Четыре дня. Послесловие. Ч. 18

предыдущее http://www.proza.ru/2013/08/17/1976

***

Воробьи. Осмелели совсем. Стайками вьются вокруг голубей, отбирая у них хлебные крошки и семечки. Солнце уже пригревает по-весеннему. Город оттаивает. Раскутался от снега, обрадовался…И шмыгает от простуды. Дрожит ночами, слышно, как железо крыш и подоконников дребезжит от ветра. Дворники не успевают-таки убирать вырастающие за сутки сосульки. И висят они, угрожающе свесившись с крыш.
Люди…Смешные. Бегают, сменив зимние наряды на весенние пальто и плащи. А ветер северный нет-нет, да и нагрянет в гости. Идущие по улицам ёжатся, прячут посиневшие руки в карманы…Брр…Не весна…Февраль…

Аня гуляла с сыном на привычном месте, в Александровском саду. Новый год начинался спокойно и размеренно. Она привыкла жить по графику, который появился с рождением ребенка. Январь пролетел незаметно, Аня забыла про тревоги и страхи. Егор часто пропадал в больнице. Правда, в последнее время он не летел без оглядки на работу, стараясь больше времени проводить с Аней и ребёнком.
Солнце скрылось внезапно, и погода из весенней превратилась в зимнюю. С неба посыпалась то ли крупа, то ли мокрый снег. Аня развернулась и торопливым шагом направилась к дому.
Она уложила сына спать и принялась за ужин.

– Егор не дома, хозяйка? – В кухню заглянул Михалыч.
– Нет, Михал Михалыч. На работе он. Скоро будет. А что?
– Да посоветоваться хотел. Старые раны беспокоят.
– Так, сходили бы к нему на приём. В больнице Егора застать легче.
– Времени нет по больницам-то.
– Почему это нет?
– Контра кругом. Одна контра. Вот, троцкистов изничтожим, да их прихвостней, тогда, может, посвободнее станет. Скоро уже. А ты говоришь, больница…
– Может, я помогу?
– Нет, это дело сугубо мужское.
– Я, между прочим, тоже медиком буду. Немного осталось.
– Эх, вот когда будешь, тогда, может, и приду. А сейчас мне Егор Александрович сподручнее.

Егор появился спустя час. Они поужинали, а потом он заглянул к соседу. Был он там недолго, а когда вернулся, попросил Аню достать шприц.

– Совсем вы себя не бережёте, – услышала она из коридора. Егор пошёл на кухню кипятить шприц.

Вернувшись, Егор первым делом подошёл к кроватке.
– Тише, только что заснул, – прошептала Аня.
– Ну, и хорошо.
– Что там с соседом?
– Старые раны. Пройдёт, надеюсь. Если много работать не будет.
– Мне не доверил, – Аня пожаловалась Егору.
– Такие вещи стараются доверять мужчинам, – засмеялся Егор.
– Врач есть врач, какая разница?
– Не понимают этого многие ещё.
– Эх, а вроде грамотный человек.
– Грамота тут не причём. Предрассудки.

**

Клюев, сгорбившись, шагал по улице Герцена, бывшей Большой Морской. До дома оставалось совсем недалеко. И чем больше сокращалось расстояние, тем тяжелее были его шаги. Не от усталости. От безысходности. У него не было денег. Почти не осталось. Он заходил в Ленинградское отделение Союза писателей, где ему в весьма вежливой форме отказали в помощи. По пути завернул на почту, где его ждало письмо из редакции. Дрожащими руками открывая письмо прямо на почте, Клюев надеялся, что вести из редакции будут обнадеживающими. Однако ошибся. Редакция с извинениями сообщала, что выпуск сборника стихов поэта Клюева Николая Алексеевича переносится на 1928 год.
«Денег не будет, – подумал Клюев, порвав от отчаяния письмо. – Жить как?»
Спустя час он сидел за столом, пытаясь что-то написать. И рифма тоже не шла. Клюев переломил пальцами ручку и бросил её на пол. Сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели.
«Зачем? Зачем писать, если не печатают? – Он грохнул кулаком по столу. – Ироды проклятые. Слову живому дышать не дают. Нет, негоже так. И молчать негоже. Прав был Серёжка, кричать нужно, кричать. Только…Услышит ли кто?»
Клюев встал, подошёл к иконам. Беззвучно шевеля губами, обращался к иконе Николая Угодника, трижды перекрестился, повернулся к другой иконе, снова зашевелил губами.
«А и не услышат сейчас, после дойдёт голос мой. Обязательно дойдёт», – Клюев взял новую ручку и сел писать. Он яростно что-то вычёркивал, смотрел на иконы, писал. Так продолжалось до позднего вечера.
В четверть десятого заглянул сосед, поинтересовался, всё ли в порядке. Он часто заглядывал к поэту вечерами после того, как нашёл Клюева задыхающимся в один из октябрьских вечеров.
Клюев заверил соседа-художника, что всё нормально, и беспокоиться не стоит.
Глаза слипались. Клюев нашёл в себе силы дойти до кровати, снял рубаху, штаны и рухнул в постель.

