Дела идут - контора пишет

Председатель колхоза вызвал к себе на ковёр профорга:
 
-  Ну что, Алексей Никанорович, у меня к тебе пренеприятнейшее известие.
 
-  К нам едет ревизор?
 
-  Хуже. Проверяющий.
 
-  Это тот, который любит песни петь и вкусно покушать? Нашёл кого бояться!
 
-  Никанорыч, помимо тех качеств, что ты перечислил, он ещё очень любит покопаться в бумагах, причём с толком ковыряется, с большим толком. В прошлом году пошуршал бумагами в соседнем колхозе, теперь ихний председатель на лесоповале шуршит.   

-  Да ты что, Вадима Карповича за жабры взяли? А я и думаю, чего это на меже скирда перестала шевелиться?
 
-  Ты о чём?
 
-  Он же скирду нашу облюбовал и девок туда возил. Ну надо ж... Так, может он на лапу не дал? А ты - дай! 

-  Этот не берёт, а так стал бы я тебя звать. Поэтому на кону не только честь колхоза, но и моя задница. А раз моя задница, то рядом - твоя голова.
 
-  И что ж теперь делать будем? 

-  Не "будем", а будешь. Ты у нас профсоюзный бог, ты и разгребай. Все карты тебе в руки, вот и козырни.
 
-  Тогда я думаю, сделаем так: оркестр, почести. Потом в клуб его поведём, пускай самодеятельность посмотрит, растянем часа на три. Затем накормим в столовой, напоим. 

-  Этот не пьёт. - перебил его председатель - Кстати, если что, сигар дорогих тоже не надо. Он и не курит.
 
-  Во попали! Ну тогда накормим вкусно, а потом пусть листает свои бумаги.
 
-  Ты, кажется, не понял. Мне бы хотелось, чтобы он даже на пушечный выстрел не подходил к этим бумагам, ни то, чтобы листал. Сам знаешь, что он там увидит - одни минусы: и в овощеводстве, и на птицеферме, и там, и сям и везде.   
 
-  Слушай, может концерт продлить, чтоб он вымотался и накормить до отвала? Тогда ему будет не до бумаг.
   
Председатель задумался на минуту.
 
-  То, что ты предлагаешь, это шанс из тысячи, но поскольку других вариантов нету... и он захлопнул блокнот, давая понять, что аудиенция окончена.

Из конторы Никанорыч прямиком рванул в столовую.
 
-  Верка, подь сюды! - не здороваясь, позвал он старшую  - Тут такое дело... К нам едет проверяющий.
 
-  Санэпидемстанция, что ли?
 
-  Какая ещё станция? Твоей станции до него, как раком до Аляски. Значит так.  Всё выдраить, чтоб блестело, как у кота яйца. Скатёрки белоснежные, цветы, ну как положено! Разрешаю с конторской клумбы надёргать несколько роз и поставить туда, где будет сидеть проверяющий. Дальше... Шторы заменить к едрене-фени, а то они у тебя на грани фантастики. Хочешь заработать - в музей отнеси, тебе за них ещё и деньги заплатят.
 
-  Никанорыч, да у меня уже язык болит говорить и за шторы, и за всё остальное.
 
-  А не надо говорить. У нас завхоз есть или как?
 
-  Получается, - "или как". Пошла к нему перед Пасхой, а он сказал, что самые красивые вы себе домой забрали, а остальное на детсад.
 
-  От гад ползучий! Чтоб никому не говорил, я его жене бесплатную путёвку давал на курорт. Ладно, Верка, выстирать эти и погладить, пускай не думают, будто мы тут жируем. А музей подождёт. И чтоб блюда были  -  не хуже ресторанных!
 
-  Да что там за х**н с бугра, что столько шумихи? Не могли на лапу дать?
 
-  Верка, не балуй. Про "лапу" сегодня было на повестке дня. Она оказалась не волосатой. Ты, знай себе сопи в две дырки да стряпай, а в большую политику не лезь. 

