Воспитанник чужой морали

Человек найдёт все пути к насилию, чтобы оправдать собственное бессилие.

Но вы действительно думаете, что знаете всё о насилии?  О насилии над жизнью?

Однажды в одной обычной семье родился ребёнок. Его родители были обычными людьми, зарабатывающими обычную зарплату на рутинной работе. Они свято верили, что не смогут прожить без своей работы. Они свято верили, что зарабатывают для своего чада, что вести своё существование надо по одной всеми известной форме: ты рождаешься, ты учишься, ты работаешь, ты женишься, ты производишь потомство, ты снова работаешь. Однажды наступит  день, когда, выйдя на пенсию, ты, честный работник своего государства, обязательно станешь счастливым.

Да, конечно. Многие родители не знают, что их дети вынужденно или специально отвыкнут от них, а период в несколько лет до смерти пройдёт по одной всеми известной форме: пенсионный фонд, нищенское проживание, «букет» болезней и обходы по поликлиникам, телевизор, шумные соседи, долгое ожидание кончины. Конечно, это то, о чём только можно было мечтать. Так считают многие, очень многие.

Но не суть. В такой вот наивной семье родился обычный ребёнок, папа и мама которого были воспитаны в строгости и приучены к советскому труду. Он рос, его детство проходило в детском садике. Каждый раз, когда его обижали детки постарше и посильнее, он плакал. Что делал папа? Он ходил к родителям обидчиков, высказывал долгую речь о несправедливости подобных поступков и уходил. Впрочем, ребёнка били дальше, пока отец в виду своей занятости не перестал заступаться за сына.

Когда малыш подрос до пяти лет, папа и мама развелись. Он помнит, что они очень долго ругались каждый вечер. Он входил в кухню, где плакала женщина, а мужчина размахивал руками, - и не понимал, кто перед ним. Те ли, кто так редко обнимали его в перерывах между сменами на службе? Но что толку: они продолжали ругаться и при нём, используя порой бранные слова. Как-то сын в шутку произнёс одно такое слово, за что получил пощёчину и долгое порицание от родных ему людей.

Сын также помнил, как хотел поговорить с мамой, вечно занятой мамой, а ещё реже с отцом, никогда не отдыхающим отцом. В ответ он получал «Отстань!» и какой-нибудь маленький подарок: игрушку или шоколадку. Отстать.

Конечно, это был повод, чтобы делать дальше свои дела.

Но вот родители развелись. Он остался с мамой, папа нашёл себе новую маму. Папа уехал с ней далеко-далеко. Не так далеко, как бабушка с дедушкой. Они-то уехали аж на небеса, там у них отпуск. Так ему сказали, но он знал, что они умерли. Что-то произошло внутри их тел, отчего стало больно. Он думал, кто же проник в их тела? Может, это черви из ужастика по телевизору? О да, они медленно вошли в плоть и высосали сердца. А потом везде внутри была кровь… Мама выключала телевизор в такие моменты и ругала его сильно-сильно. Ещё она одно время не любила смотреть на поцелуи в телевизоре, это когда два человека сосут рты друг друга. В детском садике сынок стеснялся так попробовать, хотя это вкусно. Наверное, у девочек один вкус, а у мальчиков другой. А если одновременно сделать поцелуй с несколькими мальчиками и девочками, слюнки упадут в песочницу. Может, мама и не думала, что он так много знает. Что он видел девочку между ног, когда подглядывал в туалете за кудрявой толстенькой брюнеткой Салой. Да, её звали Сала, как противные кубики, которые выкакали черви, когда были внутри свиньи или её мужа, большого кабана. Она сама была противной и жирной. Он увидел у неё две вертикальные полоски между ляжек, но моча лилась из одной. Только намного позже было суждено понять, что вторая полоска являлась лишь складкой между жировым слоями. И тем не менее, в этой девочке было что-то сладкое. Особенно когда Сала писала в унитаз. Но долго на это смотреть нельзя, а то, как говорил папа, придёт злой дядя и заберёт его к волкам в глухой лес.

Он ещё помнил, как мама кормила его. Мама всегда много клала ему еды на тарелку, а потом учила его писать правой рукой, когда кончалось время обеда. Правой рукой. ПРАВОЙ РУКОЙ.

ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ПИСАТЬ ЛЕВОЙ РУКОЙ. ВСЕ ХОРОШИЕ ЛЮДИ ПИШУТ ПРАВОЙ РУКОЙ. ОНИ ЗАЧЁСЫВАЮТ ВОЛОСЫ НАПРАВО И НЕ ОТРАЩИВАЮТ ИХ. НУЖНО ВСЕГДА СТРИЧЬСЯ ТАК, ЧТОБЫ НИКТО НЕ УХВАТИЛ СЕБЯ ЗА ВОЛОСЫ. ВСЕ ХОРОШИЕ ЛЮДИ УЧАТСЯ СЧИТАТЬ, ЧИТАТЬ И ПИСАТЬ, ЧТОБЫ ПОТОМ ЗАРАБАТЫВАТЬ ДЕНЬГИ. ОНИ ЛОЖАТСЯ РАНО, ПОТОМУ ЧТО НОЧЬЮ ТЕМНО, А ЗНАЧИТ, НОЧЬЮ СПИТ ВЕСЬ МИР. ХОРОШИЕ ЛЮДИ ИМ ПРАВЯТ. ОНИ НЕ СМОТРЯТ ПЛОХИЕ ПЕРЕДАЧИ ПО ТЕЛЕВИЗОРУ И НЕ ПАЧКАЮТ ОДЕЖДУ. СЪЕДАЮТ ВСЁ ДО КОНЦА, КРОМЕ СЛАДОСТЕЙ – ИХ ОСТАВЛЯЮТ НА ПОТОМ. ХОРОШИЕ ЛЮДИ ХОРОШО ЖИВУТ. СТАРАЙСЯ!

У мамы было очень много правил. Она очень много работала. А когда развелась с папой, привела в дом нового папу. Сын не хотел дружить с этим толстым потным дядькой, но мама ругалась: НУЖНО ДРУЖИТЬ С НИМ. ЭТО ТВОЙ НОВЫЙ ПАПА. ОН ДАСТ ТЕБЕ КОНФЕТЫ И ИГРУШКИ.

(Конфеты и игрушки... Господи, пусть сгниют все конфеты, пусть сотрутся в порошок все игрушки! Я хочу поговорить)

Дядя присаживался на корточки и подавал ему обе руки. Его лицо с парой бородавок, из которых торчали белые волосики, улыбалось. Но сын знал с самого начала, что это вежливость. Вежливость не для него, а для его мамы. Это не настоящие улыбки и они хотят поскорее уйти с его лица. Эти улыбки каждый раз приходят с работы и потом спешат снова на неё уйти. Они правильно живут, так и надо. Как все хорошие люди.

Мама любила обнимать нового папу ногами на кухне. Сначала можно было подглядывать за ними, но потом пришлось только подслушивать, когда мама увидела его маленький детский глазик, любопытно моргающий в створке скрипнувшей двери.

Обычно это происходило так: заходил новый папа. Он подходил к ней сзади, касаясь волосатым животом её халата. Потом ухватывал большой рукой за попу и пару раз шлёпал по ней. Мама оборачивалась к нему, толкала к столу, раздвигала ноги и приближалась трусиками к его густым волосам на животе. А потом пыталась прыгать и тереться, а он тем временем хватал её за сосок губами и причмокивал, как большой кабан, муж свиньи, у которой есть черви внутри, которые какают кубиками. Это было странно, но очень возбуждало. Внизу живота разливалось тепло, там было безумно приятно. Но когда мама, которая прыгала так некрасиво, а в одной её руке дымила сигарета (говорят, она плохая, её все сосут за кончик, но она всё равно вредная), заметила его, он не успел убежать. Потом пришлось долго плакать в углу. Ведь мамочка всегда права. Всегда.

Потом через какое-то время у него появился телефон. Он как раз заканчивал детский садик и должен был пойти в школу. Там много разных людей и детей. Он взял в руки эту штуку и сразу понял, что там есть игры и туда тоже идут деньги. Мама говорила, что телефон для того, чтобы по нему общаться. Да, она была права. Общаться. Там есть люди, у которых много фоток, и они много о себе пишут, особенно очень любят писать что-то на таком бесконечном листке, где можно оставлять и картинки, и какие-нибудь видео. Да, там можно общаться. А через несколько дней появился компьютер.

