Биомасса. Часть 2

Все еще держа в руках бежевую папку, я присел в кресло, и только тогда раскрыл ее. Моему взгляду предстали немного пожелтевшие от времени листы бумаги с аккуратно выведенными немецкими буквами на них. Как же долго я мечтал прочесть это. И не смотря на обыденность этого момента со стороны, внутри у меня буквально бьют фанфары. Недостающий элемент моей коллекции наконец-то у меня в руках. Наконец-то головоломка сложится, представ общей картиной на потеху моему разуму.
 Еще с ранних лет меня интересовали работы психологов по изменению или коррекции личности человека. Многолетние исследования этого вопроса привели меня к выводу, что лучше всего это удалось психоаналитикам, что служили СС. Первый концентрационный лагерь Освенцим, что был построен в апреле 1933 года на территории Польши, стал полигоном для исследования человеческой психики, а так же многих медицинских экспериментов. Это уже в дальнейшем его филиала стали лагерями уничтожения. Как бы там ни было, эта тема меня пугала и завораживала одновременно. И стремясь узнать об этих экспериментах и исследованиях больше, я стал искать и доставать различную литературу и рукописи по этой тематике. Вот так стала собираться моя коллекция, работ людей, что были узниками подобных лагерей или работали там. Чем коллекция становилась крупнее, тем больше я втягивался, тем больше понимал необходимость таких экспериментов. Нет, я против геноцида, против такого насилия. Но вот работа по выведению лучшей, более развитой расы, меня вдохновляла. Мысли о том, что человечество может достичь больше, если отбросит балласт, до сих пор не дают мне покоя. Со временем я понял, что именно этот балласт я и изучал, им восхищался, пропуская мимо настоящие самородки.
 Сейчас я вижу в этом свое предназначение. Свой жизненный путь. Я обязан помочь человечеству переродиться.
 Ударившись в воспоминания, я и не заметил, как уже минут десять смотрю в одну точку на стене, обрывая на пальце заусенец. Поморгав и размяв шею, я вернулся тексту, что лежит у меня на коленях. На первой странице красовалось название и имя автора. «Просвещенное сердце», Бруно Беттельг. В этой работе он описывает свой опыт как узника концлагерей Дахау и Бухенвальда, в которых он был в 1938-1939 годах, а также опыт других людей, столкнувшихся с системой уничтожения человеческого достоинства позднее, когда нацисты «раскрылись» на полную мощь.
 Я углубился в чтение.

 «Нацистская система в 1938-1939 годах – времени пребывания Беттельхейма в Дахау и Бухенвальде – еще не была нацелена на тотальное истребление, хотя с жизнями тогда тоже не считались. Она была ориентирована на «воспитание» рабской силы: идеальной и послушной, не помышляющей ни о чем, кроме милости от хозяина, которую не жалко пустить в расход. Соответственно, необходимо было из сопротивляющейся взрослой личности сделать испуганного ребенка, силой инфантилизировать человека, добиться его регресса – до ребенка или вовсе до животного, живой биомассы без личности, воли и чувств. Биомассой легко управлять, она не вызывает сочувствия, ее легче презирать и она послушно пойдет на убой. То есть она удобна для хозяев…».

 Я остановился и понял, что мое сердце отбивает бешеный ритм, стремясь вырваться из груди. Еще не до конца оформленная мысль уже взбудоражила разум. Вот оно, то, что мне нужно. Я снова склонился над текстом.
 Прочтя рассуждения автора, я нашел четко прописанные правила, по которым действовала система разрушения личности и сознания человека.

 «Правило 1. Заставь человека заниматься бессмысленной работой.
 Одно из любимых занятий эсэсовцев – заставлять людей делать совершенно бессмысленную работу, причем заключенные понимали, что она не имеет смысла. Таскать камни с одного места на другое, рыть ямы голыми руками, когда лопаты лежали рядом. Зачем? «Потому что я так сказал, жидовская морда!».

 Мысленно посмеявшись, я тут же подумал о сходстве этой идеи с некоторыми современными выражениями, что дети часто слышат от родителей, а те от своих начальников, «потому что надо» или «твое дело выполнять, а не думать».

 «Правило 2. Введи взаимоисключающие правила, нарушения которых неизбежны.
 Это правило создавало атмосферу постоянного страха быть пойманным. Люди были вынуждены договариваться с надзирателями или «капо» (помощники СС из числа заключенных), впадая от них в полную зависимость. Разворачивалось большое поле для шантажа: надзиратели и капо могли обращать внимание на нарушения, а могли и не обращать – в обмен на те или иные услуги».

 Абсурдность и противоречивость родительских требований или государственных законов – полный аналог, снова воскликнул я в сердцах.

 «Правило 3. Введи коллективную ответственность.
 Коллективная ответственность размывает личную – это давно известное правило. Но в условиях, campкогда цена ошибки слишком высока, коллективная ответственность превращает всех членов группы в надзирателей друг за другом. Сам коллектив становится невольным союзником СС и лагерной администрации.
 Нередко, повинуясь минутной прихоти, эсэсовец отдавал очередной бессмысленный приказ. Стремление к послушанию въедалось в психику так сильно, что всегда находились заключенные, которые долго соблюдали этот приказ (даже когда эсэсовец о нем забывал минут через пять) и принуждали к этому других. Так, однажды надзиратель приказал группе заключенных мыть ботинки снаружи и внутри водой с мылом. Ботинки становились твердыми, как камень, натирали ноги. Приказ больше никогда не повторялся. Тем не менее, многие давно находящиеся в лагере заключенные продолжали каждый день мыть изнутри свои ботинки и ругали всех, кто этого не делал, за нерадивость и грязь».