-  Да мотала я вашу политику. Я без неё, как с нею. Ты б, Никанорыч, на кастрюли наши посмотрел. Стыд и срам! Как увидит ваш гость в чём готовим, он и к блюдам не притронется. Сварщик уже латал-латал нам эти кастрюли... Сказал, чтоб больше не звали, говорит, уже пробу негде ставить.
 
-  Не, Верка, я на тебя удивляюсь. Ты принцесса, чи шо? Ладно шторы, а кастрюли я тебе должен принести от завхоза?
 
-  Я и сама дотяну, кабы б дал. Пошла к нему перед Майскими, а он сказал, что было несколько кастрюль и то, вы забрали для тёщи, она в них арбузы будет солить. 

-  От скотобаза не умытый. За то, чтоб никому не говорил, я его дочке направление в институт выбил. Разве ж можно плевать в колодец, из которого водицы придётся испить?... А ты, чё уши развесила, как слон без парашюта? Где взять кастрюли, слушай мою подсказку. Заметь, Верка, бесплатную! - пойди в детсад и одолжи на день.
 
-  Никанорыч, ты когда последний раз в садике был? У них такая же ситуация, как у нас, если не хужей. Заведующая из дома все кастрюли в садик перетаскала. Кстати, на глаза ей не советую показываться, особенно сегодня, у них эпидемия педикулёза.
 
-  Ёк-Макарёк! А где ж они понахватались? Остричь всех под Котовского, мол, дети новых колхозников. Тогда, Верка, слушай другой совет, опять же бесплатный. Езжай на склад, тебя там каждая собака знает, набирай кастрюль сколько хочешь, заодно и шторы, разрешаю даже домой одни прихватить. Только запишешь всё на завхоза. Всё поняла?
 
-  Ой, Никанорыч! Всё-таки хорошо, что к нам едет проверяющий!
 
-  Ты что, умом тронулась от счастья? Поплюй три раза через левое плечо и постучи по дереву, желательно по своей голове, чтобы мозги на место стали, если, конечно, они там есть.
      
Подумав, что для столовой он и так много времени затратил, Никанорыч помчался в местный клуб. 
 
-  Ну весь колхоз на мне!  - сказал он заведующей клубом, Таисии Леонидовне. -  Леонидовна, зачем я здесь - знаешь, повторяться не буду, у меня вопрос. Часа на три-четыре концерт зафигачить сможешь? Ну там, танцы-шмансы, частушечки? 

-  А чё ж не зафигачить, это мы запросто. Можем не только на четыре, но и на десять часов, только, Никанорыч, есть кое-какие проблемы...
 
-  Ой, Леонидовна, ну давай не будем маленьких на ёлочку сажать? От всё хорошо было - началось... Неделю назад в твоём клубе ремонт закончили - какие проблемы, красивая? 
 
-  А костюмы? Пошли покажу. В том, что Катька Семёнова выступает, ещё мать моей бабки пела. Все дырки маскируем розочками из фольги да бисером.
 
-  Кому ты сказки рассказываешь про белого бычка? Или я не помню, в каком костюме пела твоя древняя родственница? Тот был бордовый, а в котором Семёниха завывает - серебристый.
 
-  Это потому что он на 95% состоит из фольги.
 
-  Так сшейте новые, за что я вашим швеям-костюмерам плачу? Или я должен прийти мерки с вас снять?
 
-  Мерки мы и сами с усами, снимем. Шить из чего? Из газет? Или ты нам плакатов принесёшь из своего кабинета? 

-  Ты плакаты не трогай, это колхозная реликвия! А я, между прочим, ещё и завхозу плачу, если что... Или тебе компас дать, чтобы ты к нему дорогу нашла? 
 
-  Да дорогу к нему, Никанорыч, я с закрытыми глазами найду, только толку из того - ноль целых и столько же десятых. Я ему уже так примелькалась, что он от меня тикает. Вчера увидел, так сиганул на мотоцикл, а тот не заводится, он как погрёб ногами, что Валерка Сорокин на тракторе его догнать не мог. А когда первый раз приходила к нему, он сказал, что всю материю в рулонах вы забрали для молоденькой агрономши. 
 