Мама не сообщала, что по нему тоже можно всё. Кру-уто! А потом пришёл соседский мальчик Азер – его на улице часто били за то, что он из Азии. Он немножко смуглый, иногда к нему подходят лысые парни с жёлтыми зубами и отнимают деньги. А ночью эти парни пьют пиво на скамейке, они много говорят и любят весело кричать. Иногда их забирает полиция, но ненадолго. Там есть дяди, которые их всегда отпустят. Парни интересные, но ему было боязно подходить к ним. Они внушали опасность, но… кое-что знали и могли многое ему поведать. А некоторые из них ходили прятаться за качелями на детской площадке поздним вечером. Там они нюхали муку, а потом уходили в подвал. Азер рассказывал, что лысые парни часто ловят таких, как он, и уводят в подвал, чтобы бить. А потом приводят девушек, у которых красивые сиси. Девушки не всегда накрашены, но Аз знает, что там парни на самом деле будут с ними делать.

Сын разведённых родителей так и не узнал, что. Аз хитро улыбался, но было ясно, что там, внутри тёмного подвала, парни что-то суют в девушек – и тем становится хорошо. А может, и нет. Но Аз как-то сказал, что там ещё есть другие парни – они очень худые и бледные. Они приносят с собой ложку, резиновый жгут, какую-то стеклянную бутылку и немного муки, которую называют то ли «какан», то ли «гер», всегда по-разному. Всё это бывает в чёрном пакете, который потом выбрасывают на детскую площадку. В нём ещё есть шприцы, но их нельзя трогать, а то тебя съедят мошки.

Придя как-то вечером, Азер научил его владеть компьютером. Там сидит очень много людей, а ещё есть разные игры. Там есть рыцари, викинги и террористы. Мальчик долго всё рассказывал и показывал, а потом мама сына ушла в магазин. Нового папы дома не было. И Азер сказал по секрету, где в компьютере можно найти девушек с большими сисями. Им было весело вместе. Казалось, что так можно дружить до вечности.

Мама всё чаще стала ходить на работу и бывать там всё дольше. Папа, новый папа, которого уже давно следует называть настоящим, всегда сидел дома в кресле, расставив ноги в спортивных штанах, ел сельдь в консервной банке и запивал пивом, рыгая на пульт, которым переключал каналы телевизора. В подкладке кресла лежал журнал с голыми красавицами. Папа любил называть их красавицами, но это были пошлые тётки, толстые и худые, чёрные и белые, они задирали полоски одежды на бёдрах и показывали места, откуда идёт моча. Тогда сын понял, что он такой не один. Ругать нужно всех, но будут только его. Это несправедливо. Он не может сказать напрямую никому. Это подло.

Когда ему исполнилось десять лет и он уже дружил с лысыми парнями; когда он узнал, что за муку они вдували себе, но пока не решался сделать также; когда ему было известно, как парни спускают белую жидкость на девушек с грудью; когда ему разрешили побить Азера – он впервые вошёл в подвал. И через два года, в наркотическом бреду, он вспоминал, какое «хорошее» было у него детство, а потом приходил домой, садился смотреть порно и ненавидел, когда мама возвращалась с работы. Он орал на неё и говорил, что хочет, чтобы она сдохла, а она в свою очередь орала, что хочет этого больше, и долго ныла - какая я несчастная, какая я несчастная, какая я несчастная. Он страдал от таких отношений, но решил для себя, что мама теперь не имеет права ничего ему запрещать, что она сука, а очередной, третий новый папа трахает её так же, как первые два. Что больше ничего не под запретом. Но серая жизнь никогда не изменится.

Иногда он садился утром за стол на пыльной кухне, где, чавкая, пожирал подгоревшую яичницу, далее закуривал. Мама садилась рядом, зажигала свою сигарету, молчала, чтобы сказать, что хотя бы сегодня надо пойти в школу. Да, он уже в восьмом классе, но скоро большие экзамены, через год, надо идти туда, а он пускал слюну, пропитанную никотиновой смолой, в середину тарелки, и желал ей, чтоб её трахнули пистолетом и выкинули с моста. Она сдерживалась, но пару раз всё же заплакала. Далее следовал долгий жалобный монолог о том, что выросло чудовище из такого милого ребёнка. «Как же могла случиться такая несправедливость!» – и так далее, и так далее.

А может, чудовище уже было в нём?

Нет, такое невозможно. Из чистого, непорочного ребёнка чудовище может только вырасти. Другое дело, что прежде всего его следует посадить внутрь сына или дочери. Для этого не нужны семена. Для этого нужно как можно меньше говорить с ним и как можно больше диктовать ему. Нужно сказать, что он не имеет права делать плохие вещи, потому что они всего лишь плохие. А потом пойти на работу, на свою отвратную работу, мать, какая же ты тварь, что давала мне игрушки и шоколадки, как же хочется сделать тебе очень больно, как же приятно видеть слёзы на твоих щеках…

Его мысли прерывались другими размышлениями. Хорошо бы сейчас кольнуть себя – и день прекрасен. Надо уколоться. Срочно. И нюхнуть полоску «снежка».

