Однажды 91-100

91. А меня любить – необязательно...

Друзья корили стратега Алкивиада (ок. 450–404 до н.э.), который, в частности, прославился тем, что сначала организовывал военные экспедиции Афин, а потом против Афин, сначала поддерживал олигархическое, а потом демократическое правительство.
– Ну что ты нашел в этой гетере Лаисе, зачем путаешься с ней? Ведь она не любит тебя!
– Вино и рыба меня тоже не любят, но мне они все равно очень нравятся, – отвечал Алкивиад.

92. Кого бояться королю?

Английская королева Виктория (1819–1901) вступила на трон в очень юном возрасте, а ее старшему сыну Эдуарду (1841–1910) суждено было почти всю жизнь проходить в наследных принцах. Поэтому его помыслы были направлены не на государственные дела, а в основном на развлечения: путешествия, охоту, скачки, карточную игру… В последнем из этих занятий он показал себя сведущим уже с малолетства. Когда учитель Закона Божьего, вознамерившись подчеркнуть всесилие Бога, сказал:
– Могущественнее короля только…
– Знаю, знаю! – радостно перебил его принц. – Могущественнее короля – туз!

93. Лягушка в роли адвоката

В 1866 году была напечатана классическая работа создателя русской физиологической школы, мыслителя-материалиста Ивана Михайловича Сеченова (1829–1905) «Рефлексы головного мозга». Появление ее сделало имя ученого широко популярным среди передовых людей России и в то же время вызвало бурные протесты со стороны реакционных кругов. Против него было возбуждено судебное преследование, а на книгу был наложен арест, длившийся более года. Однако боясь, что такие драконовские меры лишь усилят интерес к книге и ее автору, заставила властей пойти на попятную.
В самый разгар этих событий друзья озабоченно посоветовали Сеченову нанять для своей защиты на судебном процессе известного адвоката.
– А зачем мне адвокат? – возразил Иван Михайлович. – Я возьму с собой в суд лягушку и продемонстрирую все мои опыты; пусть тогда прокурор и опровергает их.

94. Когда много потому, что мало...

Устоялось мнение, что первым в Европе изготовил фарфор немецкий алхимик И.Ф Бёттгер (1682–1719). Однако часть историков науки упорно приписывает его открытие голландскому ученому Э.В. фон Чирнхаусу (1651–1708). Так вот, однажды этот ученый вызвал сильнейший гнев Фридриха Августа I (1670–1733), курфюрста саксонского. Дело в том, что занимаясь налаживанием производства фарфора в Саксонии, Чирнхаус имел смелость покритиковать правителя за некоторые хозяйственные упущения.
О столь неслыханном поступке, естественно, донесли курфюрсту. Тот немедленно вызвал ученого к себе и грозно спросил:
–– Ты, как я вижу, стал слишком много знать?!
– Нет, что вы, ваше величество, это вам просто показалось, – ответствовал ученый. – А все потому, что вы сами-то знаете, увы, слишком мало...

95. Субъективная оценка

Как-то раз на обочине шоссе, ведущему к Калифорнийскому университету, полицейский патруль обнаружил пустую машину, а рядом, в кювете, – лежавшего без сознания престарелого человека. В больнице выяснилось, что это 81-летний профессор,  американский сейсмолог Чарльз Рихтер (1900–1985), разработавший в 1935 году шкалу для оценки интенсивности землетрясения. В дороге он почувствовал себя плохо, принял таблетку и… стал засыпать за рулем. Решив подышать свежим воздухом, он открыл дверцу машины, вышел на шоссе и свалился в облицованную камнем канаву.
– Как же так! Надо быть в наши годы осторожнее! Хорошо хоть, что падение обошлось благополучно… – заохали коллеги, посетившие ученого в больнице.
– Если не считать сотрясения мозга, – едко уточнил тот.
Последовало неловкое молчание, которое кто-то вздумал разрядить шуткой.
– И сколько же это было баллов по шкале Рихтера?
– Пора пересмотреть эту шкалу, – проворчал профессор, отвернувшись, в моем случае прибор зашкалило бы...