-  От гадюка подколодная! За то, что никому не скажет, я ему лично выписал диплом о высшем образовании. Уже он меня достал хуже горькой редьки. Придётся ему показать, где раки зимуют?
      
Профорг прокашлялся:
 
-  Не отвлекайся, Леонидовна, чтобы вы вообще без меня делали? Слушай и запоминай. Поезжай на склад, тебя там тоже все знают, набирай материи сколько твоей душеньке угодно. Шейте не по одному, а по три костюма на каждого. Разрешаю прихватить ещё для всех бабок, что приходят на концерты. Только запишешь - на завхоза. Всё ли поняла?
 
-  Никанорыч, дорогой! Почаще б к нам проверяющие приезжали, правда?
 
-  Вы что сегодня все, посказились? Сплюнь, дура!
      
А сам постучал по голове какого-то бюста, который стоял тут же в углу. 

-  Ой, Никанорыч, что ж вы наделали? Вы по вождю постучали.   

-  Фу ты, ну ты... надо же такой оказии... А ты что, не могла мою руку на ходу споймать? Гляди, Леонидовна, дождёшься у меня! Давно к тебе присматриваюсь! Это почему он у вас тут стоит да ещё отвёрнутый в угол? А если пьяный сторож подумает, что кто-то нужду справляет и пальнёт из ружья? Немедля вытягнуть его отсюда, обмыть, протереть, поставить на видное место, обложить цветами и...   

-  Так это ж бывший председатель заставил...
 
-  Не перебивай, когда с тобой умные люди говорят... А что я, только что сказал? Ага, обложить, значит, цветами и двух пионеров в караул - со знаменем! Кстати, о пионерах. Привлеки эту... 
 
-  Никанорыч... 
 
-  Ещё раз перебьёшь и новые костюмы для тебя будут несбыточной мечтой. Так вот, привлеки эту, как её? Ну, про неё ещё стихами говорят, там что-то: "Между ног зажатая"... Чё ты зеньки вытаращила, я, что ли сочинял? 
 
-  Пионервожатую? 
 
-  Во-во! Её! Пусть подберёт самых активных пионеров, которые будут читать стихи, желательно собственного сочинения. Подкидываю тему... Заметь, Леонидовна, бесплатно! Пускай прочтут о нашем колхозе, что мы выращиваем и т.д. Не благодари, свои люди - сочтёмся.   
 
-  Да я и не думала. Просто, я про знамя... Никанорыч, у нас же его сроду не было! 
 
-  Как это не было? А где же то, что я сам лично рисовал к празднику Урожая?   

-  Так вы ж его туда и забрали, на Сабантуй! Расстелили на стол вместо скатерти, главный инженер на нём окурки тушил, а вы, помнится... 
 
-  Хватит! Сам знаю, что девятая была лишняя... банка браги. Но это не повод, чтобы пионеры стояли без знамени. Нарисуйте! За что я плачу вашим всяким редколлегиям? Уж не за то ли, что они художники от слова "хУдо"? Всё, Леонидовна, я ушёл. Дел по самое не хочу. Сама знаешь, весь колхоз на мне!
          
Прибывшего с проверкой гостя, встретили как положено: с музыкой, цветами, почестями всякими. Местные бабки, в новых русских сарафанах, поднесли хлеб-соль, кусочек которого разжёг у проверяющего зверский аппетит. Но профорг тут же предложил заглянуть в клуб и посмотреть, на каком уровне у них художественная самодеятельность? Гость неохотно кивнул.
          
Открылся занавес. На сцену вышла разнаряженная Леонидовна и после приветствий объявила выход одного из пионеров: 
 
-  Ученик шестого класса, Дима Зорькин, прочтёт стихи собственного сочинения. 
 
"Умница!"  -  подумал профорг о Леонидовне - "Решила сначала пионеров пропустить, а то концерт затянется часа на четыре, чего детвора будет маяться? Может же, когда захочет!"
    
