Писатели Карелии. Александр Валентик

Одна из странностей карельской литературы: это литература ещё не открытая. Такая терра инкогнита. Понятно, во всей остальной России (и во всём остальном мире) карельских писателей пока знают недостаточно. Но самое печальное: их очень плохо знают в самой Карелии.
Помню, как-то на уроке литературы (это было в конце учебного года, когда можно отойти от программы) я прочёл несколько стихотворений Елены Сойни. Это был 11-й лицейский класс. Стихи очень понравились, и лучший ученик класса, Рома, сказал с удивлением: «Какие хорошие стихи!» Когда же я сообщил, что Елена Сойни жива-здорова, и я даже с ней знаком, они были просто поражены.
Ведь многие наши школяры искренне убеждены в том, что писатель – это тот, кто давно умер.
Самый верный способ стать знаменитым писателем сейчас – уехать в эмиграцию. Большинство известных русских литераторов живёт где угодно, только не в России. В Петрозаводске, например, из ныне здравствующих мэтров очень популярен Евгений Евтушенко, проживающий в Америке. Но он женат на петрозаводчанке! Это, безусловно, его большое литературное достоинство, которое сумели оценить жители нашего города.
То есть, чтобы стать популярным в Петрозаводске, нужно сначала всемирно прославиться. А потом удачно жениться  - или выйти замуж: за нашего человека!
Вполне логично.
И всё-таки, я думаю, не стоит ждать момента всемирной славы карельской литературы: он может не наступить. А интересные авторы в Карелии всё-таки есть.
Мне, например, нравятся стихи Александра Валентика. Хотя отношение к нему: и как к поэту, и как к человеку – у меня сложное.

*  *  *
Александр Валентик отнюдь не сверкает талантом. Он не из тех, кто пишет – как дышит, у кого стихи льются рекой, легко и непринуждённо. Писал он всегда мало, печатался редко. Стихи даются ему тяжело, форма их далеко не всегда идеальна.
Однако этого поэта отличают абсолютная искренность и чрезвычайно ответственное и серьёзное отношение к своему творчеству и вообще к литературе.
Лучшие его стихи – гражданская лирика. Главные чувства – горечь и боль.

 
Во всем мне — ощущенье несвободы:
В пустых витринах, в запустенье душ,
В глазах с печалью вечной непогоды,
И в тротуарах, сотканных из луж;

В нерадостности праздничного утра,
В очередях безликой немоты,
В вождях, волхвах,
В их прорицаньях мудрых,
В ненадобности чистой красоты;

В талантах, эмигрирующих скопом,
В девичьей беззащитности дверей,
В счастливых обещаньях гороскопов,
И в тусклой веренице фонарей;

В шелках долгов — в уродующих модах,
В несбыточных надеждах лотерей,
В зверенье человеческого рода,
В завидной человечности зверей;

В амбициях бесчисленных наречий,
В напасти экстрасенсных панацей,
В подъездном мате, ставшем частью речи,
И в мыслью не отмеченном лице...

Во всем мне — несвобода, несвобода —
От края и до края, и до дна
Озер и рек, и душ — до небосвода —
Повсюду несвобода лишь одна!
 

*  *  *
Я познакомился с Александром Валентиком в начале 2008 г. У нас работал тогда Литературный клуб, мы пригласили его на встречу. Был он тогда уже пожилым человеком. Однако к идее нашей отнёсся с энтузиазмом. Не только согласился, но несколько раз звонил мне, спрашивал, есть ли в библиотеке магнитофон: ему хотелось включить музыкальное сопровождение под некоторые свои стихи.
Когда он пришёл, выяснилось, что к встрече с детьми (членами нашего Клуба были дети и подростки) он серьёзнейшим образом подготовился. Приволок с собой кучу газетных вырезок, книг – в том числе, не своих. Увлечённость, неравнодушие: и к своему творчеству, и вообще к литературе – были очевидны.
Искренняя увлечённость, как правило, бывает заразна, поэтому встреча прошла хорошо, даже несмотря на то, что нас собралось всего человек 5-6. Александр Иванович совершенно не обиделся на такую «низкую посещаемость», даже не обратил на неё внимания. Для него главным была самая возможность поговорить о поэзии.
Читал он не только свои стихи, но и других авторов – с точно такой же увлечённостью.
В общем, знакомство прошло успешно.

