщина.  Нравится. Киваю головой. Я его строила. Поворачиваюсь к женщине.  Было тяжело? Было стыдно. Там столько черных денег отмыто, что святым это место назвать нельзя. Смотрю на Храм. Прощальный луч солнца и он погружается в темноту вечера. Он растворяется в ней, белый в черном. Проклятое место и ничего с этим не сделаешь. Храм  будет разрушен вновь.

Фотоальбом 2002
                Арбатские окна любви
Три монаха идут по Покровке. Едят мороженное. Эскимо на палочке.
***
Две вороны  сидят на дереве. Серое с черным. Кричат друг на друга, бьют клювами по веткам. Дереву больно. Они это чувствуют и бьют еще сильнее. Они недовольны друг другом, а боль причиняют дереву.
***
Охранник вывел злобную хозяйскую собаку. Длинный поводок. Подбежала к дереву, презрительно обнюхала. Чихнула. Подняла ногу. По стволу побежала жидкость. Понюхала. Опять чихнула. Присела на задние лапы, выдавила из себя содержимое на корни дерева. Вот и пойми, это польза или издевательство.
***
Колокольный звон. Кресты и поклоны храму. Звон перекрывает вой сирен. Сине-белая машина сопровождения, три черных бронированных мерседеса. Стрелой мимо храма. Резко разворачиваются на перекрестке. Стоп. Итальянский ресторан напротив Храма. Из машин выползают пингвины - московские чиновники. Вразвалку в ресторан. Приехали откушать.
  ***               
Предпасхальная ночь. Над золотыми куполами храма парят серебряные птицы.
***
Москва - река похожа на циновку из тростника, связана небрежно, неаккуратно брошена.
****
  Неподвижная  Москва река. Вода, как грязная лента асфальта.
М усор, жирные пятна.
****
Серые доски Киевского причала, черные полоски пространства между ними- нотная тетрадь. Лениво передвигается ворона. Хвост влево, голова вправо, хвост вправо, голова влево - метроном. Черный шар головы, черный треугольник хвоста, элипс серого тела. Геометрия движения.
****
На широком выступе арбатского дома спит нищий. Рука под головой, ноги поджаты. Безмятежное лицо. Ему, наверное, снится детство. Рядом, на земле собака, смесь дворняги с овчаркой. Глаза и уши настороженно следят за проходящей публикой. Собака встает, лижет лицо нищего. Он не реагирует. Тянет его руку. Бесполезно. Ложиться. Настороженные глаза, уши. Встает, трется мордой об руку нищего. Напрасно. Нищий отмахивается, переворачивается. Собака сделала шаг в сторону, но вернулась на место, легла. Опять  глаза и уши на публику. Танец нищеты и преданности.
****
Возле  Храма Христа - рождественская елка. Высокая, пышная, много игрушек, колышется. Впечатление, полная дама с одышкой, в мехах и золоте, медленно переходит Волхонку.

****
Белый голубь. Стремительный взлет и он исчез, только перо-пушинка осталось в воздухе. Оно медленно кружится, скользит по воздушным волнам, все ближе и ближе, к серому снегу, мгновение и …, но  взмывает вверх и опускается на ель. Рождественский подарок.
***

Кропоткинская. Женщина хохлушка. В мешке семечки. Торговля не идет. Совсем. Она кормит семечками голубей. Десятки птиц вытоптали вокруг нее поляну, истыканную клювами. Людям продает, птицам дарит. Птицы взлетели. Полет недолгий, но высокий. К храму Христа.

Утро. Арбат. Везут рекламу грузинского ресторана. Две фанерные  грузинские фигуры - картина пиросмани - черные фуражки, черные пиджаки, брюки, белая рубашка без воротника. Их везут под наклоном и кажется они вот вот воткнуться в землю. Под ними надпись - все лучшее у нас.

****
Ворона, неприятно большая, черная, тяжелый клюв, ленивый полет. Кружится, выбирает ветку, садится. Перебирает лапами по ветке, устраивается. Ветка ломается. Ворона и ветка летят к земле. Ворона расправляет черные крылья. Ветка падает на землю никому не нужной деревяшкой.
***
Сегодня долго искал Курский вокзал. Решил даже, что его снесли. Перед вокзалом поставили собачью будку, украшенную башенками. Фанерное сооружение называется торговым центром. Москва незаметно превращается в Моськву.
***
Две вороны, звено истребителей в черно-сером оперении выполняют над Арбатом фигуры высшего пилотажа.
***
Горят торфяники вокруг Москвы. Дым вытеснил воздух. От памятника Гоголю остались только ноги и кусок плаща. Под ним сидит собака и натужно кашляет, или это Гоголь...
***
Речной трамвайчик. Причал Фрунзенской набережной. Девочка-матрос, узкие брюки на бедрах, полоска зеленых трусиков, серьга в носу, бросает концы служащей причала - усталой, старой  женщине с пивными мешками под глазами. Не поймала. Вторая попытка. Есть. Закрепила. Кораблик сдает назад.   Трос натягивается и обрывается. Стоят вдвоем, удивленно смотрят и в один голос: Е…твою мать, ну и концы пошли.
***

Голубой мост в Сити. Два парня на качелях висят на нем и моют щетками его пластмассовое брюхо, белое, гладкое, блестящее, как чешуя.  Неожиданно застывают, смотрят на проплывающий внизу речной трамвай.
***

