Колесница успеха

Когда Громбарь взошёл на хрустящий под сапогами порог дома своего друга Бурциля, тот, утомленный после смены, неторопливо употреблял напитки сомнительного происхождения и смотрел в окно на морковный закат.
- Что привело тебя ко мне, добрый Громбарь? - спросил Бурциль, отлипая стакан ото рта и сплёвывая. 
- Я, друг мой, взял горсть под полторы горсти годовых - куплю себе завтра колесницу.
Громбарь процедил последние слова, как будто самые жгучие капли браги в рот, с чувством умиления и страсти, пристёгнутой кожаными ремнями к чугунной кровати.
- Неплохо,- хрипнул Бурциль и влил в себя полстакана оранжевого отвращения.
- Ну?
- Что? Я не знаю, как скоро ты сможешь отдать в храм белых бубенцов свой долг. Если скоро - то прими, друг, мои дражайшие поздравления. Если нет - убирайся к диаволу.
Столь двусмысленная реакция раздосадовала Громбаря. Не с Бурцилем ли они пятнадцать лет вращали шестерни на фабрике? Не с Бурцилем ли они разбивали физиономии шкафов из дальнего цеха?
- Я не понимаю тебя.
- Ну чего не понятного. Ты купишь колесницу для чего?
- А то ты не знаешь... Для того самого, естественно.
- А мне это самое, по-твоему, не нужно, что ли?
Громбарь сморщился. Вопрос так вопрос.
Бурциль развернулся всей грудью к другу и следом развернул мысль:
- Именно потому, что мы пятнадцать лет вращали шестерни на фабрике и продолжаем это делать, я буду за тебя отвечать перед храмом белых бубенцов, если ты не выплатишь в полной мере свой долг. Я попаду на много горстей и никогда не куплю себе, ни колесницу, ни стену всевидения. И никогда с Индмандрой не покину этого поселения. А что это будет значить, Громбарь? Это будет значить, что я отстой двух миров - ничего в жизни не добился. Ни-че-го! И вот ты хочешь купить колесницу для того самого, но рискуешь не только собой, но и мной с Индмандрой.
- Тише, друг. Всё будет хорошо. Нужно крутиться, рисковать - тогда всё будет. И будет успех - то самое, чего нам всем необходимо.
Громбарь задумался, замолчал на несколько душных минут, продолжил:
- Ну вот, например, пока мы с тобой вращали шестерни, наш однокашник Лоббало в это время шестернями торговал, скопил горстей, купил фабрику. Вот это - успех...
Бурциль, завороженный проплывающей пеленой чужого успеха, присосался к бутыли и пошатнулся на стуле.
- Да... Крутиться надо, друг. Но может лучше вместо колесницы открыть своё дельце, а?
- Нет, дельце успеется, а мне, если честно, стыдно входить в свой дом - соседи смотрят: вместо колесницы рухлядь, вместо успеха - ничего, не жизнь, а сплошной ноль.
Пока Индмандра не вернулась с покупками, Громбарь и Бурциль задушевно сидели и говорили про колесницу, Лоббало, успех и другие важные вещи.
На следующий день долговая горсть была потрачена - и перед домом Громбаря засияла новая колесница. К сожалению, двор был так узок, а движение в соседней улице так активно, что значительно целесообразнее оказалось снять колёса и втиснуть колесницу между двух домов. Бурциль иногда заходил к Громбарю посмотреть на удачное приобретение - тогда они забирались на крышу колесницы и разговаривали о жизни, о новых грядущих приобретениях и завоеваниях, об успехе, которого они должны, просто обязаны добиться. На фабрике, на которой работали друзья, всё шло своим чередом - шестерни вращались, дела делались. Хотя через некоторое время Лоббало купил и её. Лоббало, в свою очередь, чувствовал себя успешнее однокашников, но не так чтобы очень. Порядки на фабрики даже слегка ужесточились - ну а куда без этого: одни крутятся, другие крутят. Пока не у всех получается добиться настоящего успеха, но всё к тому и идёт. Громбарь скоро выплатит оставшуюся горсть, а Бурциль с Индмандрой отплывёт в лучшие края на месяц. Хотя они не знают, что будут там делать, но они тоже взяли из храма белых бубенцов, а путешествие, как говорят, лучшее вложение в успех.