Рассказ Что ешь. тем и становишься...

                « Мы все проявление природы, которая,  выделяя кислород, поедает, наши мысли… А. что ешь, тем и становишься! И она проявляет свои стихии эмоциями нашей жизни. Всё взаимосвязано».

Возвращаясь с гаража, взволнованный встречей с товарищем я присел у подъезда на скамью, напротив сидели, разговаривая, две интеллигентные старушки. Я непроизвольно заслушался.
- Мы выбрасываем столько мусора, сколько составляет бюджет нашей страны. Кто об этом задумался? Посмотри  Аня, на нашу свалку.  Баки до верху, неподойти. Кругом стекло, тряпки, куски бетона, книги, мебель, дерево и всё ни кому не нужно.
У мусорных баков одинокий бомж справил малую нужду, на глазах у играющей детворы.
Старушка поморщилась.
- Верочка! Да, только ли наша страна писает мозгами, кругом  одно и тоже. Всюду враги народа.  Наметят много дорог и начинают блуждать. Обидно, ведь впустую добывают ненужное.
- Аннушка!  Легче вместить еду, чем освободиться от неё. Конечно, ты права. К вопросу о врагах народа: были в начале построения государства, есть и будут. И сейчас их ловят за руку
 и карают. Надо смотреть на то время, глазами тех идей, что были у системы. И идеи пришли не спроста. Невинных, нет! Все грешны, а вот мера греха? Кого-то взяли за язык, против идеи, кого-то за саботаж, воровство и т. д. Кто из преступников не будет себя оправдывать потом? Да, все, кому верить?
Их разговор прервал мотоциклист, подлетевший в гуле отсутствующего глушителя. В вираже торможения, приподнял переднее колесо, погнал сор и пыль к подъезду. Смахнул жёлтый шлем с патлатой головы.
 -Сашка! Мерзавец, ты,  что не видишь люди сидят, вскрикнула та, что отзывалась на Аннушку.
- Это кто!  Вы - то люди? - хмыкнул чёрноволосый парень, прислоняя мотоцикл к пустой скамье. Опять ищете врагов народа. А, не знаете, кто ищет тот сам им и становится. Подобное дано только подобному.
- Приду домой, всё деду расскажу. Он то с тобой поговорит по-свойски.
- Хмы…Кто-кто, а дед умеет сучить ниточку  суровой правды, крутой сапожник. Святая невинность. Не зря говорит, - правда не в голове, а в ногах.
Под молчаливое онемение старушек парень шмыгнул в соседний подъезд.
- Гляди, какие они. И, после паузы. Да, вот сегодняшней, пример, - вспомнила она,- Вложила деньги в сбербанк. Отняли. Теперь, как бы возвращают. Но, ты теперь их должен просить по телефону или Интернету Киев вернуть. Гоняют туда-сюда. Сегодня выстояла очередь, дали какую-то карточку, но не деньги. А, деньги когда? Ждите, с насмешкой.
Вот и говори. Что их не было, врагов то! Были и есть и будут и тому масса примеров. Там, вверху, человечностью не пахнет. Ну, да ладно, по их нравственности и живём! Пойду готовить, скоро дед придёт,  дочка, ещё наговорюсь.
 Глядя им вслед, я вновь отретушировал однокурсника, с которым встретился на улице час назад, с мыслями, о котором,  и присел на скамье.
Я был поражён его виду, оптимизму. В наше то время. А, не виделись мы больше тридцати лет. А он совсем не изменился. Даже похорошел. Чёрные, курчавые волосы, свисают на лоб, благородное лицо с чуть удлиненным носом, глаза меняющие цвет, девичьи продолговатые ладони с ухоженными ногтями.
- «Как тебе это удалось, - напал я на него, не выпуская  руку и вглядываясь в наивные с серой голубизною глаза,- и где твой «Ягуар», которому мы так завидовали? Я ещё не забыл, весь в приколах: дистанционная защита, автопилот, радарные тормоза, роторный двигатель. Сколько ж тогда он стоил, ломали мы головы?