 Берег Москвы-реки. Нищие, мужчина и женщина, топкий берег реки, палатка из куска упаковочного пластика, множество вымытых бутылок, банок. Безнадежно смотрят на проплывающий пароход.
***
   Премьера "Олигарха". Черные пиджаки, белые рубашки. Дамы чуть присыпаны бриллиантами. Их немного, собравшихся смотреть на самих себя. Уставшие глаза, вялые пожатия, безразличные слова. Пусто и зябко.
***
  Я в мвд. Дверь захлопнулась. Какое мвд? Зачем. Выхожу следом. Фигура удаляется за церковь. За ней. Входит в парк. Возгласы, крики - ее ждали. Пошутила с мвд? Взгляд на верх. Вход в парк через арку, наверху надпись " Мир вашему дому"  Вот тебе и мвд. Улыбаюсь. Ухожу.
***
 Поздний осенний вечер. Тепло. Оркестр уличного джаза на Арбате.  Кепки, старые лица, сигары, уверенные движения по невидимым струнам и кнопкам.  Перед ними танцует мужчина, легкая, звериная пластика. Белые ровные зубы, черные глаза. Фонарь-луна отражается в них холодным блеском.
***
Фонтан перед рестораном Старый тбилиси, что на Остоженке. Сильные белые струи воды, устремленные вверх. Падают вниз на белых лебедей. Красивые белые птицы под ударами воды вздрагивают. Гости весело наблюдают с террас ресторана, пьют за здоровье белых птиц. Пластмассовых птиц.
***
Из арки - медленная, сутулая тень. Окуджава. В бронзовых руках - живые цветы.
***
 Вознесенский переулок. Англиканская церковь св андрея. Красный кирпич, высокая крыша, черный крест на белых облаках. Светлый, теплый образ. Несколько шагов, шумная Тверская. Около Мэрии, Роскошного красного здания, тротуар выложен красной плиткой. Останавливаюсь.  Милиционер- охранник, подходит. Нравиться?!. С подогревом. Зимой не будет снега и льда. Лужков придумал.  Я вспомнил. Красный кирпич англиканской церкви. Словно из стены изьяли, и около мэрии выложили. Ноги  обожгло. Я теперь хожу по противоположной стороне Тверской.
***
 Над тихой ноябрьской Москвой - снег, пушистый, белый, долгий. Арбат в снегу. Детвора бегает по снежному ковру. Смех. Снежки. Расчищают несколько мраморных плит с надписями. Подхожу, читаю. " Львеночек, выходи за меня замуж" " Благодарю бога, за то что мы встретились" " Зиночка, я тебя люблю" .  Слова светятся, переливаются. Арбатские  окна любви.   





Фотоальбом 2003
                Реставрация в несгораемых конструкциях

3 января. Последний праздничный день. Вечер на Арбате. Турецкое кафе. Десертствую. Аромат зеленого чая, пахлава с белоснежными сливками.  Глоток чая, кусочек пахлавы. За окном белый Арбат. Арбат тоже пахлава со сливками. Напротив мужчина и женщина. Тихий разговор. Два бокала пива. Покой разрывают мужские рыдания. Мужчина плачет навзрыд на плече женщины. Чашка чаю и вилка с пахвалой висят в воздухе. Подташнивает, как от резкой смены высоты. От покоя к горю. Женщина видит немой вопрос в глазах официанток, охранника, моих глазах. - Я его врач. Я только что сказала , что у него рак…  Белые сливки капают на стол. Капля за каплей.

                ***

Витрина магазина.  Муляжи женских ног. Живые. Их отрезали чуть выше двух третей бедра, так эффектне, и выставили. Женские ноги, их кто-то ласкал, нежил, гладил, теперь они в синих, черных. Белых чулкан в витрине. Вспыхнула надпись - У нас лучший выбор  женских ножек и чулок. Тысячи глаз мимо, мимо. Почему никому не понятно, что им больно.

                ***

 Арбатское роут 66. Час ночи. На маленькой эстраде русские поют испанскую песню. Три итальянца играют в карты, в русского дурака. Тяжелые немцы пьют пиво и курят. Пьяный Серега танцует с нетрезвой Наташкой. Его дружок Пашка курит  кубинскую сигару для аромату, а для кайфа  подкуривает приму. В углу француз целуется с американцем. Огромные окна на Арбат. Вечный бомж стоит напротив и ждет. Должны вынести поесть. Скоро закрытие.

                ***

 Март, второе. Раннее утро. Туман. Волны тумана над Москва-рекой. Корабль Петра I вплывает в Храм Христа Спасителя. Не победно, но покаянно. Все когда-то происходит.

                ***

 Нищие. Он и она. Черные одежды, черные лица. Пластиковый пакет. Скамейка рядом  с Гоголем и львами. Садятся. Он подкладывает ей газетку. Что бы не простыла. Она достает из пакета буханку хлеба, два яйца. Чистит яйца. Он достает из того же пакета бутылку водки, два пластиковых стакана. Стряхивает их. Наливает. Она дает ему очищенное яйцо, кусок хлеба. Выпивают. Замирают. Смотрят на голубое московское небо. Улететь бы…

                ***

Ночной Арбат . На углу Большого Афанасьевского и Арбата строят кинотеатр. Рядом со стройкой - синие кабины туалетов. В одной открыта дверь. Там арбатский бомж укладывает какие-то тряпки. По хозяйски, уютно. Закончил. Ложится на них. Закрывает дверь. Спокойной ночи, Арбат. Доброй ночи Москва.

                ***
   Дом фотографии. Выставка Пола Ньюмана. Огромная очередь. Рассматривают голые задници, длинные женские ноги, черные чулки, шелковые трусы.
Рассматривают серьезно, значительно. Впитывают, внимают. Рядом  - чудо, женский Зачятьевский монастырь. Никого. Меня иногда тошнит от Москвы.