 Принцип групповой ответственности, оторвался я от текста, тут же ища альтернативу этого правила в современном обществе. Когда «все виноваты», или когда конкретного человека видят только как представителя стереотипной группы, а не как выразителя собственного мнения.
 Уже эти три «предварительных правила». Ударным звеном выступают следующие три, дробящие уже подготовленную личность в биомассу.

 «Правило 4. Заставь людей поверить в то, что от них ничего не зависит. Для этого: создай непредсказуемую обстановку, в которой невозможно что-либо планировать и заставь людей жить по инструкции, пресекая любую инициативу.
 Группу чешских заключенных уничтожили так. На некоторое время их выделили как «благородных», имеющих право на определенные привилегии, дали жить в относительном комфорте без работы и лишений. Затем чехов внезапно бросили на работу в карьер, где были самые плохие условия труда и наибольшая смертность, урезав при этом пищевой рацион. Потом обратно – в хорошее жилище и легкую работу, через несколько месяцев – снова в карьер и т.п. В живых не осталось никого. Полная не подконтрольность собственной жизни, невозможность предсказать, за что тебя поощряют или наказывают, выбивают почву из-под ног. Личность попросту не успевает выработать стратегии адаптации, она дезорганизуется полностью
 Жесточайший распорядок дня постоянно подгонял людей. Если одну-две минуты промедлишь на умывании – опоздаешь в туалет. Задержишься с уборкой своей кровати (в Дахау тогда еще были кровати) – не будет тебе завтрака, и без того скудного. Спешка, страх опоздать, ни секунды задуматься и остановиться… Постоянно тебя подгоняет отличные надзиратели: время и страх. Не ты планируешь день. Не ты выбираешь, чем заниматься. И ты не знаешь, что с тобой будет потом. Наказания и поощрения шли безо всякой системы. Если на первых порах заключенные думали, что хороший труд их спасет от наказания, то потом приходило понимание, что ничто не гарантирует от отправки добывать камни в карьере (самое смертоносное занятие). И награждали просто так. Это просто дело прихоти эсэсовца».

 - Выживание человека зависит от его способности сохранить за собой некоторую область свободного поведения, удержать контроль над какими-то важными аспектами жизни, несмотря на условия, которые кажутся невыносимыми. Даже незначительная, символическая возможность действовать или не действовать, но по своей воле, позволят мне и другим оставаться людьми. И как просто же можно лишить человека подобной роскоши, - я и не заметил, как сказал это вслух. Звук моего голоса как то зловеще пронесся по пустой квартире.

 «Правило 5. Заставь людей делать вид, что они ничего не видят и не слышат.
 В пример можно описывает такую ситуацию. Эсэсовец избивает человека. Мимо проходит колонна рабов, которая, заметив избиение, дружно поворачивает головы в сторону и резко ускоряется, всем своим видом показывая, что «не заметила» происходящего. Эсэсовец, не отрываясь от своего занятия, кричит «молодцы!». Потому что заключенные продемонстрировали, что усвоили правило «не знать и не видеть того, что не положено». А у заключенных усиливается стыд, чувство бессилия и, одновременно, они невольно становятся сообщниками эсэсовца, играя в его игру».

 Тут я даже не стал приводить пример, в большинстве неблагополучных семей все так и происходит.

 «Правило 6. Заставь людей переступить последнюю внутреннюю черту.
 Здесь приводится такая, очень наглядная, история о «последней черте». Однажды эсэсовец обратил внимание на двух евреев, которые «сачковали». Он заставил их лечь в грязную канаву, подозвал заключенного-поляка из соседней бригады и приказал закопать впавших в немилость живьем. Поляк отказался. Эсэсовец стал его избивать, но поляк продолжал отказываться. Тогда надзиратель приказал им поменяться местами, и те двое получили приказ закопать поляка. И они стали закапывать своего сотоварища по несчастью без малейших колебаний. Когда поляка почти закопали, эсэсовец приказал им остановиться, выкопать его обратно, а затем снова самим лечь в канаву. И снова приказал поляку их закопать. На этот раз он подчинился – или из чувства мести, или думая, что эсэсовец их тоже пощадит в последнюю минуту. Но надзиратель не помиловал: он притоптал сапогами землю над головами жертв. Через пять минут их – одного мертвого, а другого умирающего – отправили в крематорий».
 Результат реализации всех правил: «Заключенные, усвоившие постоянно внушаемую СС мысль, что им не на что надеяться, поверившие, что они никак не могут влиять на свое положение – такие заключенные становились, в буквальном смысле, ходячими трупами…».

 Я отложил рукопись и тяжело дыша, прокручивал в голове полученную информацию. Руки немного подрагивали от осознания того, какую работу мне предстоит проделать, чтобы добиться начатого. Радовало одно, почва была уже хорошо подготовлена, и даже не мной. Я и сам не заметил, как губы растянулись в улыбке. И снова квартиру оживил звук моего смеха.