-Много, делали его на заказ, родственник  в правителях, помог. Вы ещё учились, а я только что возвратился с Тибета. У меня были знания и ни копейки в кармане. Но, бывший адепт, у которого я был в учениках, всегда говорил:
- Знания - деньги. И, я их мгновенно сделал, купил Ягуар. Ты знаещь, я технарь. В авиации служил. А в Крымский техникум Механизации сельского хозяйства, поступил за одно с ребятами, когда с Венгрии пригнали самолёты на резку. Но, не знал, что у моего родича на меня другие планы».
Я вспомнил, экзамен по литературе. Трое солдатиков в выгоревшей форме, с пузырями на коленях брюк, чисто выбритые, мужественные лица, в шестнадцать лет мне они казались такими взрослыми. И, Кирилл с билетом в дрожащей руке, что-то мямливший профессору Андрею Филлиповичу, седому, вечно шморгающему носом старичку, любимцу студентов.
И, вдруг, признавшийся, - Простите профессор, за службу всё забыл, я пойду, - и протянул билет.
- Обожди! Учиться хочешь?
- Очень!
- А гимн Советского Союза знаешь?
- Да!
- Ну, пой! И они вместе запели. Тут же приоткрылась дверь аудитории, заглянул завуч, Игорь Семёнович,  и с улыбкой прикрыл дверь, за которой толпой шептались абитуриенты.
Несмотря на большой конкурс, мы поступили,  началась учёба. Жили в общежитии в одной комнате. Поражались его  способностям смотреть в глаза пристально и вводить в гипноз. Глаза в этот момент его, меняли свой цвет.
 - Говорил, что понял это случайно, в магазине при посёлке продавщица обвесила  и обсчитала. На замечание, бросила деньги в лицо: « Чтоб ты подавился ими»
  Вскипев, выскочил вон, отдышался в негодовании, вернулся. Вырвал из записной книжки лист, подождал пока отойдёт покупатель, бухнул бумажку на прилавок:
-«Пять бутылок Кавальдоса, и сдачи не надо. Фыркнув, та отпустила и небрежно бросила сдачу. Мы поразились его рассказу, но коньячный напиток попробовали. Другой раз он проделал это при нас, набрав продуктов и получив сдачу с чистого листка, как с двадцати пяти рублей.
Вдруг, он собрал вещи.
- Покидаю я нашу трясину иллюзий.  Всё ребята, - и он многозначительно показал вверх, - Иду на пси эксперимент. Джунгли мирские не для меня. Так, неожиданно мы и расстались.
А, встретились уже на пятом курсе, когда он приехал на Ягуаре»…
 - И вдруг пешком! Машина, где? - отпуская руку, спросил я.
- Подарил! В тот же день после нашей встречи.
- Как?
- Еду к родителям, остановил инспектор. Я ничего не нарушал. Заартачился. « Чего остановил» А, тут пригляделся на майора - Овечкин; в одном полку служили, я при самолетах, а он при автопарке. Не раз в карауле вместе бывали.
Узнал он меня. Поговорили. Пригласил в ГАИ. Пришлось мне угощать, Охал,  вздыхал, завидуя,  а, я  возьми и предложи, подарить ему автомобиль. Он для виду отказывался,  я уговаривал, хотя выпивший был не сильно, гипноз какой-то! Так документы перешли к нему, за всеми подписями, в том числе и нотариуса.
-А, где ж твой гипноз был?
- А, хрен его знает!
Ужас пришёл вместе с протрезвлением. Ведь покупая, я вложил  облигации родителей и  драгоценности родича, оставленные на хранение.
К Овечкину:- «Коля?»
- Да, ты что! Иди ты! Кто ты такой? Я уже привык к ней, только освоился. Вышел он,  из   машины  любуясь ей.