                ***

  Пожар на Остоженке. Старый трехэтажный дом. Горит второй этаж - высокие полукруглые окна, забитые фанерой. Пожарники не торопятся. Лестница. Шланг. Окна распахнулись. Дым повалил черный. Выглянул пожарный. Тушить нечего. В окно полетел матрас. Желтый, в заплатках. Обгоревший. Это он горел. Из подезда вывели старую женщину. Она кашляет.  Пожар был у нее. Увидела матрас. Заплакала. А на чем же я спать буду. У меня больше ничего нет. Смотрит на пожарников, на  московских зевак, на московские облака. Ничего.

                ***

 Убееее-й, убееей, убеей, убей его. Крик вспарывает окна. Из выпотрошенных окон выглядывает человеческая требуха - головы зевак. Убеей его. Пьяный, накачанный мужик в дорогом костюме бросается с ножом на памятник Окуджавы. Прыжок, отскок, прыжок, отскок. Кровь на руке, на лице. Он хочет убить памятник. Ему кричат подобные, стоящие полукругом. Убей его. Окуджава безмолвен. Только капля- слеза застыла в глазах.

                ***
  Первомай на Арбате. Солнце во всех окнах. Переулок в двух шагах от Арбата. Кафе НЭШ. Отличный кофе. Русское радио виртуалит парад с Красной Площади. Да здравствует интернациональная дружба Кристин и Аврамов! Забавные ребята на радио работают. Где они такую дружбу видели. Окно нэша выходит в переулок. Идет старичок. В красной пилотке и красном галстуке. Наверное идет с настоящего митинга. Оглядывается. Не замечает окна. Пристраивается к мерсу и мочится на колесо. Первомай на Арбате.

 


            ***
       Третье мая. Дождливый тягучий день. По Гоголевскому бульвару идут бабушка и внук. Гуляют. У бабушки большой черный зонт, на нем надпись " Нам 10 лет - ЮКОС.", у внука зонт поменьше, прозрачный, тоже с надписью " 10 лет Авторадио". Все когда-то становится просто историей.
          ***

Жестокая гроза. Вода стеной. Ветер рвет, ломает эту стену, бросая куски воды на дома, в окна. Ветер согнул деревья, как кустарники. Потоки воды уносят строительные леса от церкви. Град. Его выстрелы в окно. Пугающая охота. Жалобно воет сигнализация машины. 13 июля. Числа не обманешь.
****
 Ночное, засыпающее метро. Эскалатор медленно, медленно вниз. Я дремлю на его ступеньках. Внизу в стеклянной будке спит женщина. Она охраняет сонные черные рычаги. Медленно вползает последний вагон метро. Сажусь. На противоположной стороне свесив головы спят Маркс, Ленин и Николай !!. Они едут с Арба, после тяжелого дня. Москва засыпает. Спокойной ночи, любовь моя.
  ***
   На Москве лето. Воздух плавиться и стекает по крышам, стенам. Около открытого канализационного колодца табличка " Внимание. Купаться запрещено" Лето.

***
Надпись на синей двери пластмассового туалета на Арбате. " Обслуживание семь рублей. Льгот нет."
 
***
 Раскаленный воздух. Над Москвой три солнца. Камни Арбата, мягкие, как воск.

***
   В Москве революция.  Чугунную ограду французского посольства выкрасили в белый цвет. В москве. Черную ограду. В белый цвет. Москва смотрит. Удивляется. Ругается. Восхищается. Спрашивает: Почему ограды черные?
***
  Музей Пушкина. Суббота. Я небритый, утренний, захожу. Охранник в красном пиджаке: Касса налево. Седая касса, неласковые глаза: А вы туда пришли. Это музей Пушкина, а не имени Пушкина. Вы иностранец? Паспорт есть? Билет в руках. Следом: Куда, вам в низ. Опять охранник. Куда, вам наверх. Экспозиция по залам, номер один, направо, наверх. Странная жизнь музеев. Бальный зал - экспозиция номер три, каминный зал - номер семь, будуар- комната для смотрительницы.  Балкончик. Здесь сидел оркестр и играл для танцующих  внизу. Я слышу музыку, я вижу танцующих. Охранник - красный пиджак. Здесь нельзя стоять. Проходите. Я подозрителен. Я не интересуюсь экспозицией. Я интересуюсь жизнью.
   ***
  Гадалки по руке. Две подруги. Работают на Арбате.  Сидят обедают. Перед ними табличка - не беспокоить. Ушли в астрал.
***
Новая станция метро Площадь Победы. Длинная. Рыжая. Пол в клетку. Блестит. К мозаике в конце станции подходит малыш. Смотрит. Спрашивает - Это бабая-яга. Зачем она здесь. Уберите. На мозаике изображен воин -освободитель и радостные воительницы -освободители. Кого уж он принял за бабу ягу, не знаю.  Но убрать следует.
***
Малый Могильцевский. Это название переулка в приарбатье. Зеленый дом. Управление пожарной охраны. Около дома, прерывая тротуар, огражденное тремя камнями место, растут цветы.  Над ними, на цоколе дома, низко, маленькими белыми буквами надпись: Иванов Дима. 8.06.68-8.06.94.  Над надписью - белый крест. Я не знаю, что это значит.  Малый? Могильцевский?
***

 Храм христа спасителя. Двенадцать часов дня. 28 сентября. Поминальная служба. Сорок дней прошло как упал вертолет на далеких островах. Сорок дней, как один день.  В космосе Храма пламя свечей и песня прощания. Все, что осталось.

