Кровавый Дракон

Предупреждение: 18+, рассказ содержит сцены насилия.
*****

«Шрамирование – новый писк молодежной моды!»

Я с недоверием уставилась на заголовок. Конечно, я не могла не прочитать эту статью, написанную нелепым восторженным языком какого-то пубертатного юнца.
 
Я стараюсь забыть,  что со мной произошло. Прошло уже четыре года, но воспоминания до сих пор терзают меня, стоит мне увидеть что-то подобное. Или порезаться. Или прийти в гости в большой дом к друзьям…
 
Наверное, стоит выплеснуть из себя все, что накопилось. Рассказать эту историю. Наверное, станет легче. Я не знаю, но я попробую. 
****

Я помню все так ярко, как будто это произошло вчера. Великолепный летний день, окраина Москвы. Впервые в жизни я решила прогуляться. Оставив на парковке свою неказистую старенькую «Мазду», просто пошла по улице. Это ни с чем не сравнимое ощущение для заядлого автомобилиста – идти по улице, не имея никакой цели. Гулять, наблюдая жизнь вокруг.
 
- Девушка, вас подвезти?

Оказывается, гулять полезно во всех смыслах, включая устройство своей личной жизни, которой у меня на тот момент не было. Совсем.
 
Шикарный автомобиль, шикарный водитель – лет, может, сорока. Холеный, ухоженный.
Сомнения терзали меня всего минуту – что он нашел во мне? Я выглядела совершенно обычно – футболка, джинсы, кроссовки, мышиный хвостик на голове, ни грамма косметики. Да и лет мне уже было достаточно, чтобы рядом тормозили существа из другого мира.
 
Но я, как и все женщины, считала себя неотразимой. Поэтому, отбросив все сомнения, села в машину к незнакомцу и захлопнула дверцу.
 
В салоне пахло очень приятно – чем-то сандаловым, возбуждающим. Я медленно втянула воздух, наслаждаясь этим мгновением.
 
- Я – Алекс. Как вас зовут? – вопросил мой воображаемый будущий муж.
 
- Маша. А куда мы едем?

- Ко мне домой. Вы не против? Посидим, чуть-чуть выпьем, поближе познакомимся.
 
Он до чертиков был уверен в себе, этот Алекс. И на меня почти не смотрел. Я решила играть по его правилам и просто кивнула. В моей жизни было слишком мало приключений.

Естественно, он жил на Рублевке. Огромный коттедж в несколько этажей, окруженный великолепным цветущим садом. За деревьями и кустами коттедж было плохо видно с дороги – он стоял на самом отшибе, соседствуя с бескрайним ярко-зеленым полем.  Я даже и не думала, что в Москве бывают такие местечки, какие, казалось, могли существовать только в Швейцарии. По крайней мере, на мой неискушенный взгляд.
 
Мы с Алексом вышли из машины и прошли по дорожке к дому. Он так и не смотрел на меня. Моя уверенность улетучивалась. Что-то было не так, но я не могла понять, что именно.
 
Дверь нам открыла домработница – филиппинка.
 
- Это Оливия, она немая. Ты можешь ее не стесняться, - сказал Алекс и вдруг схватил меня за плечи, разворачивая к себе спиной и подталкивая к небольшой железной двери слева от входа.

Оливия развернулась и вышла, как будто захват заложников был обычным делом в этом странном доме.
 
Алекс резко толкнул меня вниз, и я покатилась по крутой железной лестнице, хватаясь за перила и пытаясь звать на помощь.
 
К сожалению, я не потеряла сознание и в следующие несколько минут оказалась прикована к стене – ноги и руки сковывали стальные наручники, но больше всего неудобств причинял ошейник с длинной цепью, которая тянулась к высокому потолку.
 
Алекс, не обращая внимания на мои истеричные вопросы и попытки освободиться, полностью меня раздел. Я стояла голая перед маньяком.
 
Боже, могла ли я когда-нибудь подумать, что кошмар случится именно со мной? У меня была скучная, размеренная жизнь. Но я совсем не жаждала умирать во цвете лет от руки ненормального убийцы с Рублевки.
 