«Ну, здравствуй, Николай Алексеевич», – у изголовья стоял человек в капюшоне.
«Вы? Опять?» – Клюеву стало не по себе. И во сне нет покоя.
«Да, опять», – рассмеялся Тот, что в капюшоне.
«И чего вам на это раз нужно?»
«Нужно тебе. Мы лишь исполняем волю».
«Чью волю?»
«Известно чью. Один у нас вершитель, разве тебе это неведомо?»
«Ведомо».
«Приходил к тебе друг твой?»
«Приходил, а то как же. Нешто не ведаешь?»
«Ведаю, – засмеялся собеседник. – Мной послан был».
«А пошто пытаешь?»
«Просил он сильно. Потому я здесь».
«Устал я. Слово моё пропало. Не слышат».
«Слово…Слово тебе возвращают. Однако…»
«Что?»
«Не будет тебе добра от него. Сейчас не будет».
«Уразумел уже».
«И что надумал?»
«Писать буду. Сила в словах жить должна».
«Что ж, верно».
«А где серый сегодня?» – Клюев не увидел волка.
«Исполняет».
«Что?»
«Волю».
«Делать мне что?»
«Знаешь. Сам. Пора мне. Свидимся ещё».

Клюев проснулся. Половина третьего ночи. Перекрестился, глядя на иконы.
«Слово…Писать буду», – подумал он, взяв новую ручку и лист бумаги.

Наша деревня – Сиговый Лоб
Стоит у лесных и озерных троп...
Где губы морские, олень да остяк,
На тысячу верст ягелевый желтяк.
Сиговец же ярь и сосновая зель,
Где слушают зори медвежью свирель,
Как рыбья чешуйка свирель та легка,
Баюкает сказку и сны рыбака.
За неводом сон – лебединый затон,
Там яйца в пуху и кувшинковый звон...
Лосиная шерсть у совихи в дупле,
Туда не плыву я на певчем весле!*


**

Ирина Николаевна собрала тетради, сложила их в стопку на краю стола. Всё, на сегодня работа закончена. Домой ничего нести не нужно, проверила здесь, на работе. Теперь вечер свободен для общения. После службы придёт Дима, и они пойдут в театр.

– Ирина Николаевна! – Она обернулась. – Нехорошо забывать старых знакомых. – В дверях стоял Борис.
– Вас забудешь, – Ира недовольно посмотрела на него. – Являетесь, когда вам вздумается, без предупреждения.
– Являются черти, – хохотнул Борис. – Я просто по вас соскучился. Дай, думаю, зайду, коль рядом, проведаю.
– Вообще, я домой собралась, – Ирина взяла сумку и направилась к двери.
– Пожалуйста, пожалуйста. Разве я против? – Борис отошел в коридор, освобождая дверной проём. – Я тоже домой. По дороге и поболтаем. За компанию. Вы ведь не возражаете?
– Возражать будет мой жених, если увидит нас вместе, – Ирина решила отделаться от назойливого собеседника.
– Вот вы мне быстренько расскажете, что новенького, и я исчезну.
– Нечего мне рассказывать, – Ирина захлопнула дверь класса. – До свидания. – Она быстрым шагом пошла по коридору.
– Вот, значит, как, – Борис сдвинул шапку на бок. Догонять Ирину он не стал. – Ну, что ж, мой кабинет всегда к вашим услугам, Ирина Николаевна, – сказал он тихо.

А Ира бежала домой. Она радовалась, что ей удалось отвязаться от этого неприятного человека, но где-то внутри пульсировала тревога. Ирина не знала, чего можно ожидать от этого Бориса.
«Ну и ладно, – подумала Ира. – Скоро Дима придёт, и мы пойдём в театр».

Дмитрий пришёл, как всегда, с точностью до минуты. Ирина была готова к его приходу.
– Идём? – спросил он.
– Идём.

Вечер получился замечательный. Молодые люди были на постановке в театре Пролеткульта. Спектакль понравился обоим. А Ирина всю обратную дорогу восхищалась Марией Барабановой.

– Вот это актриса! – она дергала Диму за рукав. – Мне бы так!
– Ты хочешь на сцену? – удивленно спросил Дмитрий.
– В детстве очень хотела.
– И сейчас хочешь, если так вздыхаешь.
– Сейчас уже нет. Иногда в школе приходится проявлять чудеса актерского мастерства.
– На концертах?
– На уроках, – Ира рассмеялась. – Надо же детей чем-то заинтересовать.
– Надо бы придти как-нибудь к тебе на урок.
– Ой, не нужно.
– Почему?
– Я буду смущаться и не смогу вести урок. А потом дети меня засмеют.
– Я им засмею, – Дима картинно поднял кулак.
– Они и с тобой справятся. Видел же, какой у меня седьмой класс боевой.
– Да, эти могут, – кивнул в ответ Дима.