***
Музей Маяковского. Странное, болезненное пространство. Белая лестница на четвертый этаж. Дверь. Звонок. Список. Номер один - Маяковский. Захожу. Женщина - смотрительница. Вам открыть Его комнату. Молчу. Открывает. Обыкновенным ключом. Обычную дверь. Комната. Диван. Камин. Стол. Чайник. Окно в никуда.  Смотрительница заглядывает вместе со мной - вот там он застрелился. Палец с красным ногтем  показывает на диван. В каминном зеркале отражается голубое небо.
***
.  Новоспасский мужской монастырь, что на пролетарке. Бледный молодой монах собирает желтую листву с зеленой травы вокруг белых роз. Черные одеяния колышаться в такт движениям.  Розы в октябрьской Москве редкость.
***
Арка-подворотня на Староконюшенном. Небритый, нетрезвый мужик. Хриплый голос.
 -  Купи стакан.
Удивленно смотрю, не понимаю.
- Ты человек? Дай пятьдесят копеек купить стаканы. Из горла  заподло. Не алкаши ведь.
Даю рубль. Кланяется.
- Спасибо. Запас будет.
 Исчезает.
***
Снег на Арбате. Дворник толкает впереди себя лопату, расчищает дорожку. Я обгоняю его. Ногу утопают в снегу. Иногда отсутствие дороги - лучшая дорога.
***
На Денежном снесли старинный особняк. Красивый. На нем была табличка Охраняется государством. Табличку сняли. Особняк снесли. Повесили другую табличку. Реставрация в несгораемых конструкциях.

Фотоальбом 2006

Шаг со сцены



В Москве крещенские морозы: днем – минус тридцать; ночью - минус тридцать семь. Все превратилось в лед, и Москва заскрипела. Скрипит обувь, снег, скрипят двери и дома, скрипят машины. И над всем этим – реклама скрипичного концерта в доме музыки. Что-то не хочется.


Мороз. На ветке съежился воробей. Подношу к нему руки. Сидит, не шелохнется. Беру его в ладони, прячу за ворот шубы. Через минуту воробей зашевелился, выглянул наружу. Пискнул. Полетел. Опять в холод, но свободен.


На юго-западном метро от холода прячутся собаки. Много собак. Лежат около колонн. Смотрят на проходящих мимо пассажиров извиняющее и с благодарностью. Пассажиры стараются не тревожить собак. Понимают, что на улице они просто погибнут.


Третья неделя морозов. На остановке троллейбуса на Пречистенке стоят два выпивших парня. Расстегнутые куртки, без шапок и перчаток. Им жарко. Между ними каким-то чудом попал воробей. Он съежился и перебирает от холода лапками. Парни удивленно смотрят на него. «Смотри, как третий уменьшился от мороза».


 В морозной дымке опустевший Арбат пересекает изломанная холодом черная фигура. Неожиданно замечаю покосившийся фонарь, неровную мостовую, падающий дом. Вот так открытие – Арбат кривой.


Мороз уходит из Москвы. Целый день идет мелкий снег. Словно кто-то вытряхивает из небесного ковра пыль.


Ночной снегопад превратил балконы арбатских переулков в аппетитные пирожные со взбитыми сливками.


По утреннему Арбату идет вооруженный милиционер из охраны МИДа: на плече автомат, на поясе две гранаты. В одной руке у него мобильный телефон, в другой пластиковый пакет. Он говорит по телефону: С добрым утром, любимая, отпросился на секунду. Купил молока и свежих булочек. Жди.


Новый Арбат в ожидании шумного и яркого шествия в честь святого Патрика. По обеим сторонам еще пустого проспекта стоят солдаты. Вдоль их серых рядов прохаживаются патрули с собаками, обученными отыскивать взрывчатку. Над головами солдат несется новоарбатская реклама: «Вы успешны. У вас личный массажист, адвокат и тренер. Но вам нужен и личный повар» Солдаты переглядываются, начинают громко смеяться. Собаки испуганно поджали хвосты.

День Святого Патрика. Шествие. Зеленые флаги, огромные колпаки, громкая музыка. Впереди шествия бегут мальчишки на роликовых коньках. Веселые и такие разные: кудрявые, темнокожие, круглолицые и узкоглазые, а один – маленький Бандерас. Темнокожий мальчик спотыкается и падает. Оглядывается по сторонам, ищет родителей. Он готов уже закричать от обиды, что мама и папа не спешат ему на помощь. Вдруг мальчик видит протянутую руку. Схватил ее, поднялся и умчался дальше. Помогший ему солдат довольно улыбается. Не зря стоял тут с утра. Хоть что-то полезное сделал.

Рано утром по Денежному переулку бежит молодой человек. В одной руке у него полураскрытый портфель с бумагами и компьютером. Бумаги явно уложены в спешке и торчат из портфеля, как грязное белье. В другой руке у него электробритва, которой он бреется. Вот такие московские спешилки.


8 марта группа парней идет по Тверской. В руках одного из них – пакет с вином. Он открывает пластиковый кран и разливает вино в подставленные стаканы. Парни дружно кричат «С женским днем» и выпивают.

 
Министр обороны России в телевизоре – персонаж театра абсурда:
- Ну и что, что люди просят меня уйти в отставку. У меня есть конкретные дела. Мне еще надо решить квартирный вопрос.
- Мы вручили подарки шести процентам детей. Конечно же, этого мало. Но это лучше, чем никому.
 Если они думают таким образом сделать из него президента, то, что же они думают о нас, кто это все смотрит.

В Москве весна. В зоопарке проснулся медведь, в Александровском саду моют коней Церетели, а в метро вместо рекламы читают Тютчева.

По Арбату ежедневно гуляет пожилая пара с сыном-инвалидом в коляске. Парню лет девятнадцать. Тело скомкано параличом. Безвольное лицо и только глаза – синие, пронзительные. Встречая их, думаю, что же будет с парнем, когда родители умрут. Интернат для убогих. Зачем они вообще и себя и его мучают? А он всегда смотрит на родителей с такой любовью, с такой надеждой. И в их глазах нет жалости и раздражения. В их глазах тоже любовь и надежда.