И день был прекрасен. И чувствовался прилив сил, и можно было послать всё на…, и хотелось разодрать задницу жирной старухе из соседнего дома своим большим «стволом». Хотя пошла она, беззубая баба, пусть сдохнет от рака или чумы. Ему и так хорошо. Ему хорошо, потому что сейчас мимо пройдёт маленький мальчик, так похожий на него, и можно будет треснуть его ботинком по башке. Он зарыдает в голос, он будет давиться слезами, маленький хреносос. Пусть все они подавятся своим плачем.

Точно так же мама давала оплеухи в детстве. Она нянчилась с младенцами, а ему было восемь лет. Он ревновал. Он не понимал, чем они лучше. Почему о нём самом так быстро забыли? Зачем этим маленьким орущим свёрткам дарить распашонки, машинки, сюсюкаться с ними, хлопать в ладошки, МАМА, ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ? МАМА, КАК ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО Я РЯДОМ, ЧТО ОНИ ВЫРАСТУТ И ЗАБУДУТ ТЕБЯ, ОНИ ОТ ЧУЖИХ МАМ, А Я РЯДОМ, Я ТУТ?! ПОЧЕМУ ТЫ ПОКУПАЕШЬ МНЕ ДЕНЬГИ, МАМОЧКА, Я ПРОСТО ХОЧУ С ТОБОЙ ПОГОВОРИТЬ, Я ХОЧУ ПОЧИТАТЬ ТЕБЕ, Я НЕ ХОЧУ СМОТРЕТЬ В КОМПЬЮТЕР, НУ ПРИДИ С РАБОТЫ, НУ ПОЖАЛУЙСТА… МАМУЛЯ, НЕ СТИРАЙ, Я ВСЁ ПОСТИРАЮ САМ, Я УБЕРУ В ДОМЕ, Я ХОЧУ ПОРАДОВАТЬ ТЕБЯ, Я ЖЕ ТАК ВСЕГДА ЭТОГО ХОТЕЛ, НО ТЫ ТОЛКАЛА МЕНЯ СО ЗЛОСТЬЮ В СТОРОНУ, ГОВОРЯ, ЧТО САМА РАЗБЕРЁШЬСЯ, НЕ ЛЕЗЬ В ДЕЛА, А Я ХОЧУ ОБНЯТЬ ТЕБЯ, МАМ, Я ХОЧУ ПРИЖАТЬСЯ К ТВОЕЙ ТЁПЛОЙ ЩЕКЕ И ЛЮБИТЬ ТЕБЯ… ВСЕГДА ТЕБЯ ЛЮБИТЬ, МОЯ РОДНАЯ…

«Да, сейчас вернётся с работы эта дохлая тварь, маразматическая дистрофичка, но теперь её подвезёт Георгий. Да нахрен он ей сдался, но эта сука говорит, что он поможет мне поступить в универ, да пошла ты, проклятая скотина! Мне насрать на универ, мне насрать на мою профессию, что за хрень… но надо выкинуть косячок, а то заблеют, как баран и овца, надо выкинуть… кольнуться. Надо потерпеть…»

Сын поступил в медицинский университет. Он отучился еле как и был направлен в самую дорогую клинику города. «Ну да, папочка Георгий заплатит, чего беспокоиться. Да насрать на пациентов! Всё схвачено. Бабло теперь будет всегда. Там маман и тёлку подберёт, обрюхатим, такие дела. Воспитаю своего сопляка, надо же уже взрослеть».

Сын стал отцом, но скоро бросил жену. Он уехал за границу, отправив мать в санаторий для стариков. Никто из соседей не знает ничего о его судьбе. Мать заболела раком лёгких. Мамочка выплёвывала их части в зелёный тазик, а сыночек лупил шлюху в отеле номера. Ему нужно было сорвать всю свою злость в последнюю ночь его жизни.

На женщине, которая так была похожа на неё. То же бессовестное лицо твари.

И когда он вышел на улицу, давясь слезами, в нём проснулся ребёнок. Ребёнок из московской квартиры, который хочет к прежней маме, которая, в свою очередь, хочет побыстрее умереть, потому что выплёвывать лёгкие так больно.

МАМ, МАМА-А, ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? Я БОЛЬШЕ НЕ ВЫРАСТУ. ПРОСТИ.