**

Егор вышел из больницы и направился домой. Позади тяжелый день, дома Аня и сын. Он считал маленького Серёжу своим сыном, даже не задумываясь. Он и без Ани себя не представлял. Она настолько вошла в его жизнь, что Егору казалось, что Аня с ним была всегда.
Шагая по Лиговскому, он краем глаза заметил, что за ним неотступно следует человек. Его он как-то видел уже на днях, но тогда не придал значения. А сегодня обратил внимание. Впрочем, человек этот как будто и не думал скрывать своего интереса к Егору. Шёл, не скрываясь. Наконец, Егору это надоело. Он остановился. Преследователь тоже остановился, как будто рассматривая что-то в окнах дома.
Егор подошёл и спросил:

– Вам что-то нужно?
– Мне? – человек изобразил удивление.
– Да, вам. Вы идёте за мной от самой больницы. И вчера тоже шли. Я запомнил.
– Хорошая у вас память.
– Не жалуюсь. Так, что вам от меня нужно? – резко произнёс Егор.
– Ну-ну, не кипятитесь, Егор Александрович.
– Откуда вы меня знаете?
– Работа такая, – улыбнулся собеседник. Улыбка, однако, выглядела зловещей насмешкой.
– Чего вы хотите? – Егор повторил вопрос.
– Да, собственно, ничего. Ну, коль вы меня раскрыли, давайте побеседуем.
– Не время, знаете ли. Я устал и очень спешу домой. Попробуйте покороче. Хотите записаться ко мне на приём? Приходите завтра.
– Нет, ну что вы. Со здоровьем у меня, тьфу-тьфу, всё в полном порядке. Спать, правда, плохо стал в последнее время.
– Это не ко мне.
– А вот поговорить бы не мешало.
– О чём?
– О жизни.
– Вас интересует философия? Вы избрали не очень подходящее место и время.
– О вашей жизни. О семье, о жене, о ребёнке.
– А с какой стати вас интересует моя семья? – Егор нахмурился.
– Что вы, меня совсем не интересует ваша семейная жизнь. Наоборот, я хотел позаботиться о вашем семейном благополучии.
– И каким же образом?
– А давайте пройдёмся, не будем привлекать внимание.
– Так, что вы хотели сказать о моей семье?
– Ровным счётом ничего. Хотел предложить свою помощь в сохранении спокойствия и благополучия.
– У меня и так всё хорошо.
– Пока хорошо.
– Что вы хотите этим сказать?
– Друг мой, – человек взял Егора под руку. – Времена нынче неспокойные.
– И что? – Егор убрал руку собеседника. – Кто вы вообще такой?
– А это неважно. Зовите меня Борис.
– Так что, Борис?
– Времена нынче неспокойные, – снова начал Борис. – Не ровен час попадете кому-нибудь под горячую руку…
– С какой стати?
– Ну как с какой? – Борис опять зловеще улыбнулся. – Не далее как несколько месяцев тому тесно общались с поэтом новокрестьянского направления Николаем Алексеевичем Клюевым…
– И?
– А известно ли вам, Егор Александрович, что поэт сей тесно связан был с Есениным, Ганиным и другими подобными личностями?
– Так это тоже поэты, если мне память не изменяет. Умершие, к тому же.
– Это дела не меняет. Известно ли вам, что организация, в которую, в том числе, поэты входили, готовила контрреволюционный заговор?
– Да ну…
– Совершенно точно.
– Бред какой-то.
– Если бы.
– Ну, а я-то здесь причём?
– Так я и говорю: общались же вы с Клюевым?
– Он мой пациент. Операцию я ему делал.
– Положим. – Борис на минуту замолчал. – А Феликс Эдмундович?
– Что Феликс Эдмундович?
– Его вы тоже лечили.
– Было дело. Собирали консилиум.
– А потом вдруг вы уехали в Ленинград, а Феликс Эдмундович скоропостижно скончался.
– Ну, знаете, в Ленинград меня перевели, причем в январе прошлого года. Дзержинский, насколько мне известно, умер летом прошлого года. Какая тут связь?
– Вам, медикам, виднее, какая может быть связь…Впрочем, не будем об этом. С Клюевым вы всё-таки говорили?
– Конечно. Как я могу не разговаривать с пациентами?
– А о чём?
– Вы прекрасно знаете, что существует медицинская этика и врачебная тайна.
– Если человек высказывает крамольные мысли, это уже не врачебная тайна, это дело государственных органов.
– Не было никаких крамольных речей.
– А нам известно другое.
– Вот кто вам такое сказал, у того и спрашивайте. А пока – прощайте.
– Нет уж, до свидания. – Борис усмехнулся, глядя вслед удаляющейся фигуре Егора.

* Н.А.Клюев, отрывок из поэмы "Погорельщина"

продолжение http://www.proza.ru/2013/08/26/2023