Я, взбунтовался. В машину и газу. И тут слышу: « Введите код управления» Овечкин свой код установил. Машина не слушается и несет меня к смерти. Отключена  система управления, и даже тормоза и газ. А скорость под сто и это в городе? Так  электроника расправляется с угонщиками. И, тогда я решил тормозить о бетонный забор радиозавода. Руль не слушался, да отклонение забора вписало меня само. Бок машины в клочья, но жив.
- А, дальше что? - простирая воображение, вырвалось у меня?
С родителями, все в прах. Машина на штраф площадке. Потягали. Понял, мирское  не  моё. Опять занялся самосовершенствованием, тем чему учился в монастыре Шао-Линь.
- Ну и как?
Теперь, как белая овца на празднике  «допотопных», - рассмеялся товарищ.
- Ну, садись в машину, - предложил я, - подвезу, куда скажешь,  и буду ставить в  гараж.
По дороге, я на секунду отвлёкся от руля, глянул на него, и он на моих глазах, вытянулся в дымку через крышу.
Я дал по тормозам. Мужик, у тротуара, клеящий на стену какой-то плакат, так и присел на корточки с вывернутым испугом лицом ко мне. Я выпрыгнул из машины. Туда-сюда, как сквозь землю. Не зная, что думать, под матюги мужика поехал дальше.
- Бум! Плюхнулся на сиденье,  назад, сквозь крышу.
-Ты, что! - возопил я,  влипая в руль.
- Ты ж не поверил бы, чего я достиг,- рассмеялся он.
Я съехал с дороги и стал, ехать сил не было. Симферополь, как большой улей, роптал, гудел, шевелился прохожими, дёргался машинам, качал ветвями деревьев, стлал запах гари.
- Ты трюкач? Или я чего-то не понимаю, опять гипноз?
- Нет! Я обучился владеть сверхсознанием
- Ну, тогда рассказывай, глянул я ему в глаза.
-    Всё просто. Входишь в волевое поле…
- А, что это такое? - перебил его я.
- Усилие мозга; когда переключаешь колебания гидростатического сопротивления  клетки и она из желе - электролит, превращается в туман. Ось вихря элементарных частиц и их плоскость, из  перпендикулярной, проникает в параллельную. И ты проходишь сквозь препятствие, как твои волосы, сквозь расчёску. Так лёд превращается в воду, вода в пар, и всё это невидимо.
- Фантастика! А, как этому научиться?
- Я начинал с левитации и телекинеза, на Тибете это пустяк. Эфир обладает сверхтекучестью, солитоны, обладают чувствительнейшей системой. Мысленные волны, вызывают колебания назад - вперёд. От таких свойств, ты можешь путешествовать во времени, это моё любимое занятие. При желании из настоящего ты попадаешь,  в будущие, или в прошлое.  Земля - скорлупа. Содержимое ядра - плазма. От колебаний температур, трещины  в скорлупе. На стыках - двери пространств. В  ядре плазменная жизнь. На земле, материальная. Как ад и рай.  Тибет, Бермудский треугольник, и ряд других непонятных всем мест в Азии, Крыму,  Америке,  Австралии,  находятся на этих стыках, где легче входить в волевое поле и другие миры.  Бог волевое поле, единое всех частиц, протонов, нейронов, атомов и также как клетка организма делится, уменьшаясь и увеличиваясь, растёт. Но и там свои  пределы, нет ничего бесконечного, есть круг, по которому всё возвращается. Если бы Бог был  одушевлённым сознанием,  он от стыда б за нас явился  к нам. Первые клетки обладали очень высоким интеллектом, но реализовать себя не могли и они, делясь, искали   различные формы и в бесконечном делении рождались психотипы, живущие запахами, эмоциями, мыслями, колебаниями волн, звуками, используя разнообразные частоты и потребляющие, друг - друга. Первые люди обладали иным зрением и слухом, общались телепатически. Видя свойства природы, с появлением речи, кодировали их в  легенды. Так появился Бог и Дьявол. Бог не может быть злым, а, дьявол добрым.
