Биомасса. Часть 3

Сон не просто не хотел ко мне приходить этой ночью, он отрицал меня всеми фибрами своей души. Предоставляя мне время для тяжелых мыслей, что не покидали мою голову уже много лет. То, что я собрался сделать, больше чем масштабно, и потребует много времени. Токио станет моим полигоном для испытания теории на практике. Меня не мучил вопрос правильно ли это, нет, больше меня пугала мысль, что в этом городе нет самородков, что пойдут против системы. Я же тогда не смогу быть уверенным на сто процентов в действенности теории.
Я сел на кровати, больше не в силах ворочаться на черных простынях. И стал разглаживать ладонью складки на них. Они теплые от моего тела, но со временем это тепло рассеется, так, же как и воспоминания о человеке, что уже почтил этот мир своим присутствием. Мое же дело будет жить вечно. Наверное, так и думал Гитлер, когда принимал решение о нападении. А ведь свое имя он увековечил. Его действия вошли в историю, и будут там, пока человечество не переродится. То есть осталось всего ничего.
- Так надо, - снова сказал я сам себе, убеждая в верности моих суждений.
Я усмехнулся своим мыслям. И тут в дверь, на первом этаже моей квартиры, позвонили. Позвонили один раз, и трель больше не повторилась. Это пробудило во мне интерес, и я все-таки встал, накинув черный как простыни легкий халат. Завязав пояс на талии, я пошел, вышел из темной спальни. То, что в дверь позвонили всего один раз, наводило меня не некоторые не совсем хорошие мысли. Поэтому, как только я оказался на первом этаже, то включил свет. Подошел к рабочему столу и, достав лезвие, уверенно вложил его в ладонь. Подумал, взвешивая его в руке и, убрал обратно, достав с другого ящика травматический пистолет. Его тяжесть в руке мне понравилась больше. И с каких пор я стал таким параноиком?
Практически бесшумно я, наконец-то, прошел к двери. Заглянул в панорамный глазок и никого не увидел. И все равно, открывая дверь, задержал дыхание, готовясь к внезапным встречам. Но, на пороге и даже в вестибюле никого не было. Только жужжание ламп дневного света напоминало о том, что в мире вообще существуют звуки. Пройдя взглядом по полу, ища следы недавно приходившего гостя, но пол тоже чист. И тут на коврике в прихожей я замети средних размеров коробку, в такие еще на склад старые документы относят.
Я аккуратно снял крышку коробки и увидел, что она вся заполнена фотографиями. На крышке с внутренней стороны красовалась надпись черным маркером «Просмотри их все». Почему-то эта фраза меня заинтересовала.
Я снова накрыл коробку и занес ее в квартиру. Заперев дверь и положив оружие на прежнее место, в ящик стола, вернулся к коробке. Выгреб от туда несколько фото, стал в них всматриваться. И в горле тут же встал ком. Я бросил фото на пол и вывалил остальные из коробки. Сам так же опустился на пол и стал судорожно раскладывать их по полу. В этот момент я даже не моргал.
С почти тысячи фото на меня смотрели мертвые глаза еще живых людей, жертв холокоста. Кости, что остались после сожжения в «банях», обугленные останки. Исхудавшие скелеты, обтянутые кожей. Массовые расстрелы. Огромного размера ямы, где лежат измученные, изувеченные трупы мужчин, женщин, детей. Словно фильм ужасов по кадрам. Черно-белый фильм ужасов.
Я не мог даже сглотнуть ком, что встал у меня в горле. Казалось, что в квартире стало ужасно холодно. Я обхватил плечи руками и почувствовал, как по щекам начали стекать слезы. Мои губы раскрылись, выпуская сдавленный хрип. На большее я сейчас был просто не способен. Глаза, эти глаза, что смотрят на меня осуждающе. Что никогда больше не испарятся из моего сознания. Мне не убежать.
Они пережили ужас второй мировой войны, видели это воочию. Свидетели события, больше, они и есть это событие. Ни в чем не повинные люди, коим было суждено сгинуть в лагерях ужаса. Они меня ненавидят. Я им противен. Я собираюсь возродить, то из-за чего они страдали. То, из-за чего мир содрогнулся.
- Просите меня… Я умоляю вас сжалиться надо мной… - Сквозь тихие всхлипы стал я умолять людей с фотографии. – Я должен это сделать. Поймите меня. – Не прекращалась моя истерика. – Простите. Простите. Другого пути просто нет.
Дальше из моей глотки вырывались уже не слова, а вой, стоны истерики. Я лег на пол и, взяв в руки одно фото восемнадцатилетней девушки, стал, разглядывай его. Скользнув пальцем по ее исхудавшему лицу, я закрыл ей глаза, что не могли быть глазами человека, что хоть раз видел солнце, будучи свободным.
И именно этот ужас я и собираюсь повторить. Я ужасен. Я хуже чем кто бы то ни было. В груди сильно жгло.
- Я умру вместе с вами. – Я отнял палец от глаз девушки, и посмотрел в них прямо. – Я умру, как только исполню свое предназначение. Я умру, и предстану на ваш суд.
Я приподнялся на руках и посмотрел на разбросанные фото.
- Слышите?! – Закричал я, насколько это возможно громко. – Я предстану пред вами позже! Вы сможете сделать мне все что хотите, но сейчас я должен сделать то, что задумал.
Люди продолжали смотреть на меня. На секунду мне показалось, что это не фото, что они просто лежал на моем полу. От этого меня передернуло. Но успокоив истерику, я встал с пола, аккуратно положив фото девушки на место.
Направившись с ванную, я долго стоял над раковиной и умывался, пока наконец-то не взглянул в зеркало, на опухшие, чуть красноватые глаза.
- Как только я завершу всю работу и увижу результаты, я должен буду умереть. И не от самоубийства. Кто-то должен меня убить. Он должен будет убивать меня мучительно. Так будет правильно. Так будет честно. – Говорю я со своим отражением.
- И кто же будет исполнителем этой казни?
- Да мало ли людей хотят меня убить. Кого нибудь да выберу. – Пожал я плечами, все так же, не сводя глаз от отражения. Казалось губы того меня из зазеркалья двигаются сами.
- Я знаю, кто с удовольствием тебя убьет. Он долго этого ждал. – Отражение, начало улыбаться мне хищной улыбкой.
- Я тоже, - ответил я ему той же улыбкой, - я должен сообщить ему эту радостную новость. Немедленно.
- Удачи, - махнуло мне отражением рукой, и я наконец-то отошел от зеркала, а после и вовсе вышел из ванной.