Володька

Слышь чего!.. Томарка-то это - родила вчера. Парня. Чуть ли не четыре кило - богатырь!
Ну дочь Володькина - Томарка. Володьки Сельского, из богатых-то тот который.
Ну он, да. Вот. Парня родила.
Володька? Нет, не радуется. Нечем ему радоваться-то. Помер он.
Совсем помер, да.
Дак уж лет семь как.
Ну что я, врать что ли буду. Позвони в самоуправление, да спроси, господи… Только глухой не слышал ещё.

Дак по осени, на именины Никиткины, младшего его.
Ну как-как - как обычно. Сидели - выпивали. Он избу новую отстроил. Огромную. Хвастался всё, глядите, мол, какой дворец соорудил - полдеревни поселить можно.
Ну да, распустил язык-то. Торгаши они все такие. Ну вот. Выпивали сидели, закусывали. Народу назвал - мрак. Всем похвастать хотел. Достатком да избой, да женовьей… домовитостью, ага. Принялся мясо резать, жареное, да порезал своё - шаркнул по пальцу в подпитии-то.
Ну не сильно, но полилась кровь-то. Пошёл в комнату дальнюю палец перемотать. А во дворе детки играли-баловались - Сатану призывали. Ну и вызвали, по глупости. Ка-а-ак бахнуло! Аменинника с Егоркой, братом-то его, сразу по земле размазало.
Да откуда ж я знаю. Встали неудачно, видимо. Остальные синяками обделались.
Обделались-обделались. Сам бы поди тоже обделался.
Ну вот, значит, появился Сатана…
Что значит “как догадались, что он”, етить твою мать?! Не захочешь - догадаешься.
Большой, да, с рогами, копытами и хвостом. На руках без копытов. Пальцы на руках. В шерсти, лоснится весь. Глаза красные. Глядит.
Пошёл прямиком к дому. Двери-то большие, как ворота. Володька же всё хвастал: “И слон пролезет”, мать его. И Сатана пролез тоже, ага. Встал во весь рост, скалится.
Что значит “разглядывали”, етить твою матушку?! В ступоре стояли. Ошалели все. Спьяну такого всем сразу уж точно не привидится. Только погодя маленько все врассыпную бросились. Кто в окно, а кто… в окно - в дверях-то Сатана стоит. Вмиг дом опустел, будто и не было никого. Попрятались все по кустам. Сатана хохочет стоит - всё веселье ему. А тут Володька нарисовался - хозяин хренова дворца. В комнату ещё не вошёл, а пасть уж разинул. “Кто", мол, "тут буянит?! Что за шум, да гогот бесовскОй?! На минуту уйти нельзя!”
Лучше б на час ушёл, да, а так - навсегда получилось. Только в комнату вошёл - как швыранёт в него Сатана сундуком!
Любимым тем его, ага, чугуном обитым. “Чтоб не утащил никто” говорил всё. Сатану не предвидел выходит что…
Да там уж не то что ушибло - всмятку! Хоронили-то когда, тряпьём набивать пришлось… из того же сундука.
Вот те и “дворец”! Была б изба-то человечьих размеров, Сатана ни за что не влез бы. А тут на тебе: раз не человечьих, не человека получить и извольте. Сам виноват, чего уж.
Так вот и помер, да. Аккурат к холодам.
Сатана-то чего? Дак так там и живёт. Курей видал у него во дворе, да поросей.
Да откуда ж я знаю, почему. Его же умом человечьим не постичь. Никого не трогает вроде больше. Жену только Володькину сожрал в тот же вечер. У соседей она укрылася. А Сатана вечером к ним и стучит. “Мне бы Машу", мол, "сожрать”. Не откажешь ведь Сатане…
А Томарку не тронул, она маленькая была совсем ещё. Так и жила у соседей, пока не женилась.

Да ни кто с ним не разговаривает, страшно же, ей богу. Староста было пошёл к нему, да не дошел, взад повернул. Живёт себе тихонько, и ладно. Он и бывает-то не часто. Так только, хозяйство проведать. Матрёна к нему захаживает иногда. Говорит жрёт много. Ну на то он и Сатана, чего уж.
Да она всегда странная была. Поработай в забое-то 20 лет, тоже странным станешь. Нравится ей Сатана, видно. Девка-то молодая ещё, одинокая.
Такие дела, да…
Дак ты вечно ни чего не знаешь. Как не с того муравейника, ей богу…
Чаю будешь?