Дима Зорькин немного замешкался, но потом громко начал:
               
                Расцвела картошка, зеленеет лук!
                По полю шагает колорадский жук!
                Он сожрал картошку,
                Потоптал весь лук
                Чтоб ты подавился, колорадский жук!

Как не пытался Никанорыч определить по лицу  проверяющего, понравились ли тому стихи, но ему это не удалось. Лицо гостя было каменным и он смотрел на сцену с таким видом, будто первый раз попал в такое общественное место.
Лично Никанорычу стихи понравились. Что только они не делали с этим жуком: и с трактора отраву распыляли, и с самолёта ядами жахали, а он, как сидел по тридцать штук на одном листке картошки, так и сидит. Вроде отрава на картошку для него, как подлива к мясу. Правильно - "Чтоб ты подавился, колорадский жук!" Никанорыча отвлёк голос Леонидовны: 

-  Для вас прочтёт собственные стихи Сметанкина Танечка!
 
Профорг заулыбался. Танечка  - его соседка. А мама её работает на птицеферме. Передовица. Со сцены раздалось:
               
                Квох-квох, квохчет квочка!
                Собирайтесь мои дочки, также и сыночки!
                Собирайтесь есть зерно, только кушать веселО!
                Чтоб потом быстрей расти да яичечки нести.
 
-  Браво! - заорал Никанорыч и интенсивно захлопал в ладоши.
 
Мама передовица и стихи по теме. Но когда он повернулся на проверяющего, его руки так и застыли на полпути к друг дружке. Высокий гость скривился, при этом его нос вывернулся и две ноздри смотрели Никанорычу прямо в глаза. 

-  А нельзя, что-либо посерьёзнее?  -  спросили ноздри.
 
-  Почему же нельзя? У нас всё можно! - заверил профорг и в считанные секунды оказался за кулисами. Там он разыскал Леонидовну. 
 
-  Посерьёзнее, что-нибудь нельзя? Что ты тут развела сопливый детский сад? 
 
-  Вы же сами сказали: "Пионеры", "Собственные стихи".
 
-  Я что сказал, чтобы эти стихи были про недощипанных бройлеров и обожравшегося колорадского жука? Мне бы такое и в голову не пришло. Высшее Академическое говорит само за себя! И не стой тут передо мной, а давай, шевели булками да поживей. Иначе на ближайшем моём собрании, первым пунктом будет обведён красным такой вопрос: тебе ходить в зав.клубом, или заменить Нинуськой Прохоровой, давно, между прочим, просится. Да и образование у неё повыше твоего - целых десять классов, а у тебя - восемь.

На сцену вышли девчата с частушками. И Катька Семёнова затянула:
               
                По реке плывёт топор,
                Из села Кукуева!
                Ну и пусть себе плывёт -
                Деревяка...

-  Хватит!  -  подскочил с места проверяющий.
 
Девчата так и застыли с открытыми ртами. Повернувшись к профоргу, он спросил:
 
-  У вас и в документах так: то недобор, то перебор?
 
-  Что вы? У нас одни недоборы, переборов нету, можете не сомневаться!
 
"Всё ли я правильно сказал?" - подумал Никанорыч, а гость, между тем, направился к выходу, и он засеменил следом. В голове у него крутилась строчка из песни:

"Первый тайм мы уже...."(только не отыграли, а проиграли).

Проверяющий был чернее чёрной тучи, в животе у него урчало. Он привык сразу после дальней дороги - в столовую, а этот тупорылый недоумок потащил его в клуб. Какие песни на голодный желудок? И поэтому, когда профорг предложил отобедать, гость часто-часто закивал.

"Интересно, - подумал он - сколько я раз кивнул? Надо бы не больше двух."
            
А в то время, когда оркестр только начал играть, примерно за пару часов до приезда управляющего, Верка подумала, что он прибудет вот-вот. Смотрит, по дороге идёт прилично одетый мужчина с дипломатом. Своих Верка всех знала. 