Я ждала, затаив дыхание.
 
Вопреки моим ожиданиям, Алекс не делал ничего дурного. Он еще раз осмотрел помещение, сел на  кровать, зачем-то поставленную в подвале, бросил быстрый взгляд на бетонные плиты пола.
 
Высоко, почти под потолком, находилось решетчатое окошко, сквозь которое в подвал пробивались скупые солнечные лучи.
 
Я была полна решимости бороться за свою жизнь.
 
- Алекс, что вы собираетесь со мной делать? Это же совсем не смешно, вы должны это понимать. Я не играю в такие игры.
 
Алекс посмотрел на меня совершенно осмысленным голубым взглядом, в котором, как мне показалось, плескалась затаенная боль.
 
-  Маша, я ничего не буду с тобой делать. Но тебе не повезло. Видишь ту плиту? – Алекс указал взглядом на пол, где одна огромная плита чуть выделялась среди остальных. – Это твоя могила. Жить тебе осталось недолго. И это тоже зависит не от меня.
 
- Так от кого  это зависит? – истерично крикнула я.
 
- У меня есть сын. Ему пятнадцать. Его мать умерла. Он скоро придет. Я оставляю тебя, - проговорил Алекс безжизненным голосом и начал подниматься по лестнице.
 
Я кричала, звала, умоляла, благо, рот мне не заклеили. И причина этого была понятна – меня никто не мог услышать. Я была заточена в подвале огромного дома на отшибе, мимо которого даже не проезжали машины.
 
Я ждала.
 
Не знаю, сколько прошло времени. Может быть, часа два. Вокруг была напряженная, давящая тишина.
 
Я уже почти мечтала, чтобы появился Алекс. Пусть говорит, что хочет, но я уже не могла выносить эту неизвестность.
 
Дверь наверху громко хлопнула, и послышались быстрые шаги.
 
Я с удивлением посмотрела на визитера – парень, лет пятнадцати. Со школьным рюкзаком. Сын.
 
Он с любопытством меня разглядывал, не говоря ни слова. Мне было ужасно неловко от своей наготы, но я ни минуты не обманывала себя, пытаясь увериться в том, что это не мой будущий мучитель. Это был он – школьник с ранцем, который он небрежно отбросил в сторону, медленно ко мне приближаясь.

- Пожалуйста, - пролепетала я, не строя иллюзий. В глазах парня была пугающая пустота.
 
- Как тебя зовут? – ровным тоном спросил он.
 
- Маша.
 
- Я Данил. Даниил. Как хочешь, - парень освобождал меня от наручников.
 
Надежда умирает последней, и я, конечно, подумала, что он хочет меня освободить.
Он оставил только ошейник с цепью, прикованной к стене, и бросил меня на диван.
Я закрыла глаза. И не открывала их, пока он на мне извивался, тяжело дыша и исторгая отвратительные звуки. Он был неумел, он был девственник. И лишался девственности с помощью меня.
 
Скатившись с меня, он без слов прошел в  ванную, оборудованную тут же, в подвале.
Вернувшись, он дернул меня за волосы и приковал обратно к стене. Парень был достаточно развит  физически, и я при всем желании не могла дать ему отпор. Мне он не позволил сходить в ванную, и я чувствовала, как его отвратительная сперма течет по моим голым ногам.
 
- Знаешь, Маша… Ничего в этом такого нет. И не стоит столько об этом говорить – сплошная гадость, - вымолвил подросток и пошел наверх, оставляя меня в подвале одну. Мне очень хотелось пить.
 
****
Алекс не появлялся, а Данил пришел только на следующий день,  к вечеру. Я была без сознания, которое мне грубо вернули, ударив пару раз по щекам.
 
Он дал мне попить – вы даже не представляете, какая вкусная вода.
 
Он оглядел меня с отвращением – мой организм функционировал и выдавал продукты жизнедеятельности.
 
Он без звука убрал за мной и вытер меня жесткой мочалкой – я была ему благодарна, даже сгорая от стыда.
 
