11. Пурга под Новый 1952 год

ЭТОТ СНИМОК двёт довольно слабое представление о буранах, которые бывают в Южно-Сахалинске. Но, сами понимаете, камерой более сильный буран просто не снять.


На Сахалине зимой часто бывают бураны, снежные бури. Внезапно поднимается ветер и гонит колючую снежную пыль, сбивая с ног путника, застигнутого им, заставляя его пригибаться к земле, не давая ступить ни шагу. Теряя ориентировку, не понимая, в какую сторону ему надо идти, он становится жертвой этого бурана – пурги, как именуют ее местные жители.

30 декабря школьники, а вместе с ними Любочка Штерн и ее подруга Инна Миниович наряжали в школе елку, готовили школьный зал к встрече Нового 1952 года. Неожиданно поднялся ветер, – началась пурга. Сильный ветер со снегом быстро засыпал все дороги и намел сугробы. К ночи ветер стих, но идти домой в темноте по засыпанному снегом городу, а потом по пустырю между окраиной города и военным городком было бы тяжело и даже опасно. Девушки решили задержаться в школе до рассвета. Они позвонили домой к Миниовичам, у которых дома был телефон, и те зашли к Штернам и предупредили их.

Утром, когда рассвело, девочек взялись проводить домой двое юношей – Юра Горшков из 9а и еще один юноша, питавший некоторые надежды на Любочкину взаимность – Юра Садовников из 10-го, высокий юноша с артистической внешностью, о котором шла слава покорителя девичьих сердец. У Любочки он не вызывал никаких чувств, кроме легкой досады на его настойчивое внимание.

В те годы снегоуборочной техники в Советском Союзе не было вовсе, даже в таких городах, как Москва и Ленинград. Что уж тут говорить о Южно-Сахалинске. Улицы расчищались вручную и медленно. Юношам пришлось прокладывать дорогу в снежных сугробах, нанесенных вчерашней пургой. Это было непросто, – они были в ботинках, и снег набивался им под брюки. Девушки были в валенках, им было легче идти за юношами. Они старались ступать след в след, но снег все равно набивался через верх валенок, заполняя все щелочки между валенками и чулками. Так вчетвером они и прокладывали путь домой. Дорога, которую они проходили обычно за полчаса, заняла минимум вдвое больше времени. Наконец, вся компания зашла в квартиру Штернов.

Все были дома, и Николай Исаакович, глядя на замерзших ребят, предложил им снять обувь и просушить ее, а самим принять для разогрева по «стопочке» водки. Он налил ребятам водки в стаканы, но наливая, чуть пролил ее на хлеб того юноши, который пытался ухаживать за Любочкой. Разумеется, не нарочно, просто дрогнула рука. Любочка это видела и про себя отметила, что, наверное, это будет ужасно. Увидела, но промолчала. Закусывать водку хлебом, смоченным водкой – действительно, суровое испытание. Эти ребята были к водке непривычны. Они не умели пить водку залпом, а пили ее небольшими глотками. Немедленно взяв хлеб, они отправили его большими кусками в рот, чтобы перебить неприятные ощущения от водки. Хлеб, смоченный водкой, вызвал у Юры Садовникова непроизвольные рвотные спазмы. Он еле сдержал их. На глазах у него выступили слезы. Он закрыл лицо руками и побежал к туалету, который, к счастью, был в доме, а не на улице.

К слову сказать, после этого эпизода, к радости Любочки, его чувства к ней прошли. По крайней мере, он больше не оказывал ей нежелательных знаков внимания.

Весь день погода была великолепной, ярко светило солнце, ветра не было совсем, и к вечеру часов в пять Любочка приоделась и в полной готовности зашла за Инной, чтобы идти вместе в школу на новогодний вечер. Инна же еще не закончила прихорашиваться.

Пять домов, в одном из которых жили Миниовичи, стояли на отшибе на пустыре за военным городком параллельно его забору на довольно большом расстоянии от него. От домов к узкой калитке в заборе вела протоптанная тропинка, через которую и попадали в военный городок. Чтобы попасть в город, надо было пройти этот пустырь по тропинке, пересечь военный городок, а потом через другую калитку попасть на еще один пустырь между военным городком и улицами города.

Пока Инна занималась своим туалетом, поднялся ветер. Он задул со страшной силой, поднимая тучи снега.

Девушки не поверили сразу, что теперь им не дойти до школы, надели валенки и зимние пальто, чтобы идти на вечер. Мама Инны Миниович не хотела их пускать, умоляла не выходить из дома, даже поплакала, но девушки ее не послушались. А отца Инны дома не было, он, как и Николай Исаакович, дежурил в этот предновогодний вечер в части.

И вот 31 декабря часов в шесть вечера Любочка со своей подругой открыли дверь, и сделали несколько шагов по пустырю между домами и забором военного городка, чтобы попасть на тропинку. Но уже не было видно ни забора, ни калитки в нем, ни тропинки. Пурга была такой сильной, что Любочке показалось, что они остались одни в поле. Даже дома, из которого они только что вышли, совсем не было видно.