Появление множества религий указывает, что это уже творение  не внешних сил, а человека.    Он же и создал систему, помня, свойства частиц и способность к эмоциональной памяти.
Которой легко манипулировать. Так появилась религия, хитрые лжецы, создавшие липкие программы в которых и увязло человечество. Ну, подумай сам, религия, если бы она была от Бога, благословляла бы зло? Конечно, нет!  Я утверждаю, Бог это ты, твое сверхсознание. Вернись к нему. Вот и всё. Но, удивительней всего то, что этого никто не хочет. Это когда у тебя полный гардероб одежды, но ты носишь одни брюки и рубашку, потому что привык к ним.
-Ох! Сверхсознание,- мечтательно покачал я головой в раздумье.
- Да, всё просто, эфироны и гравитоны вокруг нас. Я волевым полем стягиваю их элементарные частицы, как сачком рыбу; в общую кучу, в ведро, ну, ещё проще, ступа бабы Яги готова, ступил, в этот момент я уже разматериализован, невидим и невесом. Перемещаю своё тело мысли в любом направлении, против сил тяготения, мысленно меняешь ось вихря элементарных частиц, пока вновь не вернёшься в перпендикулярную ось, а затем в физическое тело. В это время ты и понимаешь, что ты сверхсознание, ибо видишь всё  и во все стороны, не нужно перемещать взор. События идут со всех сторон, понятны   глазу и чувству. И в этом состоянии ты чётко понимаешь, что Бог вовсе не тот, кого придумали нам, а те частицы, тот поток, в котором ты сейчас.
И, тут глянув на меня, - Да, друг, сдал ты! Давай меняй образ жизни. Это конечно адский труд, но когда притянешь дополнительные частицы мысленного поля, входишь в поле сверхсознания, блаженство неописуемое. Это если бы на тебя наехали асфальтным катком, ты бы кричал от радости, а  не от боли, Страхи, что нам подсовывает жизнь, увеличивает скорость деления клетки. Раньше тебе хватало тарелки пищи, теперь ты ее делишь на троих, шестерых, клетка ищет выход, чтоб выжить и отбирает энергию у других. Всё, как в жизни. Бедный - богатый. Одни усиливаются, другие слабеют. Инстинкт самосохранения включает гонку. Попытка бегства вперёд или назад всё равно заканчивается гибелью клетки.
- Так, где же выход, Кирилл? 
- Только в сверхсознании, в усилии воли, это было дано человеку. Сам отказался. Сверхсознание предупреждало: « Не ешь плода от дерева познания» - Ты, это я!
Теперь начинаем понимать, куда мы себя завели?  И он вышел на ходу из автомобиля, только мелькнула дымка. Материализуясь, встряхнул плечами, будто сбрасывая воду с плаща  в дождь.
Помахал, прощаясь рукой, вошёл в толпу пешеходов, как любой человек, не оглядываясь.   Оставил меня в прострации шока.
Ночью я просыпался, отрывался от сна, где куда-то бежал, вновь перетирал наш с Кириллом разговор. А, утром на тренажёрной площадке, манящей красно - жёлтой окраской наших малышей, встретил старых знакомых. Поздоровались. Обе старушки были в спортивных костюмах. Одна, взобралась на шагоход, другая стала рядом, растирая себя ладошкой. Что я делаю, проснувшись ещё в постели, чтобы   открыть капилляры.
-Дед у меня, исключение из правил, - говорила Аннушка,- Всегда обнимет, скажет что любит, прижмётся, погладит, пожалеет. У нас это называется зарядиться любовью. От того мы никогда не ругаемся, а подтруниваем друг над другом. Смех - колокольчик дома.
