10. Старший сын дяди Марка Леня Коган

НА СНИМКЕ: Леонид Маркович Коган, сын Марка Абрамовича от первого брака.


Леонид Коган – старший сын дяди Марка всегда был довольно таки странным человеком.

Леня был одним из первых родственников, с кем меня познакомила Любочка. Рослый красивый парень, года разговаривает по телефону на два старше меня. Он уже окончил институт и где-то работал. Хорошо одевался. На нем были модные вещи, – это я увидел сразу.

Я почувствовал на себе в какой-то момент его оценивающий взгляд, но мне было на это наплевать, – у меня не было комплексов. А Леня все время присматривался ко мне. Я сначала пытался понять, почему, но понял это только спустя много лет: он хотел понять, почему Любочка выбрала меня, а не его.

Леня пришел на встречу со своей второй женой Тамилой. С первой он расстался за год до этого. Тамила была миловидной невысокой женщиной, замолкающей при любом серьезном разговоре. Мне она показалась неинтересной.

Дружбы с Леней у меня не получилось, но жизнь сложилась так, что наши с ним пути пересеклись еще несколько раз. 

Тамила быстро покинула Леню, и он женился в третий раз. Его жену звали Инна, она была москвичкой, и Леня переехал жить в Москву. Я Инну никогда не видел, но Леня впоследствии говорил, что с Инной у него была настоящая любовь, расходились они бурно, и привязанность друг к другу сохранили на годы.

Все эти годы я жил в Академгородке. В командировки ездил редко и с Леней не встречался. Но вот когда я начал работать в Институте прикладной физики (в 1967 гшоду), я стал очень часто, по два раза в месяц ездить в Москву, а иногда и задерживался в ней на пару недель.  Вот тут-то Леня откуда-то снова проявился и настойчиво стал зазывать меня к себе.

У него в это время опять была новая, же четвертая жена, которую звали Сима, а фамилия ее была Куликова по первому мужу. Леня настоял, чтобы она осталась Куликовой, чтобы дать эту фамилию сыну Геннадию, родившемуся у них несколько лет назад. Они жили в двухкомнатной кооперативной квартире, которую впоследствии сумели обменять на трехкомнатную.

Сима была очень заботливой хозяйкой, стол у них был полон всякой вкуснятины, в руках у нее все горело. Она была громкоголоса, уверена в себе, а ко мне сразу прониклась доверием. Сима работала в каком-то внешнеторговом ведомстве, «сидела» на какой-то группе оборудования, и, как это было в те времена, представители заводов и институтов, нуждавшиеся в этом оборудовании, задаривали ее подарками, чтобы получить фонды на него или продвинуться вперед в очереди на получение.

Гена рос тихим спокойным мальчиком. Леня в нем души не чаял. Буквально, пас его. И вскоре он мне пожаловался, что Сима своей «вульгарностью» оказывает на него дурное влияние. Сима, в свою очередь, проникаясь ко мне все большим доверием, провела меня по квартире и показала шкафы, запертые Леней на ключ.

– Там висит его одежда, – сказала она. – И он не хочет, чтобы я касалась ее, потому что могу ее запачкать. У него много таких «странностей.

Конечно, мне это тоже показалось странным. Я такого представить себе не мог.

Потом она сказала, что Леня зарплату ей не отдает, и они живут только на ее зарплату. Это было еще более странно.

Потом она продемонстрировала мне некоторые его привычки, связанные с правилами гигиены, и я понял, что таких блюстителей чистоты я еще в жизни не видел.

В общем, плохо у них было с семейной жизнью. Мне стало ясно, что и этот брак распадется. Но я и представить себе не мог, какая война разразится между ним и Симой в ближайшее время.

Между тем, я в это время вовсю хлопотал, чтобы организовать Лёне защиту кандидатской диссертации, которую он в это время написал. Ему не удавалось представить диссертацию к защите ни в Москве, ни в Ленинграде, и мы с Любочкой решили показать его работу в Академгородке – в Институте математики и Институте Автоматики и электрометрии. Я договорился с двумя членами ученого совета, что они посмотрят его работу. Через какое-то время они сказали, что эту работу необходимо заслушать на семинаре: 

– Не бог весть что, – сказали они, но, возможно, пройдет.

Лёня приехал и доложил работу. В результате семинар принял решение представить эту работу к защите. Подобрали оппонентов, и вот уже Любочка репетирует с Леней, как он должен выступать, оттачивает интонации и подгоняет его выступление под «академический» стиль.

Лёня успешно защитил диссертацию и стал кандидатом наук. Его быстро утвердили в ВАКе. Лёня объяснялся нам – Любочке и мне – в вечной благодарности.