Пасхальная ночь. Горят окна храмов - маяки Господа в темноте космоса.

В метро, в ряд сидят два парня и две девушки и жуют жевательную резинку. Кажется, что смотришь немое кино. При желании можно наложить любую звуковую дорожку.


Около нового офисного здания на Калошином переулке тротуар выложили плиткой. Но что-то сделали неправильно. Когда наступаешь на плитку, она шевелиться под ногой и издает лающий звук. Пока идешь вдоль здания, кажется, что тебя облаивают арбатские собаки. Лающий тротуар – редкость даже для Москвы.


Пятьдесят лет Лужникам. Перед въездом в Лужники со стороны набережной – красочный плакат. На нем врач с огромной белозубой улыбкой и надпись: Если хочешь быть здоров – обращайся. Медицинский центр Лужников. Раньше это звучало иначе: Если хочешь быть здоров – закаляйся!


Девять часов утра. Идет смена почетного караула около могилы неизвестному солдату в Александровском саду. Вдоль Кремлевской стены четко, торжественно идет караул. Напротив, в дверях Макдоналдса, что в Охотном ряду застыла китаянка. Она явно восхищена караулом. Вышел менеджер, мельком посмотрел на караул, на китаянку: Что ты там увидела? Они каждый час каблуки стирают. Быстро домывай пол, клиенты ждать не будут.


Сигарета стоит на бетонном полу подземного переход около Малого театра. Она зажжена и дымится. Ее поставил парень. Лицо поднято вверх, глаза закрыты. Он молится. Сигарета - свеча. Кому он молится? Что просит у неба?


Вечерняя прогулка по Арбату. Из Вахтанговского выходит Василий Лановой. Пересекает Арбат, несколько шагов по Калошиному и в проулок мимо Симоновского театра. Лановой исчезает в сумраке арбатского двора. Они так и исчезают в темноте дворов – великие русские актрисы и актеры. Шаг со сцены и темнота.

Иду от Покровского бульвара вниз по Подколокольному переулку. Хорошо виден обглоданный строителями остов гостиницы Россия. Постепенно разбирают Москву. Она неумолимо теряет облик великой столицы и все больше превращается в заурядный европейский город.

Москва устремилась к небесам. Зеркальные стены первых башен Москва-Сити сливаются с небом. Точные, чистые линии. Завораживает. Поворачиваюсь к Москве на противоположном берегу, и возникает ощущение чужеродности башен. Тоже, что и Калининский проспект в Арбатских переулках. Повосхищаемся и начнем думать, как разобрать эти металлокерамические протезы.

Вечерние сумерки на Маросейке. Из-за поворота появляется белозубая улыбка негра. На нем рекламный плакат «Студия профессионального загара». Настроение стало лучше. Шаг быстрее.

Ко дню города на Тверской открыли фасад новой гостиницы, построенной на месте бывшего Интуриста. Его называли в свое время железным протезом Тверской. Но и новое здание напоминает протез, только дороже, из металлокерамики. Похоже, в Москве должность главного архитектора надо переименовать в главного протезиста.

Дворник убирает около памятника Кириллу и Мефодию. У него в руках черная труба, за спиной, на лямках - компрессор. Дворник сдувает желтую листву с зеленых газонов. Москва меняем основы своей жизни.

Какой-то юбилей Лужкова. Около Манежки- милиция и дорогие костюмы. Идут поздравлять Большую кепку. Интересно, кто-нибудь скажет Лужкову, что он самая большая неудача Москвы.

Закрыли Кристалл. Яркое, переливающееся огнями казино теперь черной громадой нависло над улицей. Один неумный горный человек столько лампочек выключил. Или человек такой влиятельный или лампочки плохо вкручены?!

 В вагоне метро забавная пара - старик и черный ворон. Спят. Объявляют площадь революции. Ворон просыпается, голову вбок, смотрит на хозяина. Тот спит. Клювом осторожно касается руки. Спит. Стучит по руке. Спит хозяин. Открываются двери вагона. Ворон каркает что есть силы. Старик вскакивает и выбегает. Ворон еле удержался на плече хозяина. Двери закрылись. Ворон взмахнул крыльями устраиваясь поудобнее. Он свою задачу выполнил. Станцию не проехали.


31 декабря в Интернете одна новость – казнь Хусейна. Одни люди убивали другого, и при этом радовались и кружили хоровод, как дети. И желали сгореть в аду, тому, кого сами убивали. И это на земле, где была создана Библия. Наверное, у них какая-то собственная «святая» книга.

Вечер 31 декабря 2006 года. Арбатские переулки. Горит свет в окнах старых домов. Сверкают огни на елках, сверкает хрусталь люстр. Их редко зажигают. По большим праздникам. Московские семьи собираются в родительские дома встречать Новый год.

Фотоальбом Москва 2007

Лезгинка


Новый 2007 год. Первая минута. С недостроенной башни Федерация в небо устремляются огни фейерверка. Словно башня коронует себя на царствование в Москве.