"Наверное, это он."  - подумала она и выскочила навстречу. Мужик был из тех "гастролёров", которые не только по городам, но и по весям присматривают: где-что плохо лежит или стоит?!
 
-  Это вы к нам приехали? -  спросила Верка. 
 
-  Ну я. А что? - насторожился мужик.
 
-  А где же остальные? 

-  Сначала я один, а потом и остальные подъедут.
 
-  Так милости просим!  - расплылась в улыбке Верка  -  У нас уже всё готово к вашему приезду!

Мужик успел сообразить, что его с кем-то путают: 

"Во ништяк, сейчас пожру на халяву!"      

Лжегостя усадили на почётное место, рядом с розами. На столе появилось множество блюд и он подумал, что такого изобилия не было даже на его семнадцатой свадьбе, которую он отмечал в лучшем ресторане.
 
-  Кушайте на здоровье! У нас по такому случаю всегда хорошо встречают!
 
-  А что же я в глубоком одиночестве? И вы давайте со мной! 

-  А нам разве можно с вами?
 
-  Отчего ж нельзя? Со мной всем можно.

Девчата уселись за стол, наполнились рюмки и потекла беседа:
 
-  А что вы в первую очередь будете проверять: фермы, бухгалтерию или тракторную с комбайновой? 

-  И фермы, и магазины, а особенно тракторную с комбайновой.
 
-  Вы, наверное, надолго к нам?
 
-  Как примете! Это зависит от вашего благосостояния. Вот скажите, председатель ваш зажиточно живёт? Мы хоть и контролируем, но стараемся не позволять, чтобы руководящий состав жили, как нищие.
 
-  Что вы? Что вы? Можете не сомневаться. Живёт, как у попа за пазухой. Один домина чего стоит. Директор школы обзавидовалась, у неё школа в пять разов меньше, чем у председателя дом. По две машины на каждого члена семьи, даже у собаки Запорожец.
 
-  У собаки?  -  мужик почувствовал, как у него челюсть отвисла. Он рукой защёлкнул её обратно.
 
-  Зачем собаке машина? 

-  Да так, для веселья! С профоргом наперегонки гоцают, кто быстрей? Придёт собака первой - килограмм шашлыков, а если профорг - банку браги.
 
-  А откуда ходят и куда?
 
-  Прямо от конторы и до председательского дома. Однажды, как жиманули, на Ивана Купалу, а у обочины тётка Настасья лоток смастерила с зонтиком, мясо продавала со своего кабанчика. Они как пронеслись... Стоит тётка Настасья без зонтика, поросёнка и без юбки:

-  Караул! - кричит, - Торнадо порося украл и меня хотел изнасиловать.
 
-  Ну и как, отдали кабанчика? 

-  Отдали. И кабанчика, и юбку, а насчёт зонтика тётка Настасья до председателя ходила. 

-  Откуда я знаю, где твой зонтик? - сказал он, - Пятачок был у Цуцика в багажнике, не спорю, юбка тоже - у профорга на голове, а больше ничего не было. Нефиг стоять у обочины, как Мэри Поппинс.
 
-  Цуцик - это кличка? А то, что-то не вяжется. Ладно б, если этот Цуцик был у вас, а то, всё-таки председательская собака.
 
-  Его профорг по пьяни ещё щенком в луже нашёл. Мокрый был, как цуцик и председателю подарил. Ну Цуцик да и Цуцик, так и осталось.
 
-  И права у него на машину есть? -  всё больше офигевая, спросил мужик. 

-  А как же! Сам профорг лично нарисовал и торжественно вручил.
    
Мужику казалось, что он попал на другую планету.
 
-  Кто ж его на машине выучил ездить? 

-  Да кто его там учил? Как-то увязался с профоргом на рыбалку. А тот, как всегда, браги там нажрался. Едут обратно, спидометр зашкаливает, профорг же с нашего кукурузника мотор снял. Несутся с ветерком, у Цуцика аж уши косичкой заплетаются, профорг, возьми да и засни за рулём, а навстречу Камаз в лобовую... Вы бы не научились?
   
Мужик на всякий случай пить перестал.
 
