Злой Федор у костра

Костер Федора под сосной

     Не любил Федор шумных выяснений отношений. Но и у него накапливалась отрицательная энергия, которую нужно было куда-то девать. И выбрасывал эту энергию Федор не сразу всю, а словно цедил понемногу, чтобы сама эта его энергия его не разорвала. Ну, под этот поток энергии часто попадала его жена Лариса, попадала неожиданно, сама того не ведая, в какой момент это случится.
 
     Вот понял Федор, что не заладился у него отпуск. И денег не дали на работе, опять к чему-то готовились, может просто эти деньги перебросить куда подальше, а он ведь работал, а потом дали деньги, но мало, но он уже на даче сидел, а уехать куда-то просто так без подготовки он не мог. И все, казалось, он сделал хорошо, и по своему плану на даче все наладил, но настроение не сохранилось хорошее, а все портилось и портилось.
- Эх, не знаю даже что делать теперь, устал очень, - думал Федор, складывая в сарай инструменты, что в этот день и вечер использовал.
 
     Он убрал лопату, основное свое орудие труда. Копать он любил, разрезал землю на квадраты, складывал квадраты земли с травой в дальний угол участка, а в длинную пустую полосу засыпал песок, а сверху укладывал тяжелые серые бетонные плитки. Такие дорожки из плиток, тянулись в разные стороны на его участке, и служили не для пользы гуляния по участку, а для удобства транспортировки песка, который Федор перевозил в тачке. Вот для этой тачки и строились эти дорожки.

- Взлетные полосы у тебя, - говорили Федору.
- Похоже, - соглашался Федор с удовольствием.
 
     И хоть и лето было, и солнце до самой ночи светило сквозь листву, но Федор работал еще долго, пока солнце горячим светом не обжигало горизонт, и пока оставался хоть какой-то красный отблеск на ветвях деревьев. Последним важным делом дня был костер. Костер был нужен Федору, он забирал часть его энергии, его настроения, которое собиралось в какой-то невидимый сосуд, из которого проливалась, когда сосуд наполнялся, а, по всей видимости, сосуд этот был небольшим, так, что освобождать его требовалось часто, но, опять же, тихо и незаметно.
- Без костра нет удовольствия от дня, - думал Федор.

     Для костра сделал Федор специальное место, обложил камешками, потом плитками красными в два ряда, поставил скамеечки, пока неказистые, все хотел на новые лавочки заменить, чтобы были с изгибов, металлическими украшениями. И Ларисе место это под сосной раскидистой нравилось, только не любила она, когда под сосной разжигали костер, и просила часто, чтобы сдвинул Федор место для костра чуть в сторону, и тогда искры не могли бы достать сухих игл, и не вспыхнула бы сосна факелом.
- Место, место. Что тебе это место. Не сгорела твоя сосна пока, - отвечал Ларисе Федор.
 
      С участка от сосны и костра было видно, что Лариса включила свет в маленькой кухоньке, что выходила своими двумя оконцами на место, где и стоял Федор. Можно было и не включать свет, день только-только подходил  к своему концу, и от травы поднимался теплый пар, оставшийся от тепла солнечных ушедших в этот миг лучей. И птицы уже не пели, а затаились, а те, кому уже предстояло потренькать после захода солнца, еще не заступили на свою вахту.
- Надо сухих палочек найти. Совсем сухих, чтобы сразу разжечь, - подумал  Федор.
 
     Но лето теплое все высушило, и что не возьми, гореть будет. Походил Федор по участку и набрал всяких веток, обрезки от кустов, и старых досок, что валялись без всякой надобности. Солнце уже не было видно, и яркие красные полосы на горизонте уже не красили небо. Костер получился высокий и искры заскользил еще не в темноту, а пока еще чуть в потемневшее небо.  И шли они неровным языком мимо крайней ветки сосны. И была тишина, и искры тоже шли прямо вверх, каждая по своему ровному пути.

- Ну, опять ты за старое, потуши костер, - услышал Федор голос Ларисы.
- Что тебе костер. Нужно мне мусор сжечь, - ответил Федор.
- Знаешь же, что волнуюсь, - ответила Лариса, - перенеси его в сторону.
- Что переносить, горит ведь уже.
- Тогда потуши, завтра все можно будет сжечь в другом месте.
- Напасть какая, что ни начну делать, так тебе и не нравится, - заметил Федор.

     И, хотя, Федор вроде и не слышал голос жены весь день, но эти слова добавлял обязательно, чтобы знала, что она главный его противник во всех важных и неотложных делах на этом куске земли. Вот и костер мешает ему жечь, а какое было в начале дня настроение хорошее, потом чуть испортилось, а сейчас совсем никакого настроения не осталось, и все было словами жены испорчено.
 
     Искры костра уже почти соединились с первыми звездами на чернеющем небе. И первая птица стал тянуть одну свою ноту с короткими промежутками, и ветер, что минуту назад где-то прятался, чуть дунул в костер, и искры заскользили по еще не крутой спирали.
 
- Положи сверху хоть лист железа, вон и ветер поднимается, - сказала Лариса.
- Тебе нужно, ты и клади, - ответил Федор и пошел от костра в дом.

    Лариса попробовала сама положить на огонь железный лист, но огонь, подчиняясь только ветру, стал вырываться языками пламени из-под металла, и искр стало больше, и они летели ближе к сосне. Пришлось Ларисе взять ведро, бросить его в темноту колодка и достать воду. Так несколькими ведрами воды залила она костер.
 
     В доме Федор уже сидел за столом, в маленьком стаканчике наполовину была налита водка, на тарелке лежала картошка, кусок мяса с поджаристой корочкой, открыта маленькая баночка с нарезанной селедкой и луком, что приготовила Лариса. Сидел он, молча. Лариса, чтобы не мешать тишине ужина ушла в другую комнату. Потом она услышал, как загремели тарелки, ударившись о раковину. И еще заскрипели ступеньки лестницы, по которой Федор поднялся на мансарду. Деревянный дом еще некоторое  время передавал звуки от шагов, щелчков выключателя. Потом наступила тишина, к окнам в доме прижалась густая темнота ночи.

    Федор спал крепко, не помнился ему во сне костер, и сосна, и земля, и его лопата. Все осталось до завтра, а пока его сон был спокойным и долгим, полезным.