Индийские страсти в русском курятнике

          У старой курицы-несушки неприятности. Петух, который только ей уделял внимание стал поглядывать на молодую Хохлатку. Что ни жирный червячок - то Хохлатке, а невкусных навозных жуков с жёсткими крыльями - ей, Минорке. Этими жуками она разодрала себе горло, теперь нормально и не прокудкудахчешь.
И самое обидное то, что виду показывать нельзя.

"Вон, Рябуха, делает понт, что в листьях гребётся, а сама втихоря наблюдает, как я отреагирую, что Петух, помогая Хохлатке перелезть через тыкву, поддерживает её за молодой, упругий и совсем без целлюлита, зад...
Так бы и выклевала перья этой дуре с веером на голове, а нельзя. Хозяин в курятнике - Петя, как скажет, так и будет."
         
Раньше она была доминирующей курицей, а теперь, вон, и Хохлатке Петя гнездо мастерит. Хорошо хоть её не откинул, на худшее место, но посадил. И сидят теперь они вдвоём на весь курятник. Хохлатка вся распушилась, типа ни в первый раз цыплят выводит, и одно свои пёрышки перебирает. Повесила на стенку зеркальце и без конца поправляет свой хохолок. Можно думать не яйца высиживает, а на дискотеку собралась. И чё через каждые пять минут в зеркало зыркать? И так всё понятно - прадедушка у неё был, ни кто иной, как удод.
 
Конечно, чё ж ей не красоваться? Снесёт одно яйцо в неделю и всё, а остальное время кокетничает да глазки Петуху строит. А ей, Минорке, когда за собой следить? То несётся, то... снова несётся. И что в ней Петя нашёл? Какая-то вся разнопёрая, яркая! Подумаешь, Жар-птица!  Ни то, что у неё, Минорки, не оперение, а классика - всегда белая.
          
В курятник заглянул Петух:
 
-   Ну что, девчетушки, подружились? Нашли общий язык?

Хохлатка скривила клюв и театрально закатила глаза, а Минорка сочла нужным промолчать.
 
-   Вижу-вижу, что подружились, вот и ладушки! - сказал Петенька, - Ну, Минорка уже бывалая, а ты как, моё солнышко? Не дует ли из мышиной норки?

-   Как не дуть? Конечно дует! - закапризничала Хохлатка.  - Мало того, что я насморк схватила, так ещё, не дай Бог, заражу наших малышей.

Петух подтолкнул лапой высохшую коровью лепёшку и когда та накрыла норку, спросил:
 
-   Теперь лучше?

-   Ой, какой ужас! - заныло солнышко,  - Дуть, вроде не дует, но пошёл такой запах...
 
-   Ну извини!  - не выдержала Минорка,  - Коровы свой корм не запивают французскими духами.
         
Внезапно, на пороге курятника появились два чужих петуха. Один, хоть и не первой молодости, но перо с отливом, весь такой красавчик-гусар! А другой ещё желторотик, но тоже не лыком шит - сразу, прямо с порога положил глаз на Хохлатку. Хорошо хоть Петя не заметил. Вновь прибывшие рассказали, что у них сгорел курятник и попросились пожить. Петух-хозяин выпятил грудь, приосанился и разгребая лапой навоз, заважничал:
   
-   Я, вроде как и не против, но всякий сверчок должен знать свой шесток. Хозяин тут - я !

И началась у Минорки совсем другая жизнь. Старик-гусар уделял ей нешуточное внимание: то крылом солому подоткнёт, то перья ей на хвосте клювом расправит. Хохлатка теперь в зеркальце не гляделась, а во все глаза на них. Шутка ли? Ей, молодой красавице, и то такого внимания не уделяют!
А гусар превзошёл сам себя, приносит червячков прямо Минорке в гнездо. Хохлатка обзавидовалась, а Минорка же наоборот, расцвела и помолодела! Петя, однажды появившись в курятнике и окинув их взглядом, спросил:
 
-   А куда Минорка подевалась? Что это за красотка сидит у неё в гнезде?

Хохлатка сникла от такого удара, хохолок опустился и она вся напыжилась, отчего стала похожа на старую облезлую ворону.
 
-   Ты почему, Петя, обо мне не заботишься? - захныкала она,  - Червячков почему мне не несёшь? Я тут вся изголодалась!
 
-   Какие червячки, счастье моё? У меня давно бицепсы не те в навозе ковыряться. Я сам, слава Богу, пообедал в свинарнике. Хорошо свиньи не всё доедают, вот и перекусил с воробьями наперегонки. А тебе, в твоём возрасте да и положении, потому как мало двигаешься сейчас, вредно переедать. Для тебя в данный момент - диета лучший друг!

Не успела Хохлатка возразить, как в курятник на всех парусах заскочил молодой петух. В клюве у него была большая аппетитная бабочка. Придерживая её крылом, чтоб не улетела, желторотик закричал:
 
-   Это для тебя, любимая! - и со всех ног бросился к Хохлатке, но Петя нечаянно подставил ножку. Молодой, поперхнувшись бабочкой, погряз клювом в навоз по самые крылья. 
 
-   Хозяин тут я! - сказал Петя и смачно отфутболил соперника. От такого удара тот очутился на Хохлатке и её голова выглядывала из-под его хвоста. У хозяина гребень позеленел от увиденного. Взбешённый Петя заорал:
   
-   Я же сказал - я хозяин! - и снова зафиндилил молодого под зад. Последнего подбросило аж на верхний насест. И тут в курятник вбегает старый гусар:
   
-   Что за шум, а драки нету? А-а-а, уже есть, как это без меня?  - и с этими словами бросился на хозяина. Молодой узрел, что помощь пришла вовремя и как ястреб упал на Петькину голову. Вдвоём они так его отмутузили, что Петька три дня не открывал глаза, голова шла кругом. Так и лежал в курятнике распластавшись, а когда всё-таки открыл, то лучше бы не открывал.