Он шёл где-то час по дороге, осознавая, что ничего хорошего из его жизни нельзя вспомнить. И если бы не богатый любовник его матери, обеспечивший ему злачное место… Впрочем, это не имеет больше значения. Зайдя в тёмный переулок, он услышал голоса, кричащие что-то на незнакомом языке, и почувствовал удар ножа в спину.

«Да, так мне и надо».

Сынок, это была странная жизнь. Это было детство, в котором не было игр. Живых игр. В нём были первые плохие познания, было ужасно горько от невнимания, хотелось падать всё ниже и ниже в яму пороков. Назло. Не потому что есть такое удовольствие. Никакого удовольствия нет, всё было обманом. Все радости и печали были придуманы.

Боже, сердце бьётся так часто… Так часто… Там… Там машина, там бибика, у неё на крыше красно-синяя лампочка… МАМА, НУ ПОМОГИ ЖЕ МНЕ, ПАПА, ЗАЧЕМ ТЫ НАС БРОСИЛ? Я ХОЧУ ДОМОЙ, Я ХОЧУ ДОМОЙ ПОСКОРЕЕ…

НО Я НЕ ЗНАЮ, ГДЕ МОЙ ДОМ.

Такая неинтересная, скучная жизнь, выросшая из испорченного детства, из человеческих грехов. Он вспомнил, как на каком-то банкете Георгий говорил, что ЕГО сын многого добьётся, люди слушали и фальшиво улыбались, а потом он отвёл маму в сторону и сказал, что сейчас заплатит ректору университета и чтобы она не волновалась зазря – всё образуется, всё сложится. Сын разбогатеет. Сын поднимется.

Он лежал на грязном асфальте, около воняющих дохлыми кошками урн, и думал, что прекрасно было бы всё сейчас закончить. Кольнуться небом, которое на него смотрит, попрощаться с лысыми парнями, разбить мысленно чёртов компьютер с надоевшими аркадами, послать всё куда подальше и отправиться в реанимацию, а оттуда хотя бы в Ад.

Ему в сотый раз утверждали, что раз с наркотиками покончено, надо заняться карьерой. Всплыл в памяти также и взрывной разговор на высоких тонах в отеле.

- Ты выбрался из рутины, так изволь встать на ноги! Ты не кончишь жизнь как эти твои друзья! Ты должен встать на ноги!..

- Хватит повторять, хватит, мать твою, повторять! Я ненавижу вас! Я ненавижу своё прошлое!!! Что, что я там видел? Что вы всегда от меня хотели? Вы трахались, вы трахались друг с другом, а она, а она ходила на работу… она их меняла… она…

- Успокойся немедленно! Что ты ноешь как сучка!!

- Заткнись!!! Уйди от меня, уйди, уйди от меня!!! Я не хочу этого больше! Я не хочу нюхать кокс, я не хочу сиськи, я хочу, чтобы меня не трогали!! Я хочу сдохнуть, сдохнуть, сдохнуть вместо вас! Вместо вас всех!!!

- Вспомни, что мы на тебя возлагаем надежды, мы строим планы на тебя!..
Он промолчал в недоумении, чтобы взорваться в свой последний раз:

- ВЫ ВОЗЛАГАЕТЕ ПЛАНЫ НА МЕНЯ!!! Я ВАША ЖИЛПЛОЩАДЬ, Я ВАША КРОВАТЬ, Я ВАШЕ МЕСТО… ДА… ЧЁРТ… ТОГДА Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ УМИРАЛИ, ЧТОБЫ ВЫ НЕ МОГЛИ УМЕРЕТЬ И ВСЁ РАВНО УМИРАЛИ!!! ГОСПОДИ, Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ УМЕР!!! ТЫ, КОТОРЫЙ СДЕЛАЛ МЕНЯ ПРОСТИТУТКОЙ ЛЮБОВНИКА МОЕЙ ПРОКЛЯТОЙ МАТЕРИ…

- Угомонись, что ты несёшь! Хватит этого бреда!

- УБЕЙ МЕНЯ-Я-Я-А, УБЕЙ МЕНЯ ЗАВТРА, В ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА, Я УМОЛЯЮ ТЕБЯ, ГОСПОДИ!!! Я ХОЧУ РАЗРУШИТЬ ИХ ПЛАНЫ!!!

И он лежал в луже, осознавая, что желание сбылось. Что тот нервный срыв в отеле, когда Георгий приехал обговорить с ним детали какой-то сделки, последний. И уже не будет ссор, равнодушия, тесных стен, сомнительных компаний, быстрого взлёта.