А потом начался ад.
 
Вы думаете, ад только под землей? После смерти? Нет, вы ошибаетесь. Ад здесь, на земле. Для меня – в подвале богатого дома.
 
Он достал из школьного ранца хирургические ножи.
 
Я просто смотрела, как любовно он их раскладывает у моих ног. В тот момент я молила о смерти, но старуха с косой никогда не приходит, когда ее искренне зовешь. Она выжидает.
 
Он провел лезвием по моей ноге – от бедра до колена. Порез неглубокий, но очень больно. Он старался не задеть важные артерии.
 
Кровь закапала на пол, и Данил с интересом наблюдал за этим процессом.
 
Потом по другой ноге. Рука. Живот.
 
Когда он коснулся ножом под грудью, я зажмурилась. Отрежет?
 
Нет – провел нежно, оставив шрам.
 
Другая грудь.
 
Он резал меня еще несколько минут, а затем оставил в покое, любуясь, как тонкие струйки  крови стекают по моему телу.
 
Он взял фотоаппарат и сделал несколько снимков.
 
Ушел.
 
Не дал мне пить. Я заснула тогда или потеряла сознание – сейчас я этого не вспомню.
 
****
Что было дальше,  я помню урывками. Помню маленькое окошко под самым потолком подвала, откуда раздавалось чириканье птиц, и просачивался солнечный свет.
Помню свои черно – белые видения, когда я теряла сознание. Он не давал мне есть – только пить, и то не каждый день. Я превращалась в истекающий кровью кусок мяса.
Не знаю, сколько прошло времени. Он приходил каждый вечер. Иногда резал меня, иногда просто садился на диван и читал, не обращая на меня никакого внимания.
Секс его больше не интересовал. Я ждала смерти, которая избавит меня от этого ада. Бороться за жизнь в этом страшном месте было бессмысленно, я почти сдалась.
Сколько я провела в этом подвале? Наверное, недели три. Запястья и лодыжки стерлись до мяса от железных браслетов и причиняли невероятную боль.
 
Я молила о смерти. Но каждый раз приходила в себя.
 
Наконец, в один день Данил снова подошел ко мне, держа в руке очень тонкий хирургический нож. По его блестящим глазам я поняла, что этот день – последний. Я крепко зажмурилась.
 
Сильные руки повернули меня лицом к стене.
 
А потом началась долгая, тягучая, непрекращающаяся боль. Казалось, что из меня выдирали позвоночник. Но, как назло, в этот последний раз я не теряла сознание. Я кричала до срыва связок, до хрипа, до шепота. И я продолжала чувствовать!

Я отключилась, когда Данил уже ушел, чтобы проснуться на следующее утро в своем самодельном гробу.
 
****
Я лежала на песке, песчинки раздирали свежие раны, и каждое движение причиняло дикую боль. Надо мной была каменная плита. Нетрудно было догадаться, что малолетний извращенец похоронил меня заживо.
 
Я закрыла глаза, призывая беспамятство.
 
Меня трясло, как в лихорадке. Такого ужаса я не испытывала ни до, ни после этого ада. Я хотела умереть, но не могла даже убить себя. Сквозь щели в плитах просачивался воздух, и я могла дышать. Я могла протянуть еще минимум дня три – но я этого не хотела! Представить, как я задыхаюсь без воды, как распухший язык вываливается из моего рта…

Я кричала. Но крики, скорее, походили на мышиный писк. Видимо, я здорово сорвала связки в тот, последний раз…

Однажды плита отодвинулась. Я посмотрела наверх, не веря происходящему. Данил стоял и с любопытством оглядывал меня. И дал мне пить.
 
- Супер. Я не хочу, чтобы ты умирала так быстро. Может быть, я еще приду и напою тебя. А, может, и нет. Ну, пока, Маша, - Данил задвинул плиту обратно, лишая меня дневного света и надежды.
 
Я заснула.
 