Между тем, наступило время, когда останавливаться мне у них стало просто противно. Они все время ругались и пытались втянуть меня в свои разборки. Теперь, приезжая в Москву, я больше не заезжал к ним, а о событиях в их жизни узнавал от Любочки. А события были удивительны и невероятны.

Лёня начал выживать Симу из дома. При этом он не хотел отдавать ей ни Геночку, ни какой-либо части квартиры.

А у Симы вдруг «пробудились» экстрасенсорные способности, она стала целительницей и предсказательницей, и количество ее поклонников-фанатов росло не по дням, а по часам.

Она стала совершенно независимой, и, похоже, Гена ей уже был не очень нужен, поэтому она согласилась отдать его Лёне. Квартиру они разменяли, так что у Лени оказалась двухкомнатная в том же кооперативе. А потом Леня с Геной переехали в Ленинград и поселились на пр. Ветеранов, в квартире, которую до этого арендовал мой брат Боря.
Вскоре Леня снова женился. Пятую свою жену Таню он мне торжественно представил еще в Москве. У Тани был сын Костя практически сверстник Гены. В то время между ними был мир и согласие. Потом они поменяли свои квартиры на Ленинград.

Вскоре они начали ссориться, расходились, сходились, и мне это уже надоело до чертиков. Кажется, Леня требовал от Тани, чтобы она при регистрации брака, а они собирались регистрировать свой брак, усыновила Гену. Зачем, – я уже не помню, да и не желаю вспоминать.

Последний раз я их помирил после защиты моей докторской диссертации в 1984 году. Был банкет, который организовала Любочкина подруга Вера Бейер, а самой Любочки на банкете не было. Банкет был в квартире Аллочки, и на нем была моя мама. Леня и Таня приехали вроде бы порознь, и там я уговорил их помириться и попробовать возобновить семейную жизнь еще раз. Они действительно помирились, но я понимал, что это ненадолго. Так и оказалось.

Вскоре они окончательно разошлись. В следуюшие несколько лет я Лёню почти не видел. Его квартира была в Купчино, и именно там, у Лени останавливалась Любочка, когда она не улетела из Ленинграда в Нью-Йорк в 1988 году.

Леня эмигрировал в Америку после нас через пару лет. Мы уже жили в своей квартире в Квинсе, а он вначале поселился у своего отца – Марка Абрамовича. К тому моменту он уже отправил своего сына Гену в Израиль, и тот служил там в армии. А Леня вытребовал в США свою теперешнюю (уже шестую) жену Валю Свиридову, которая устроилась в какое-то медицинское учреждение няней.

Теперь уже она жаловалась мне на Лёню. Как-то мы с Любочкой зашли к ним домой, – они тогда жили во Флашинге, и Валя показала нам, где Леня прячет деньги. Оказалось, что он кладет одиночные купюры в книги между листами, а потом забывает, куда положил. Так что странностей у него по-прежнему хватало.

В это время мой бизнес рос, и я предложил ему поработать со мной. Три дня, что он работал, были заполнены его вопросами, которые он задавал беспрерывно и по любому поводу. Когда нужно было задать вопрос, есди что-либо было ему неясно, он естественно его задавал. Но он задавал вопрос и тогда, когда все было предельно ясно. Или когда ему нужно было самому найти ответ. Или предложить решение.

Мы работали в одной комнате – Леня я и Лидочка Юровская, бессменный секретарь нашей компании. Я видел, как она буквально вскипает от Лёниного занудства.

На четвертый день я сказал ему, чтобы он больше не выходил на работу и рассчитался с ним за эти три дня, хотя я считал, что это мне надо было приплатить за тот нелегкий труд, который я проделал, обучая его, за мое долготерпение.

Лёня с тех пор со мной не разговаривает, и я его больше никогда не видел. Он не поздравляет ни меня, ни Любочку, хотя Любочка не имеет никакого отношения к его неудачной работе. Исчезла с нашего горизонта и Валя.

Через полгода дядя Марк сказал мне:

– Леня считает, что ты ему не доплатил $20.00.

Я видел, как трудно далась ему эта фраза. Я представил себе, как он переживал и мучился, что ему нужно было эти слова произнести. Я, ни слова не говоря, достал из кармана $20.00 и протянул дяде Марку:

– Вы можете ему передать их?

Дядя Марк вздохнул с облегчением:

– Я знал, что ты именно так и поступишь. И я уверен, что ты ему заплатил, все что ему причиталось. Больше мы друг другу ничего не сказали, но на душе у меня было тепло от того, что дядя Марк рядом со мной и вместе со мной. Я понимал, как ему тяжело, ведь Леня был его сыном.

И Любочка была рядом, не сказавшая ни слова, все слышавшая и все понявшая.

Дядя Марк был для меня другом и отцом. Больше, чем другом и больше, чем отцом.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2013/10/10/34