-  Девчата, а сильно злой этот Цуцик? Наверное, день и ночь несёт службу, во двор не зайти?
 
-  Та не! Мы б так не сказали. Днём он спит, если соревнований с профоргом нету, а ночью, правда, ходит дозором, с рогаткой на шее.
 
-  С рогаткой? Разве для собаки зубов не достаточно?
 
-  Ни то, что не достаточно, их вовсе нету. Однажды, они с профоргом поменяли транспорт. Решили посоревноваться на лошадях. Надели каски и помчались, только куры с дороги врассыпную. А на Цуцика каска оказалась великоватой, в самый ответственный момент сползла на нос, и он приземлился на лобовое стекло заезжему автолюбителю. У нас народ уже привык, а тот такое видит первый раз да с испугу вместо тормоза нажал на газ. Цуцик потом месяц провалялся в больничке, весь был перебинтованный. Профорг предлагал вставить ему золотые зубы, но председатель запретил. Сказал:
 
-  Тогда надо будет к Цуцику охрану задействовать, а то в какой-то прекрасный момент придётся вставлять ему не только зубы, но и челюсти, хорошо, если голову не пришивать.
 
Так теперь шашлыки ему на мясорубке промалывают, до сих пор, бедолага, заикается, когда лает.
 
Мужик покрылся испариной.
 
-  А у председателя есть сигнализация, или там телефон с прямой связью? Вдруг пожар, например. 
 
-  Может и есть, но он этим ни разу не пользовался. У нас, если пожар, имеются специальные люди. Бабка Фёкла становится посерёд дороги и орёт во всё старческое горло. Куда там пожарным с их сиренами?! Было такое - пожарники не поверили, устроили соревнование. Поставили в рядок три машины и повключали свои сирены. Бабка Фёкла как поднатужилась, что у машин стёкла повылетали, а сами они оглохли.
В суд подавали, чтобы бабка Фёкла ущерб им выплатила, ведь в ихних головах не всё благополучно стало, но председатель её отмазал, говорит:
 
-  Я вас предупреждал, чтоб вы наушники надели предварительно.

Это ещё дедушка Митяй приболел, в последнем пожаре не участвовал. А так, становится рядом с бабкой и давай молотить в рынду.
 
-  Рынду? А что это такое "рында"?
 
-  Я прямо с вас не могу... Вы как те котята, что вчера моя Муська привела - тычутся, тычутся мордочками. Рында - это такая железяка, в которую дед Митяй кувалдой наяривает. 

-  А если, например, случится кража в магазине, тоже они работают?
 
-  Что нет, то нет! В это дело они не ввязываются. Потому, как дед Митяй и бабка Фёкла - у нас первые ворюги и есть. Не дай Бог, какому соседскому гусёнку или поросёнку за двор выйти...
 
-  Блин, конкуренция. Это плохо!
 
-  Вы что-то сказали?
 
-  Не тяжело  - говорю, - старику с кувалдой баловаться? 

-  Ой, я опять с вас не могу! Он же наш бывший кузнец. Лёнька Савченко, как-то подразнил его на мопедке: "Гыр-гыр, гыр-гыр", так дед Митяй потом того словил и как зашвырнул на тополь вместе с мопедкой. Теперь Лёнька даже велосипеды стороной обходит. 
 
-  Да, девчата, я смотрю - у вас весело! Но а тут-то, что так скучно? Никакой тебе музыки... 
 
-  Что правда, то правда. С музыкой у нас в столовке проблема. Раньше на такие мероприятия Сеньку Хромого звали с гармошкой, но в последнее время председатель запретил его приглашать, потому что Сенька заелся и обнаглел. Стал требовать, чтобы не только самого за стол садили, но и всю егошнюю семью. А членов семьи у Сеньки, что муравьёв в муравейнике: жена, отец с матерью, тёща с тестем да детей одних четырнадцать душ.   

-  Вам что, жалко, девчата? Пусть едят себе на здоровье, лишь бы гармонист был хороший! Он "Мурку" шпрехает, не знаете? 
 