Хохлатка распустила хвост, как пава, при этом её хохолок стал в два раза выше. Сделала педикюр и знай себе, указывает накрашенным коготком. А над ней, как лебедь над лебёдкой, пританцовывает желторотик. Она ему и говорит:
   
-   Знаешь, дорогой, я хочу всех деток записать на тебя, не могу позволить, чтоб их отцом - указывая в сторону Пети, -  - была эта старая рухлядь. Он меня обеспечить не может, а что говорить о маленьких крошках?

А с другой стороны, у гнезда Минорки целая куча червяков и она сама их не клюёт - гусар кладёт ей в открытый клюв, а пером проталкивает, чтоб не задавилась. 
 
"Да", - подумал Петя, -  дела, как в Польше. Тот пан, у кого больше."          
         
Прихрамывая, он выбрался из курятника, глотнул свежего воздуха и забился в угол под забором. Предъявлять самозванцам, типа: 

"В чужой монастырь со своим уставом не ходят!" - себе дороже. Раз они играют не по честным правилам, вдвоём на одного, то тут нужна другая стратегия.

"Размышляй, Петенька, твори, совершенствуй!" 
 
-   "О чём задумался, детина? Спросил его седой старик."  - услышал он голос.

Глядь, а на заборе сидит индюк. Как ни странно, но Петька был в хороших отношениях с этим драчуном. Как-то индюк, не находя больше соперников на хоз-дворе, решил помериться силами с быком. Тот шандарахнул его рогами о стенку, индюк так и сполз, вытянув лапы. Но бык хотел до конца проучить эту наглую птицу, которая не знает на кого включать борзометр. Он занёс копыто, чтобы слегка пощупать ему зоб, но в это время петух подлетел к быку сзади и отбил клювом чечётку на бычьих семенниках. От испуга и боли бугай рванул, унося на рогах ворота. Больше его здесь никто не видел. Индюк встряхнулся несколько раз, на пятые сутки, и сказал Петуху:
 
-   Ты это, Петро, если чё, только шепни и я любого, за исключением быка конечно, за тебя порву на лоскутки. А за то, что подсказал, где у быка слабое место, я вдвойне перед тобой должник!

И сейчас, как раз тот момент, когда Петя имеет право поведать ему о своих проблемах, что он и сделал. Ещё не дослушав петуха, индюк в боевой готовности соскочил с забора, крикнув на ходу:
 
-   Спасибо, братан, я ещё раз твой должник! А то три дня мучаюсь, нету с кем подраться. - и исчез в курятнике.

Петька набрал в клюв воды и не успел проглотить, как гусар с молодым и Хохлатка с Миноркой, вместе с гнёздами, оказались за воротами.
 
-   Минорку-то оставь! - попросил петух. Индюк снова выскочил за калитку и отфутболил гнездо с Миноркой обратно в курятник. Она благополучно приземлилась и спросила сама у себя:
   
-   А что это былО?

Индюк, подумав, занёс лапу над Хохлаткой:
   
-   И эту туда?   
 
-   Не, эту за борт!  -  сказал Петя.
 
-   Понял, не узбек!  - индюк рубанул лапой, но промахнулся и от этого в воздухе сделал тройной тулуп. 
 
-   Ах, мать вашу, вы так, да? - заорал он, -  Ну держитесь, ща приземлюсь...            

Хохлатка не стала дожидаться завершения посадки, схватив гнездо, на которое от испуга уселся гусар, а на него молодой желторотик, понеслась вдоль улицы с такой прытью, что поднятая ею пыль напугала индюка.
 
-   Слышь, Петро, как я прозевал? Пока кувыркался, у нас по улице десять Камазов прошло!
    
Хозяин долго не решался заходить к Минорке в курятник, но голос индюка:
 
-   Тебе тоже для храбрости поддать пендаля?  - отрезвил его. Он стал у двери и замер. А Минорка демонстративно отвернулась с поднятым вверх клювом. Не дождавшись от петуха никаких действий да и шея затекла, она сказала:
   
-   Ну чё застыл, как статуя? На Геракла всё равно не тянешь...
 
-   Ты это, прости, Минорка! Я не умею, кроме "ку-ка-ре-ку" красиво говорить, ну ты же знаешь, как это бывает  - "седина в бороду, а бес в ребро".
 
-   Да чего уж там, конечно знаю! Ты пока глючил тут три дня, я тоже согрешила. Теперь не знаю, какие твои будут детки, а какие - гусарские?!
         
Петух от ревности распустил на груди перья:
 
-   Это как я должен понимать? Всё было в моём присутствии? Ты что, совсем ум потеряла?
 
-   Я тебя умоляю! В его присутствии! Из твоего присутствия были только перья, а сам ты уже разговаривал с ангелами!
   
Вспомнив о позорном поражении, Петя поставил грудь на место:
 
-   Как не крути, Минорка, как не верти, а старость нам доживать вместе! А на будущий год я решил передать все дела нашему сыну. Нашему, слышишь, Минорка, т.е. моему, а не какому там ублюдку-гусарёнку?! Тебя-то он может и докормит в старости, как мать, а мне передавит клювом кислород и скажет:
 
-   Так и былО! Погиб, мол, смертью храбрых!
      
Минорка заёрзала в гнезде:
 
-   Пока тут лежали твои перья, приходила утка-акушер, хирургическое вмешательство было удачным. Не боись, Петенька, цыплятушки будут все твои! А теперь подойди ко мне и прижми меня к своей хлипкой груди. Да обожми своими щуплыми крылышками!