Спустя недолгое время у нашего Клуба начались проблемы.
Мы издавали журнал «Эльф»: что публиковать, что нет - решали сами члены Клуба. Незадолго перед тем к публикации был принят памфлет нашего постоянного автора Ефима Когана «Два петуха». Под видом петухов и кур там изображены известные карельские деятели, в том числе С.Катанандов (тогда – глава Карелии).
Все произведения иллюстрировались. Договорённость об этом у нас тогда была со школой искусств № 1 на ул. Ленинградской.
Член нашего Клуба Маша Босарева училась в этой школе. По моей просьбе она передала текст учителю ИЗО Т.В.Гордиенко. Та начала читать детям текст прямо в классе, не познакомившись с ним предварительно. По ходу чтения пришла в ужас и побежала к директору школы с сообщением о диверсии. В результате на Машу стали дико давить. Надо было её как-то защищать.
Александр Валентик – известный, авторитетный человек, вроде бы уже друг нашего Клуба. И я позвонил ему, попросил помочь Маше.
Я не узнал человека, с которым разговаривал. Холодный, равнодушный тон, полное отсутствие интереса к моему рассказу. Какой резкий контраст с тем глубоко неравнодушным  человеком, который приходил к нам совсем недавно!
О ситуации с Машей он сказал: это обычная история. Да, у нас умеют травить. Вы допустили ошибку: надо было самому пойти в школу, отдать этот памфлет, объяснить, что это такое. Теперь уже всё испорчено, ничего не поделаешь.
Звонить директору школы он отказался.

Александр Валентик – ещё и организатор литературного конкурса «Северная лира».
Это конкурс для детей и подростков. Проводится раз в 2 года, в жюри обычно  -  сам А.Валентик и Е.Пиетиляйнен.
Дело это непыльное, но приятное. Раз в два года почитать стихи детей (а можно и не читать: прежние победители, разумеется, охотно участвуют в следующих конкурсах – их и можно снова отметить), опубликовать в газете, раздать призы. Заодно и о себе напомнить, и попечение о юных талантах проявить.
Правда, начинающим авторам это ничего не даёт. С начинающими поэтами и писателями надо работать постоянно. Наш Клуб собирался раз в неделю, и каждую неделю мы обсуждали новые произведения: и самих членов Клуба, и те тексты, которые нам присылали (иногда – издалека, из других городов) для публикации в журнале. Начинающему автору нужно видеть и чувствовать – опять-таки, не раз в два года, а всегда – что его способности, его произведения нужны, востребованы, что они кому-то интересны. Ему нужно постоянно публиковаться. Мы издавали журнал, красивый и интересный. Одно время на наш журнал в некоторых школьных библиотеках даже была очередь, так он стал популярен.
Всё это большой труд. Но ни А.Валентик, ни, тем более, Е.Пиетиляйнен не собирались перетруждаться.
Я давно понял, что представляет собой этот конкурс, однако в 2009 г. на него были присланы сотни текстов. Мне хотелось их почитать: вдруг там что-то интересное, не замеченное халтурным жюри.
Я позвонил Александру Ивановичу, попросил дать мне тексты детей дня на 2-3. Отказать мне прямо он не мог: я, единственный в городе, постоянно работал с литературно одарёнными детьми. Но и отдавать мне стихи детей ему не хотелось, потому что неизбежно при этом выплыли бы на поверхность небрежность и неуважение к детям членов жюри. Они, конечно, отметили тех же, что и в 2007 г., и, конечно, поощрили вполне бездарных детей, которых совсем не нужно сбивать с толку, убеждая, что они талантливы. Но разобраться по-настоящему в текстах начинающих авторов – это тоже работа. А цель жюри чисто советская – показушная: дети их не интересуют.
Поэтому мой собеседник стал искать предлог для отказа, но никак не мог найти. Я человек очень настойчивый, настырный. Александр Иванович отвечал мне таким тоном, будто только что хлебнул кислого. В конце концов, он сказал, что плохо себя чувствует, и положил трубку.

