На самых дальних островах

На самых дальних островах

почти притча


Принцесса много в жизни наошибалась, потеряла титул, деньги, друзей. Её взяла на содержание полоумная старуха - только за то, чтобы каждый день расчёсывать, пришёптывая давно не действующие заклинания, прекрасные волосы Принцессы. Но Принцессе однажды так захотелось напиться от горя, что она срезала волосы и продала их, купив на это отменного зелья. Старушка-благодетельница, хоть и с сожалением, но всё-таки выгнала падшую Принцессу, теперь уже с короткими, хоть и пушистыми волосами, забрав у неё ещё вдобавок её любимый перстенёк, может быть, на память, кто знает. Мы не знаем.

И вот сидит как-то Принцесса у дороги и, как положено всем Принцессам, даже падшим, ждёт своего Принца. А Принц тут как тут. Порылся-порылся в кармане расшитого камзола, да и бросил бедной девушке в старенький, но тонкий батистовый платочек, расстеленный прямо на траве, новенькую купюру. Тут Принцесса вдруг вспомнила, что она - Принцесса, и протянула ему купюру назад. И Принц удивился, как тонки и прозрачны её пальцы, и его весёлые серые глаза встретились с её усталым взглядом.
 Через месяц они поженились.

Семейная жизнь и взаимоотношения с придворными складывались у них гладко, и скоро уже они должны были стать Правящей Четой Королевства.

Но Принцесса никак не могла забыть щемящего чувства брошенности и – сладости, сладости, сладости! – ожидания. И так ей захотелось испытать это опять!

И пред самым Восшествием на трон, Принцесса убежала из Дворца и поселилась на самом дальнем острове, где в полной мере могла наслаждаться своей любимой брошенностью.

А Принц всё-таки стал Королём. Три года он ждал свою Принцессу, не в силах забыть её. А потом ждать перестал и только изредка открывал шкатулку, где лежала одна старая, уже потускневшая, как и полагается, купюра.

А иногда он подходил к высокому сводчатому окну и долго-долго смотрел на море, на чернеющую гряду островов, и самый дальний из них никогда не был виден, из-за тумана…
  Но однажды туман рассеялся, и его Величество подумал: «Ну почему я всегда охочусь в наших ближних лесах? Отправлюсь-ка я на дальние острова, ведь добираются же туда как-то наши купцы».

   …В это время на самом дальнем острове маленькая попрошайка собиралась «на работу». Она вынула из тумбочки старый батистовый платок, который достался ей от её доброй, но непутёвой матери (вместе с умением петь несколько трогательных песенок), и маленькое зеркальце, из которого на неё взглянули круглые, как у совёнка, смеющиеся серые глаза, под лохматой, непокорной чёлкой. Она подмигнула себе и тихонько засмеялась: своей смешной красоте и будоражащей весне за окном. И ничего, ничего особенного не почувствовала она в тот момент, когда Король уже ступил на этот маленький, освещённый сегодня солнцем остров.
 Она вышла за дверь, зажмурилась на секунду, и молодой лёгкой походкой пошла по знакомой тропинке через редкую рощицу.

  …А через два часа забредший из любопытства на базарную площадь Король, в обычном охотничьем костюме, бросил крупную купюру со своим изображением
в платочек какой-то симпатичной лохматой девчонке, которая довольно средненько что-то пела. Она замолчала и прямо и в упор взглянула на него смеющимися серыми глазами, точно такими, какие были когда-то у него самого, пока в них не поселилась печаль. И слишком узкий подбородочек был такой же. Своего он всегда стеснялся, считал «немужественным» и всю жизнь прятал под русой бородкой.

. Горячая волна пробежала по всему его телу : он мгновенно всё понял. Какое-то восклицание было готово сорваться с его губ. Он уже почти протянул руку этой смешной лохмушке, - своей дочери, - но остановился: «Т а к а я  уйдёт, обязательно уйдёт, а это невозможно… второй раз… просто невозможно. Нет, не сейчас, не сейчас… может быть, когда-нибудь… позже. Или никогда».

 Охота, в заповедных лесах нового острова, потеряла для него всякий интерес.

   На следующий день она нашла в своём кое-как сколоченном почтовом ящичке конверт с Королевским гербом. Там были деньги, очень много денег, - больших красивых купюр с изображением, уже стареющего, сероглазого Короля.

 А ещё через два года, когда Его величеству доложили, что на дальних островах возникла проблема с пресной водой, он заявил, что поедет туда сам, хотя придворные
и уверяли его, что такой мелкий вопрос вовсе не требует его, августейшего, вмешательства.
2010 г.