Он смотрел на небо, где не было ни одной звезды, и всё больше смирялся с мыслью, что зря жил на свете. Зря был на земле раньше и зря не перестаёт дышать сейчас.

Но когда врачи спасли ему жизнь (в день смерти его матери), он не мог поверить.

Зачем, зачем ещё один шанс ребёнку, выросшему в чудовище? Тому, кто никогда ничего не добивался сам, который был невольником безразличия своих родителей и который получил взамен сказочное богатство, власть, престижную работу? Кто он, этот несчастный маленький человечек, рано узнавший беды взросления? И что будет дальше?

Вокруг сновали медсёстры. Он моргал, пытаясь прийти в себя и избавиться от навязчивого чувства тошноты. Пытаясь проснуться в своей новой жизни.

Да, может быть, он был умным ребёнком. Он не ощущал себя лысым парнем с битой за плечом. Или дауном из своего класса в школе. Он просто хотел говорить с людьми, но потом понял, что им это не нужно. Им не нужны нормальные разговоры.

Этот подросший ребёнок, ставший чудовищем, прекрасно всё понимал.

Человек найдёт все пути к насилию, чтобы оправдать собственное бессилие.

И он вдруг догадался, что больше не будет терпеть. Больше не пойдёт ни у кого на поводу, не промолчит, не сядет в углу, поджав коленки, и не даст себя в обиду. Но добьётся всего этого совершенно другими путями, не теми благостными началами из детских сказок, что обманывали его не хуже реально случавшихся историй.

Он будет мстить.

Он будет ненавидеть.

Он будет лгать.

Он будет пользоваться своей новой властью.

Он сделает так, что его будут бояться и, может быть, потом зауважают.

Я ВСТАНУ С ЭТОЙ КОЙКИ, МАМА, ВСТАНУ НАЗЛО ТЕБЕ. Я ПОДЧИНЮ СЕБЕ МИР, ИЗУРОДУЮ СВОИХ ВРАГОВ, ВОЗЬМУ В РАБЫ КАЖДОГО ЧЕСТНОГО ЧЕЛОВЕКА И ОПУЩУ ЕГО. Я БУДУ ИДТИ ПО ЭТОЙ ЛЕСТНИЦЕ САМ  И НИ РАЗУ НЕ УПАДУ, ОБЕЩАЮ. МАМА, МАМОЧКА! Я ПОНЯЛ ОДНУ ПРОСТУЮ ВЕЩЬ.

НИКОГДА НЕЛЬЗЯ БЫТЬ ХОРОШИМ ЧЕЛОВЕКОМ. НЕПОБЕДИМ ТОТ, КТО ДЕЛАЕТ БОЛЬШЕ ВРЕДА ДРУГИМ И БОЛЬШЕ ПОЛЬЗЫ СЕБЕ. ТОТ, КТО НЕ ЖАЛЕЕТ И НЕ ПЛАЧЕТ. ТОТ, КТО СИЛЬНЕЕ И ПОЛЬЗУЕТСЯ СВОЕЙ СИЛОЙ ТОЛЬКО ДЛЯ СЕБЯ. МАМА, ПОВЕРЬ, Я НАЙДУ СПОСОБЫ НАЙТИ СЕБЯ, Я ЗАСТАВЛЮ ВСЕХ СЛУШАТЬ, А НЕ ДАРИТЬ ЧТО-ЛИБО ВЗАМЕН. Я БУДУ ПРАВИТЬ ЭТИМ ГРЁБАНЫМ МИРОМ, Я НИКОГДА НЕ ВСПОМНЮ СВОЕГО ПРОШЛОГО. Я ВЫЙДУ НА ВОЛЮ ИЗ ЕГО КЛЕТКИ И УЛЕЧУ… НО ТЕПЕРЬ НЕ НА СВЕТ, ТОЛЬКО НЕ НА СВЕТ. ТЬМА – МОЙ САМЫЙ УКРОМНЫЙ УГОЛОК.

Напоследок он подумал ещё о том, насколько яркие контрасты наблюдаются сейчас в его настоящем. Мог ли он когда-нибудь разведать, что выберется из подвала, что сбежит с детской площадки, что закроет дверь своей квартиры на крепкий замок?

И не важно, что сам он для этого не сделал ничего.

Пришло время идти по головам. Пришло время стать могущественным.

Через час ему, окончательно проснувшемуся и почему-то странно встревоженному из-за нехватки сил, сообщили о параличе всего тела, который не пройдёт до конца жизни.