В 2009 г. мы проводили заседания Клуба в библиотеке на ул. Ровио. А Александр Валентик на Кукковке живёт.
Как-то в библиотеке устроили выставку. Кажется, это была вышивка. Выставка эта поражала своим безвкусием, пошлостью и примитивностью содержания – и в то же время технической тщательностью и даже виртуозностью исполнения.
Когда я зашёл в библиотеку, там находились Александр Иванович и какая-то дама: она восхищалась выставленными работами, он со сладкой улыбкой слушал её. Я люблю его стихи, всегда буду любить. Но мне так неприятно было его видеть, так неприятна была эта сцена, что я прошёл в читальный зал, не поздоровавшись с ним.
Эти два образа: Александр Валентик–поэт и Александр Валентик–человек – до сих пор двоятся в моём воображении, никак не могут соединиться.
Один – глубоко неравнодушный, безоглядно искренний и честный. Другой – холодный, ко всему безразличный. Один – чрезвычайно живой. Другой – совершенно мёртвый.
Александр Валентик был советским журналистом, очень успешным. Что это значило – быть успешным советским журналистом? Это значило – помалкивать о том, о чём говорить не следует, и разливаться соловьём в соответствии с курсом партии. Это значило – привыкнуть ко всему, научиться не замечать очевидного и страшного.
И Александр Иванович научился. При этом он отвёл для себя особую территорию, своего рода резервацию, в которой позволил себе быть самим собой – быть свободным. Стихи! Литература.
Это очень советский выход. Кто-то слушал песни Высоцкого, кто-то ходил в походы, кто-то писал стихи. Советский журналист Александр Валентик - писал стихи. И вкладывал в них всю душу.
Правда, лучшие его стихи появились как-то внезапно: в перестройку и вскоре после неё. Будто кто-то нажал на кнопку и включил их. Стало можно говорить – и он заговорил. Да как!
Безумная, жестокая страна,
Где зверь страданием очеловечен,
А человек кровавым озвереньем изувечен;
Где человек несчастен, как бездомный пёс,
Бездомный пёс, как человек, несчастен,
Безбожная страна, где не хватает слёз
Для горя и вина и хлеба для причастья.
Какое сильное стихотворение! А ведь написано оно человеком, почти лишённым литературного дара. Какая жёсткая, бескомпромиссная правда – о своей стране.
Почему же мы по-прежнему живём в такой стране? Не потому ли, что её населяют миллионы Валентиков?
У каждого из которых есть своя отдушина: кто-то рисует пейзажи, кто-то выращивает на даче огурцы и клубнику, кто-то пишет стихи. А во всём остальном ИХ НЕТ, ОНИ ОТСУТСТВУЮТ. Во всём остальном они – винтики бездушной системы. Получающие в награду за добросовестное убийство человека в себе социальные статусики, материальное положеньице, путёвочки в «Марциальные воды». Считающие свой выбор разумным, мудрым.
Какое всё-таки странное существо – человек!
В одном и том же теле могут мирно сосуществовать полные и антагонистические противоположности, сосуществовать – не замечая друг друга.
Как мог поэт Александр Валентик – хороший, сильный поэт! – не заметить, что «ОЩУЩЕНЬЕ НЕСВОБОДЫ» идёт не столько извне, сколько ИЗНУТРИ – ИЗ СОБСТВЕННОЙ ДУШИ?
И кто догадывается, что этот тихий, вежливый человек, провинциальный интеллигент и поэт, - это поистине трагическая фигура, почти шекспировского масштаба?

Впрочем, многие ли из нас сделали в этой жизни хоть что-то хорошее? А Александр Валентик всё же написал хорошие стихи.
Не только – о России. Есть у него и такие строки:

 
И этот лес, и это поле,
И незабудки на меже, -
Достоинство твоё и воля,
Твоё бессмертие уже.

Тебе дар Божий – осознанье
Единства смертного с собой –
Всех звёзд далёких мирозданья,
Былинки тоненькой любой.
 
Прекрасные строки.
И нам остаётся, наверное, только поблагодарить его – хотя бы за них.