Держась друг за друга, девушки сделали еще несколько шагов и сразу поняли, что не знают, куда идти дальше – ничего не было видно. Даже пальцев вытянутой руки. Слева, справа, сзади и спереди стояла сплошная стена крутящегося снега. Ветер сбивал с ног. Снег был сухой и колючий. Ветер метал его прямо в лицо, забивая глаза, нос, рот, не давая дышать. Надо было прикрывать руками рот, нос, глаза. На мгновение они расцепили руки и сразу потеряли друг друга. Обе начали кричать и громко звать друг друга, но их голоса сразу терялись в вое пурги. Все же они случайно наткнулись друг на друга, и теперь уже не расцепляли рук, боясь потеряться еще раз.

Они услышали выстрелы. Стреляли, чтобы люди могли ориентироваться хотя бы по звуку.

Девушки поняли, что им никогда не дойти до калитки. Пересечь по занесенной снегом тропинке большой пустырь, а потом найти калитку в длинном заборе военного городка было невозможно.
 – Нам надо возвращаться. Даже если мы дойдем до забора, мы не найдем калитки, – сказала Люба. Она уже поняла, что они и до забора не дойдут.

Девушки решили вернуться в дом Миниовичей, но в какую сторону надо было идти, они уже не понимали. Где был их дом? В какой стороне? Все стороны были одинаковыми. Всюду стеной стоял снег, гонимый ветром. Да, вокруг был ветер и снег. И ничего более. Ни каких-нибудь очертаний построек, ни огонька... А ведь они сделали всего несколько шагов ...

Все-равно, на что-нибудь надо было решаться. И они решились, – повернули назад, к дому (так они считали) и пошли. Они сделали те несколько шагов, на которые отошли от дома, а потом еще столько, а потом еще больше, понимая, что идут куда-то не туда, но, все же надеясь, что наткнутся на дома. А что было делать? Еще раз поворачивать назад и идти в никуда? А ветер сбивал с ног, пригибал к земле, заставлял наклонять голову вниз, приходилось чуть не ползти, потому что идти уже было невозможно. И сил оставалось все меньше и меньше.

Но девушкам нашим повезло. Они, когда уже надежда была потеряна, наткнулись-таки на стенку дома, ощупали ее руками, еще не веря, что это дом, и, прижимаясь к стене, не отпуская шершавой древесины, начали передвигаться ползком вдоль стены, чтобы достичь двери. Вскоре они доползли до нее и начали стучаться, так как дверь была заперта. Дверь приоткрылась, и на пороге показалась …соседка. И даже не та, что жила в соседнем доме, а та, что жила через дом. Девушки думали, что они пришли обратно в дом Миниовичей, а это оказался даже не соседний.

Они сначала даже глазам не поверили. Оказалось, что они вслепую шли не к домам, а почти параллельно им. Хорошо, что немного под углом. Еще чуть-чуть, и они бы прошли мимо домов в чистое поле. И тогда они поняли, что были на волосок от смерти.

Они решили пробраться вдоль стен к дому Миниовичей. Было трудно, но все же значительно проще, чем блуждать в чистом поле – пять домов примыкали почти вплотную друг к другу, их разделяли лишь хозяйственные сарайчики. И вот, держась за стенки домов и сарайчиков, девушки добрались, наконец, до дома Миниовичей.

Мама Инны уже и не чаяла увидеть ее живой, она сидела и рыдала от горя. Можете себе представить, как она обрадовалась, увидев девушек живыми!

Любочка сразу позвонила отцу в штаб, где Николай Исаакович дежурил, и сообщила, что она жива, на вечер не пошла и пережидает пургу в доме Миниовичей. Отец решил немедленно сообщить об этом маме. Он вышел из штаба и, как он потом рассказывал, в основном ползком «на пузе» добрался до своего дома, где оставались Берта Абрамовна и десятилетний Володя. Пятиминутный путь занял у него полчаса. А потом так же ползком вернулся в штаб. Служба есть служба.

А вечер в школе состоялся. Школа то была в городе, и дети, жившие в самом городе, до школы добрались. И только Люба и Инна, жившие вне города, не смогли попасть на встречу Нового года. Но какое счастье, что они проявили благоразумие и вернулись домой!

Пурга бушевала до утра 2-го января и потом, когда она кончилась, в Южно-Сахалинске собирали трупы замерзших в пургу людей. Особенно много погибло детей. Пурга началась внезапно, и дети, находившиеся на улицах города, не смогли вернуться домой. Люди замерзали прямо на улицах, рядом с домами. А что говорить о чистом поле?

Любочка до 2-го января была у Миниовичей. На второй день утром пурга прекратилась, снова ярко засветило солнце, но его лучи не попадали в окна дома Миниовичей, потому что они были полностью засыпаны снегом. На улицу нельзя было выйти, потому что двери не открывались, – мешал снег. Дом был занесен им по самую трубу. 

А потом пришли солдаты и освободили их из снежного плена, откопав двери и, окна, прочистив дорожки, которые превратились в глубокие траншеи. Стенки их были выше человеческого роста.
Жизнь продолжалась, а это жуткое воспоминание о стихии снега и ветра, о пляшущих вокруг тебя стенах колючего снега, снеговых струях больно бьющих тебе в лицо, плотном ветре, сбивающем с ног, осталось в памяти. А теперь в теплом уютном доме, греясь у печки, в которой горели, потрескивая, дрова, они ощущали бесконечную усталость и безмерную радость. Спасли сами себя, выдержали борьбу со стихией, преодолели, победили. И осталось понимание, как хрупка жизнь, которая дарована тебе ...

Но было жалко, что не попали на Новогодний вечер. Ведь так к нему готовились!

Продолжение следует: http://proza.ru/2013/08/22/311