***
На рождество в Москве дождь и тепло. Во время рождественской службы дверь в храме открыта настежь.
***
12 января. В Москве семь градусов тепла. Моросит мелкий дождь. Время для прогулок. Дошел до Спасо-Андреевского монастыря. На входе объявление – Касса музея в церкви Архангела Михаила.
В центре монастыря стоит храм Спаса Нерукотворного. Захожу. Следом входит женщина в норковой шубке. Подходит к церковному киоску. Ищет в бумажнике деньги. Слышен хруст купюр. Долго ищет. Звук денег заглушает потрескивание свечей. Ухожу.
По легенде в этом храме похоронен Андрей Рублев.
***
21 января. Снегопад. Снег белый, легкий. В Москве наступил Новый год.
***
Ослепительный прожектор со строящейся башни Федерация. Словно прожектор с Авроры ищет свой Зимний дворец.
***
15 февраля. В Москве снег. Белые арки деревьев над белыми дорожками Александровского сада. И красное пламя Вечного огня.
***
Утро в метро от Кропоткинской до Юго-Западной. Студенческая ветка. Женщина-преподаватель проверяет студенческие рефераты. Красная ручка безжалостно отмечает ошибки. Студенты неодобрительно смотрят на экзекуцию.
***
Маленький прилавок павильона Крошки-картошки на Арбате заполнен мелочью.
- Кто-то забыл?
- Нет,– отвечает продавец, - это покупатели оставляют для бедных. Я их кормлю на эти деньги.
***
Два монаха идут по Сретенке:
-Так ты думаешь, репрессии будут?
- Конечно. Важно попасть во вторую волну.
- Почему?
-В первую еще ничего не обустроено - будешь строить бараки, колотить нары, а в третью волну все хорошие места уже займут.
Когда-то я это уже слышал.
***
8 марта. Магазинчик на углу Гагаринского и Староконюшенного. Продавец – яркие губы, праздничная прическа и совсем плохое настроение. Ворчит на парня: Нет у меня мелочи. Берете на копейки, а тычете тысячной. Давайте мелочь.
- Женщина, такой праздник сегодня, а вы в плохом настроении – отбивается от продавщицы парень.
-С чего ему быть хорошим. Меня никто не любит.
- Давайте, я вас полюблю.
- Зачем ты мне нужен, чужой. Мне свой нужен, единственный.
***

Начало апреля. В мусорном баке на Сивцевом Вражке лежит зеленая елка. От легкого ветерка на ней развеваются серебряные полоски новогодней мишуры. Проходящие мимо удивляются, что так поздно ее выбросили. Некоторые даже смеются над нерадивостью хозяев. Но никто не пожалел елку. А ведь она еще живая, еще помнит себя царицей.
***
В Москве объявили, что за два дня отремонтируют все дороги. Наблюдал ремонт. В яму бросают три лопаты асфальта. Затем какой-то дребезжащей машинкой пытаются придать этой кучке асфальта вид ровной поверхности. На следующий день яма образовалась снова. По телевизору дорожный начальник доложил, что все дороги отремонтированы.
***
Ловлю машину на Садовом. Мне до Курского. Водитель потрепанной дэу кивает головой. Едем. Дядька – профессионал. Все делает спокойно, без лишних движений и эмоций. Приятно смотреть и ехать. Разговорились. Тридцать лет за рулем. Разных возил. Вот, к примеру, Максима Галкина. Три часа катались по Москве, он что-то покупал. Не поверите – скучнейший человек. У него в голове, наверное, только пародии и выученные тексты. А вот один раз попался главный редактор журнала о подводном мире – потрясающий человек. Я после его рассказов заразился подводными лодками. Читаю книги, модели коллекционирую. Мечтаю поплавать не подлодке.
Доехали. Я расплатился, поблагодарил, а он в ответ, - Заходите еще, поболтаем.
***
Москва прощается с Ельциным. Всю ночь на Пречистенке и Пироговке укладывали новый асфальт и мыли фасады домов. По этим улицам пройдет похоронная процессия.
***
В метро бабушка и внук разгадывают кроссворд – фамилия крупного политического деятеля России. Бабушка называет Ленина, Сталина, Брежнева. Не подходят. Помогает внук – Путин. Тоже не подходит. Заглядываю в кроссворд. Конечно Ельцин. Но бабушка и внук так и не отгадали этот кроссворд.
***
Воскресное утро в приарбатье. Тихо. Слышен шелест крыльев пролетающей птицы и издалека – низкий голос колокола Христа Спасителя.
***

Человек тридцать корейцев стоят около входа Центрального дома ученых и, подняв головы, изучают фасад здания. Полукруглый, с колоннами – впечатляет. Мимо идут две женщины, явно приезжие из провинции. Смотрят на странный полукруглый дом, на толпу черноголовых людей и одна другой говорит: Синагога, что ли?

***

На Гоголевском бульваре открыли памятник Шолохову. Он в телогрейке плывет в лодке по реке. Сзади него – плывет табун лошадей. Гений обдумывает Жизнь. Это был бы классический социалистический реализм, если бы табун лошадей не изображали отрезанные лошадиные головы. Наверное, это образец капиталистического реализма. Одна надежна, что бульвару, на котором теперь два гения – Гоголь и Шолохов, вернут исконное название – Пречистинский. И это будет просто русский реализм.
***
Раннее летнее утро в приарбатье. Включились автоматические поливалки и десятки маленьких радуг засверкали над ярко-зеленой травой.
***
Ко дню города открыли продолжение моста от храма Христа Спасителя. Мост соединил Храм со строящимся элитным жилым домом «Негоциант». Думаю, отцы города, не догадываются, что изменили основы Библии, соединив веру и мамону.
***
К решетке моста Христа Спасителя прикреплены замки – амбарные, большие с круглыми литыми дужками. Солидные, в общем, штуки. На замках надписи – Алла + Максим, или Настя+Аня или еще что-нибудь…Это влюбленные оставляют талисманы, пытаясь сохранить свою любовь. Теперь этот мост называют замковым.
***
В сентябре концертный зал Центрального дома ученых не работает. И на его репертуарной доске висит меню столовой дома ученых: салат упоение, щи из шпината, котлеты рубленые, компот.
***

19 ноября. Футбол. Израиль – Россия. Из ресторана на Садовом выбегает человек десять грузин, и, перекрыв движение, начинают прямо на кольце танцевать лезгинку. Водители не возмущаются. Они бы и сами пустились в пляс. Радость-то общая. Россия забила гол. Правда матч проиграла.
***
30 декабря. Москва переполнена гостями. Уставший женский голос делает объявление в метро на Киевской: Товарищи пассажиры, с наступающим вас Новым годом. Одновременно сообщаю, что на площади Киевского вокзала нет Казанского и Ярославского вокзалов. Там только Киевский вокзал. Вы уж нас извините, что так вышло.