- Ты не обижайся, я тебе чисто по-человечески завидую. Понесла твоему Егору обувь. Дочь года не поносила, сбила, исцарапала. С утра к нему всегда очередь. Он каждому расскажет что интересное, пошутит. Заходит участковый, ну  еврейчик, что Аниськиным, зовём. Обощёл всех. Ложит на стол обувь жены или любовницы, сверху пятьдесят гривен.
 - Егор, будет время, сделай! Служба, ты уж прости?
-Кгхы! Поставь в конце очереди. Всё сделаю. А деньги возьми назад. Слышал от зятя, за год, что мзду не берёшь, три выговора схлопотал. Будет презент от меня.
 - Нет! Нет! Егор. 
Я так не могу.
-Знаю! Ты уже не раб божий, но и мне хорошему человеку приятное сделать хочется. Ну, да,  в левом  кармане, среди мелочи рубль железный, гони сюда, этого хватит, нужный ты человек в нашем районе. Тот порылся, среди полтинников обнаружил его. А, деньги бери эти, разглядывая на свет, протянул ему. - Фальшивка!
- Да ты что. Быть не может?
-Может! Это когда ты с торговок на углу мзду собирал по утрам, баба Юля тебе, как дань подсунула. Да ты прости её. Она и сама о том не знала. Сделал я её обувь, и она эти гривны мне. Я и говорю. Фальшивые. Подсунули тебе, Вот посмотри на свет, разводы по краю. Хотя бумага классная? Бедная заплакала. 
- Забери бесплатно, предложил я, за честность, что не обвешиваешь никогда, и бросаешь сверху.  Как она кланялась, как истинная раба божья. Аж, жалко стало! Всё, неотвлекай. Служи. Внук, попрошу, занесет на «опорный». Только если отчитает, за что не обижайся, он у нас хороший. Аниськин обернулся в дверях.
- Каждый день его вижу. Смышленый. Благодарность ему от меня.
- За что, за доносительство? Накручу ему хвост сегодня же! С англичанкой сьездили отличники в Европу, набрались там гадостей.
- Его бы к нам. Мимо щёл, услышал видать наш разговор. Расстроены. Курили у входа в «опорный». Начальство последнее предупреждения матерное прислало. Что полгода не можем найти убийцу изнасилованной школьницы. Стал, как вкопанный и молчит. «Чего тебе спрашиваю». Показывает пальцем на рот, мол, говорить не буду. На ладони, показывает, дайте ручку. Три слова написал. «Дом семь, подвал». Смекнул я, лейтенанту Обухову. Жми Серж.
Через полчаса привел убийцу.
- А это звоню твоему зятю, пришли пацана, пусть напишет всё что знает, и поощрение получит.
- Не жди, не придёт. Он и мне с десяток подсказок давал, как в точку. Но, так же без слов.
Ну, будь здоров! Жду!
Вот какой Егорушка у тебя. А, мой, знаешь и себе и мне жизнь пьянкой перевел. Из
за неё, после сорока, уже забыл, где у него точка почёта, ну причинное место.
Эх, смахнула она слезинка, царство ему небесное.
- Вера! Ты погляди, - перестала она махать руками, -  что они на себя напялили? Сашка! Безбожник! Положила она сухонькой ручонкой крест на себя.
Я остановил тренажер, обернулся. У подъезда стоял, держа девушку за руку, красноволосый ,  паренёк. На шее, на голубом шнурке, аллюминевый рожёк со звездой, наконечник от флага советских времён, отполированный до блеска, висящий будто рожок. Без  подсказки не узнал бы?
- Креститесь, молитесь? А, не знаете, что Ваш Бог, просто волна, что гонит пыль  моего мотоцикла; через пять минут рассеется, и нет его. А, церковь, что  веками машет, крестом, как  мечём, благословляя войны, вас видит только с протянутым рублём.  Пфу! Допотопные! Гадают, что было раньше, яйцо или курица?  А, то, что нейрон живая клетка, что стала яйцом для курочки и петушка, понять не могут.