-  А вы что, даже "Мурку" уважаете?   
 
(От зараза, лишнее болтнул) - Ну разве, девоньки, выкинешь слова из песни? Это же жизнь! 

-  Правда ваша, не выкинешь. А насчёт того, не беспокойтесь, знает он и "Мурку", и собаку по кличке "Дружок", что пропала. Да и харчей колхозных нам не жалко!
         
Никанорыч был рад радёшенек, что проверяющий согласился пообедать. 

"А там посмотрим, авось ещё не всё потеряно."
 
И тут он увидел Сеньки Хромого детей, прямо возле столовой. У каждого дитёнка в одной руке было по жареной курице, в другой - по палке колбасы.
 
"Ничего себе! Сам же председатель запретил Сеньке приближаться к столовой в радиусе пяти километров, а тут такие дела. Передумал, что ли, раз у Сенькиных детей, даже макушки в шоколаде?"

Из окон доносились звуки "Цыганочки", а когда ступили на порог, зазвучали первые аккорды "Мурки". Проверяющего сморщило и снова на Никанорыча смотрели две ноздри. А когда вошли, профоргу тут же захотелось сдохнуть. 
 
Пьяный Сенька, с закрытыми глазами и беломориной в зубах, нажимал на кнопки своей гармоники и притопывал ногой. Его окосевшая родня дружно подпевала, а Верка, у профорга глаза на лоб повылазили, плясала прямо на столе, накручивая задом перед каким-то прощелыгой.

А проверяющий вошёл в такой ступор, что в чувства привела его только "пожарная тревога", издаваемая бабой Фёклой и дедом Митяем. Он содрогнулся от ужаса и побежал сам не зная куда, вслед за Никанорычем. "Гастролёр" тоже слинял, на всякий случай, от греха подальше.
    
Председатель стоял на коленях перед дверью в бухгалтерию, там его и нашли профорг с испуганным гостем. Увидев их, он зарыдал:
 
-  Всё сгорело дотла, до единого документика. Хоть раз хотел похвастаться хорошими результатами и на тебе, коту под хвост. Ай, несчастный я, за что мне подобное наказание? Какие аховские показатели были и что осталось? Один пепел...      Он так рыдал и бился головой об пол, что проверяющий заплакал вместе с ним.
 
-  Пожалуйста, не надо так убиваться, ведь это всего лишь бумаги!
 
-  Нет!  - закричал председатель.  -  Не уговаривайте меня! Я лучше сгорю вместе с ними! - и он сделал попытку встать.   

-  Что вы! - в страхе схватился за него гость.  -  Не думаете о себе, так подумайте обо мне. Во время моего визита - самоубийство! Да вы хоть знаете, где у меня об этом спросят? Я напишу, что у вас везде норма, только не делайте глупости! Да у вас и так, надеюсь, всё хорошо, только вот столовая... Что за бордель?
      
Профорг тут же смекнул.   
 
-  У нас это не столовая, это кабаре. Сами понимаете, что вы должны были там увидеть. 

-  Ах, ну если кабаре, тогда другое дело. Да и самодеятельность ваша желает быть лучшей, впрочем, здесь я сам, наверное, виноват. Понимаете, был голоден, ну какие тут стихи? 

-  Так в чём дело?  -  подскочил председатель.  -  Сейчас махнём ко мне домой и самый наилучший стол Парижа-Лондона вам обеспечен!

Пока гость мыл руки в председательской ванной, тот шепнул профоргу:
 
-  Таиске - поставить на вид, а Верке, заразе, строгий выговор, с занесением ей же на лоб.
 
-  Везде будет исполнено, даже не беспокойтесь. Но откуда вы в курсе, вас же там не было? 

-  Я тут кто, председатель, или карандаш в стакане?
 
-  Ну ясное дело - не карандаш. А кто ж нам пожару наделал, в такую нужную минуту? Надо бы грамотой наградить.
 
-  Догадайся с трёх раз?! Подсказываю. Я карандаш в стакане, или председатель?