Фотоальбом 2008

Бизнес

19 января

В Москве идет первый снег нового года. Белый. Пушистый. Город посветлел. В лицо летят снежинки, а не черная пыль. Снега не было и на Новый год. Это был второй новый год без снега. Черный новый год. Черное рождество.

10 марта

Объявление по радио на станции метро Площадь Революции: «Уважаемые москвичи и гости столицы! Посетите павильон номер семь Всероссийского выставочного центра. Вы ознакомитесь с лучшими образцами чудодейственных икон изготовленных в Софрино. Иконы можно приобрести по цене завода-изготовителя. На все иконы есть сертификаты и благословение Патриарха».
Раньше на ВДНХ выставляли космические корабли и огромных свиноматок.

5 апреля

Прошел быстрый теплый дождь. Асфальт почернел. Отъезжает машина. Под ней асфальт остался белым. Фотография дождя на асфальте.

***
В Москве большой футбол – Лига Чемпионов, Манчестер-Челси. На Арбате шум. На летней террасе  итальянского кафе десятка три англичан в голубых майках Челси выстроились в два ряда и поют гимн клуба. Напротив, на террасе грузинского кафе стоит не меньше англичан в красных майках Манчестера и так же увлеченно поют гимн своего клуба. Они соревнуются. На головах тех и других -  черные меховые шапки с красными звездами. Наверное, Арбат впервые слушал два английских мужских хора одновременно.

На Комсомольском проспекте, прямо на широкие тротуары выставили длинные столы, лавки, сверху повесили белое полотнище, на котором огромными буквами написано PUB.
В соседнем подъезде четверо англичан сняли комнаты, с условием, что хозяйка будет их кормить.  Хозяйка два дня перед приездом постояльцев мучилась – чем кормить? Где взять низкокалорийную, малохолестериновую, не острую  еду. И еще много других русских придумок из жизни англичан. Потом махнула рукой на эти придумки и приготовила борщ, пельмени, компот и поставила бутылку водки. Метали как чайки. Врут об англичанах. Обижают. На самом деле очень приличный народ.

***
Отметили день независимости России. На Бородинском мосту снимают с фонарей разноцветные флаги. Неожиданно флаг с порывом ветра вырвался из рук рабочего и полетел над Москвой – рекой. Красиво летел. Но недолго. Упал в воду. Празднику конец.

***
Ночь 21 июня. Москва сошла с ума. Мы все сошли с ума. Празднуем победу над голландцами. Из бентли, мерседесов, жигулей, с тротуаров несется Ура Россия. Из строящегося универмага Военторга выбежала группа таджиков и громко кричит – Ура Россия. На мусоровозе едут парни и кричат Ура Россия. Тверская, манежная – люди, люди и Ура Россия. Так, наверное, отмечали только день Победы в сорок пятом году.
***
Девушка бежит по Арбату. Волосы стянуты в узел, подпрыгивают на голове, как мячик. Первое сентября. Студенты спешат на занятия.
***
Несколько лет назад утром на Арбате сразу было видно клерка из какого-нибудь импортного инвестиционного фонда – новенький, с иголочки, и чиновника из МИДа – костюм аккуратный, но поношенный. Теперь чиновника от клерка не отличишь – хороший костюм, шелковый галстук с фирменным узлом от бриони. Государство тоже превратилось в большой инвестиционный фонд.
***
В начале Арбата – офисное здание нефтяной компании ТНК-БП. Утром около входа толпятся клерки. Серые лица, испуганные глаза. Фондовые индексы опять рухнули. Клерки как эхо повторяют это друг другу, пугая уже самих себя – рухнули, рухнули. Жалко их. Привыкли к легкой жизни спекулянтов. А теперь – прощай кредиты, рождество, а там и работа. Может, и правда распрощаемся с экономикой спекулянтов.
***
8 декабря

Умер Алексий. От Пушкинского музея, вниз по Ленивке, вдоль набережной, вокруг Храма Христа – тысячи людей к Патриарху. Он прощается и прощает. Вдоль очереди идут торговцы с цветами. Цветы явно из Храма. Пускают по второму кругу. Кому горе – кому бизнес. Подумал – дурной знак. Если Патриархом станет Кирилл, то и Вера превратится в бизнес.

2009 год
Кризис

В Москве кризис. Огромные красные плакаты с белыми буквами "Аренда" - на офисах, подвалах, ресторанах, театрах - везде. Кажется, с неба тоже спустится плакат с надписью "Аренда Рая. От собственника".

***

Вербное воскресенье. От Храма Христа милиция отгоняет нищих. Скоро на литургию должны приехать большие люди и сам Патриарх. А тут - нищие. Гонят безжалостно в метро. С глаз долой.
Началась служба. Колокола Храма Христа - как пушки. Каждый удар пугает и заглушает все вокруг. Даже веселые колокольчики маленького храма, что, напротив, через Москву-реку. Вот так всегда - пушки православия заглушают колокольчики веры.