Не знаю, сколько я проспала. Может, сутки. Может, больше. Но проснулась я с одним желанием – пить. Горло горело огнем. Я начала кричать. То есть, издавать звуки. Мне было уже не важно, что меня не услышат. Вопреки всему, я все еще хотела жить…

****
- Ну, какого хрена мы здесь встали-то? Ни хрена же нет, чего тут патрулировать? – Олег, младший полицейский офицер, с неудовольствием смотрел на своего напарника, который откинулся на сиденье машины и расслабленно курил, выпуская дым кольцами.
 
- Тебе так хочется работать? Жара же, ну его к черту. Сказали, этот район – значит, будем здесь. Номер дома же не уточнили, правильно?

- Да тут только один дом! Вот этот! И хрен ли нам тут делать? – взбешенный парень выскочил из машины, хлопнув дверью. Прислонился к зеленой ограде богатого дома и вдруг к чему-то прислушался. Писк? Не похоже… Крик? Тоже нет. Какой-то странный звук…

- Андрей, иди сюда!
 
Напарник нехотя вылез из машины и подошел к Олегу.
 
- Ну, чего еще?

- Послушай. Слышишь что-нибудь?

Андрей прислушался.
 
- Нет, ни хрена не слышу. У тебя слуховые галлюцинации, что ли?

- Нет. Слушай.
 
Писк… Не монотонный, срывающийся. И снова возобновляющийся.
 
Олег вдруг выхватил пистолет из кобуры.
 
- Прикрой меня! – и двинулся к дому.
 
- Ты с ума сошел, - прошептал Андрей, но послушно пошел следом.
 
В проеме двери вдруг показалась темнокожая женщина, которая смотрела на Олега с неприкрытой яростью.
 
- Здравствуйте, можно войти в дом?

Женщина молча попыталась захлопнуть дверь, но Олег ее опередил. Ворвался, оттолкнув филиппинку плечом, и быстро огляделся. Писк в доме слышался более отчетливо. И доносился из-за закрытой двери в подвал.

Олег, не раздумывая,  выстрелил в дверной замок и кинулся вниз.
 
Окровавленная стена, везде засохшая кровь. И тонкие стоны, доносящиеся, казалось, из-под земли.
 
Олег быстро понял, в чем дело, и с помощью Андрея сдвинул плиту, которая немного выделялась на фоне остальных. Под плитой лежала женщина. Ее глаза были закрыты, но она непрерывно стонала. Все ее тело представляло один сплошной порез. Лицо, как ни странно, было не тронуто.
 
- Скорую! Быстро!

****
Ну, вот. Я рассказала эту историю. Надо же, как одна маленькая статья в интернете может разбередить душу…

Мы с Олегом женаты уже четыре года. Алекса посадили на двадцать лет за похищение человека и покушение на убийство. Свой приговор он принял стойко, попросив суд только об одном: позаботиться о его сыне.
 
Данил находится в психиатрической лечебнице для несовершеннолетних. Его состояние ухудшается. Но он не считается «буйным», поэтому его иногда выпускают в больничный сад одного, без сопровождения санитаров. Там он имеет возможность рисовать.
 
Откуда я это знаю? Я навещаю его. Часто, почти еженедельно. Он перестал разговаривать и, кажется, совсем меня не помнит. Но радуется каждому моему приходу, как ребенок.
 
Я купила ему краски, кисти и мольберт. Он часто рисует меня. Но еще чаще – драконов. Если бы он не был болен, он стал бы великим художником. Я храню все его работы. Особенно мне дороги драконы.
 
Конечно, Олег ничего не знает. Мои шрамы стали почти незаметны, и я могу даже появляться на пляже в бикини. Но я до сих пор внутренне сжимаюсь, когда приходится оголять спину. Там живет великолепный, вырезанный с анатомической точностью, пышущий огнем дракон. Его голова покоится у меня на плече, его хвост обвивает мое бедро. Он не потускнел со временем – Данил добавил в раны какой-то специальный раствор, и дракон получился ярко-красным. Кровавым.
 
Когда я иду по пляжу, мне вслед доносятся восхищенные крики молодежи и возмущенное бурчание стариков.
 
«Шрамирование»… Какое отвратительное слово!