- Машка, вот ты с кем? - взвизгнула баба Вера,- разглядев внучку.  Это, разрисовалась, голова синяя, а клок жёлтый. Прям украинский флаг. Гля! Аня! И трезубец в голове. Оттого и ума нет у них, ни как не распрощаются! Раньше, за тунеядство  сидели, а теперь пол страны так.  И хоть бы  что?
Но, молодёжь, посмеиваясь, уже шли в разные стороны улицы.
- Верунь! На самом деле он хороший. Не безбожник. Просто, наш дед, говорит: «Что храм у него в душе, да такой, какой  нам неснился»?
- А это вчера, зять милиционер одевает отглаженную, синею рубаху, приказали охранять Гей парад. Нам только Гей- парадов не хватало! Клавка кричит ему с другой комнаты, - Губы не забудь  накрасить!
Пошла я,  взглянуть, что же это такое? Толпа ждёт, час, два. Никого. Одни наши в синих  рубахах стоят  в «оцепенении».
- «Так может это они, голубые»? По домам ребята! Так и разошлись не дождавшись, хотела вчера тебе рассказать, да забыла. Смех, а не жизнь!
- Сделали нас заложниками детей. В нормальной стране проводили их до совершеннолетия и досвидание. А. тут тянешь лямку за себя и за них. Самим пожить некогда!
- А, вы хотите. Что-то изменить? - вдруг за спиной я услышал голос Кирилла, вздрогнул от неожиданности. Как всегда, он пропустил сквозь пальцы вьющиеся локоны к затылку, потрепал в раздумии  их копну:
- Это обычный зуд быка по корове, когда у неё течка. А, эхо  предчувствия опасности включает  эхолот. Меньше глядите пучеглазый ящик телевизора.
- А, вы кто?
И тут равновесие запуталось у бабы Ани в ногах. Бросило в сторону. Я и Кирилл одновременно подхватили её руками.
-«Евушки» мой! Вы тысячи лет сидите в царском кресле, но царицами, так и не стали. Это козни созданной Вами системы. А, ведь в материнской утробе формируется костяк будущего ребёнка, делающий кости белыми и крепкими. Желе плоть всюду отравляют, на вы ж находите и в такой пище что-то хорошее. Ищите себя. Где Ваш голос, где царская поступь?  Понятно, уму и образованности претит зло, но оно всегда там, где нет одного или другого. Душу надо закалять, а не соблазнять удовольствиями.
Идём,- обратился он ко мне,  - позанимаемся с тобой, а они пусть изводят свою жизнь в спортивной одежде невежества и равнодушия. Хочу выступить с тобой на Поле чудес и раскрыть им глаза. Ведь кто-то это должен сделать. Начнём с пневмоосязания. Кстати, «евушки» видел, креститесь по случаю, и всюду роль Бога, как отца, а где же мать? Вы, не задумывались?
И он, шагнул  вперёд, остановился у груды  бело-розовых обломков скальной породы, привезённой «ЖКО» недели две назад для сооружения  каменной горки  с цветочницей, да  и   забытой. И развёл руки, как бы останавливая нас, постойте мол. Я, увидел, как вздулись мышцы шеи, лицо стало буро малиновым, я ощутил запах озона, и на наших глазах, трёхтонный валун,  лежащий с краю, всплыл надувным шариком над  грудой, Кирилл, отмашкой ладони повел  его, как стропальщик, уложив сверху трёх других красавцев. Подсыпай землю и цветочная  горка готова. Мы оторопели. Вот это да!
Изменившимся голосом, чуть сипловато, он вымолвил, - Всё! Всё! Идём!
И мы протиснулись сквозь  кольцо набежавших зевак. Тут меня распёрло смехом,- Граждане! Злые символы знаний и рабства, подают в отставку. Баба Яга, Змей Горыныч, Кощей Бессмертный, не против этого памятника им.               
- Видишь их любопытство, это хорошо, - сказал бы Господь, - значит скоро, Миром будет править общественное мнение а, не шайка разбойников.