***

Июль в Москве. Забрался от жары в ресторан практически на крыше здания Президиума Российской академии наук – прямо под золотыми мозгами – как прозвали москвичи желтые солнечные батареи. На краю стола сидит голубь, смотрит мне в глаза и говорит – Полетели. И мы летим над Москвой-рекой, над белыми речными трамвайчиками, над Нескучным садом. Прохожие удивленно поднимают голову и смотрят на нас. Смеются. Думают новый аттракциона – небритый дядька машет им руками с неба. А между прочим тяжело - руки устают. Голубь внимательный – заметил мою усталость. Садимся на колокольню в Кремле. Очень неудобно сидеть – висеть. Внизу, на Ивановской площади бегают охранники и показывают на меня рукой. Неожиданно один из них достает пистолет и стреляет в меня.
- Молодой человек, к белому вину могу предложить удивительных хрустящих перепелок. Смотрю - не понимаю на официанта, на голубя на краю стола.
- Птица? Хрустящая? Нет. Сыр, пожалуйста.
Голубь словно ждал этих слов. Улетел. Смотрю за его полетом – на реку, зеленые сады, голубое небо. И, правда, улететь бы!

***

Во дворе американского посольства в Москве, на зеленой траве поставили огромный шатер из белой ткани. В шатер забегали, заходили множество людей - заносили столы, еду, вино. Затем все исчезли - часа на два. И вот появились Барак Обама и его супруга. Следом за ними в шатер вполз шельф из коктейльных платьев и дорогих костюмов. Начался прием по поводу визита Обамы в Россию. И потом из шатра и в шатер долго входили и выходили черные официанты в белых костюмах.

***

Здание Лотто-плаза на Новом Арбате. Три часа ночи. Разъезжаются последние посетители клуба Калина. В открытое окно Мерседеса выглядывает чуть выпившая блондинка и с восторгом слушает баяниста, играющего марш. Блондина стучит пальцем по плечу сидящего впереди мужчину - Эдик, ты должен заказать на эту музыку стихи. И я спою. Это будет хит. Машина уезжает. Баянист, подрабатывающий таким нехитрым способом, прекращает играть и уходит в переулки Арбата. А следом, кажется, еще звучит этот марш - Прощание славянки.

***

Собрал старые вещи и отнес в соседний храм. А там только продавщица в церковной лавке. Заглянула в пакет – Хорошие вещи. Спасибо. Раздадим. Но вы нам больше не приносите. Лучше в соседний храм. Наша церковь такая бедная, что даже своих нищих  нет.

***

В  Москве морозы.  Давид идет по Арбату с мамой и младшим братиком Вадимом в Детский мир, за игрушками на елку. Идут быстро. Мороз хоть и ослаб, но с легким ветерком  щеки румянит. Давид  громко говорит: Мороз,  будь к нам добрее. Не морозь так сильно. И спрашивает маму и братика: Теплее стало? Мама и Вадик кивают.
Это я его попросил. Он же добрый, он все понимает.   

***


26 декабря, одиннадцать вечера. Дождь. По Арбату идут два милиционера с раскрытыми зонтами. Патрулируют зимнюю Москву.

***

Одеваюсь к новогоднему семейному ужину. Достаю запонки. Я надеваю их только по этому случаю. Особенные запонки – с часами. Но стрелки на них остановлены давно. В день и час смерти моего прадеда - 27 октября 1917 года в 7 часов 49 минут вечера в Москве. Смотрю на запонки, на маленькие черные стрелки на пожелтевших циферблатах. И почему-то становится спокойно на душе – мой внук и мой правнук тоже будет надевать эти запонки на новогодний семейный вечер. И нет ничего более главного в этой жизни.

2010 год

31 марта

Час ночи на Арбате, тепло и тихо.
Флаги России и Украины обвиты черными лентами.
В Москве траур.


Пасха

В Москве Пасха.
В арбатских переулках, напротив храма-карамельки двое дорого одетых мужчин стоят и крестятся. После первого креста один говорит - Хорошее место для офиса. Другой  между вторым и третьим крестом сомневается - Попы много запросят. Первый быстро завершая третий крест отвечает - Не дороже денег.

Прогулка


Октябрь в Новодевичьем монастыре. Яркая зеленая трава, розы, желтая листва деревьев, пронзительное синее небо. Много людей - ходят по дорожкам мимо храмов, могил. Неожиданно видят - между могилами добротно сделанные из кирпича гаражи. На зеленых железных воротах - номера. как в обычных кооперативных гаражах. Из одного гаража выезжает машина - за рулем священослужитель, рядом благообразного вида женщина - наверное его жена. Священослужитель выходит из машины и закрывает двери гаража на замок. При этом дверь его гаража слегка задевает могильный памятник трех давно давно умерших детей - братьев.

2011 год

Воскресный Арбат. Три подвыпивших молодых парня с бутылками пива и объявлением в руках - фото с русскими алкоголиками. Около памятника Пушкину сидят Ленин и Пушкин и оживленно разговаривают, а вокруг народ с камерами - такое не увидишь вне Арбата. Адмирал разложил шашки и ждет желающих сыграть. А издалека, от Смоленки, слышны песни кришноитов - началось их еженедельное шествие. Люблю Арбат за это сумасшествие.


Рецензии
Нас всех кто то забыл а переходе...
Символично.
Спасибо за воспоминания о переулках Москвы, да, Ностальгия. И у нас в Питере кстати такое было, смесь плакатов,
"300 лет...Болит горло ?" сотрудники аптеки далеко не сразу заметили, что в итоге получилось.
Удачи и творчества !

Ти Ай   03.05.2023 07:58     Заявить о нарушении
Спасибо

Борис Плющиха   06.05.2023 06:56   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.