96. Звание или знание?

Когда появились электрические фонари, в английском парламенте была создана комиссия для обсуждения вопроса о замене газового освещения электрическим. На первом же заседании этой комиссии была сформирована подкомиссия, которой поручили собрать мнения специалистов, в том числе и Томаса Алва Эдисона (1847– 1931), энергично внедрявшего уличное электрическое освещение в США. Но когда мнение Эдисона было зачитано, председатель комиссии заявил:
–  Поражаюсь, как можно всерьез рассматривать мнение этого человека? Да будет всем известно: у него нет профессорского звания, больше того – даже инженерного диплома.
–  Но ведь и у вас, сэр, простодушно возразил один из членов комиссии, –  нет диплома, а тем не менее вы беретесь обсуждать технические вопросы.
–  Тише, тише, –  дружно зашикали на зарвавшегося оппонента окружающие. –  Вы что, забыли: ведь наш достопочтенный председатель не кто-нибудь, а лорд. Для лордов какой-то там диплом вовсе не обязателен!

97. День рождения в квадрате

Как-то осенью 1936 года профессор Лондонского университета Д. Льюис  зашел к своему другу – известному биологу, биохимику и генетику Дж.Б.С. Холдейну (1892–1964). Ученый находился в каком-то необыкновенно благодушном настроении. Вдруг Холдейн смущенно сказал:
– Сегодня у меня день рождения, и что самое интересное – мой возраст равен квадратному корню из текущего года…
Знаменитому ученому исполнилось в тот день 44 года, а 442 = 1936!

98. «Сам себе я кролик»

Дж. Холдейн (1892–1964) был отважным экспериментатором и часто использовал самого себя в качестве подопытного кролика. (Он даже написал статью «Сам себе я кролик»). Чтобы исследовать усталость организма, ученый запирал себя на продолжительное время в герметизированную камеру с пресыщенным углекислым газом воздухом. Другой раз он серьезно отравился, выпив бикарбонат натрия и соляную кислоту. В результате этого эксперимента выяснилось, что хлористый аммоний может вызвать конвульсии у детей. Неоднократно Холдейн подвергался тяжелому испытанию, во время которого кровь перетекала по трубке из одной части тела в другую…
В ответ на вопрос, почему он подвергает себя, а не кролика, подобным рискованным экспериментам, Холдейн сказал: «Трудно быть уверенным, как кролик себя чувствует в том или ином случае. По правде говоря, многие кролики почему-то не горят желанием сотрудничать с учеными».

99. Им – вершки, а мне – корешки...

Как-то раз известного французского зоолога, иностранного почетного члена Петербургской Академии наук Жоржа Кювье (1769–1832) спросили, с чего он начинает разработку научной проблемы, которая привлекает его внимание.
«Прежде всего, я обдумываю, разрешима ли в принципе задача, – ответил тот. – Если, по здравом размышлении, она видится мне неразрешимой, я берусь за нее сам. Если же сразу вижу пути достижения цели, то поручаю это дело своим ученикам. И строгое следование такому правилу ни разу меня не подводило!».

100. Место ученого

«Жизнь украшается только двумя вещами, – говаривал французский ученый, иностранный почетный член Петербургской Академии наук Симеон Дени Пуассон (1781–1840), – занятиями математикой и ее преподаванием». Такая фантастическая увлеченность была замечена и должно оценена коллегами Пуассона. Один из них – знаменитый Жозеф Луи Лагранж (1736–1813) – однажды сказал ему: «Я стар, и бессонными ночами развлекаюсь числовыми сравнениями. И послушайте, что у меня получилось. Гюйгенс (1629–1695) был на 13 лет старше Ньютона (1642–1727). Я на 13 лет старше Лапласа (1749–1827), а Лаплас на 32 года старше вас...».
Комментируя этот разговор, Доминик Франсуа Араго (1786–1853) восклицал: «Можно ли деликатнее похвалить Пуассона, причислив его к семье великих геометров? Творец «Аналитической механики», назначив Пуассону место между Гюйгенсом, Ньютоном и Лапласом, выдал ему свидетельство на бессмертие!».