Вечность

Всё тело болит, особенно грудь. Лёгкие… Невозможно вздохнуть. Холодно… Но почему-то хочется смеяться. Истерично так, с надрывом.
    — Вызывай «скорую», срочно! — кричит кто-то, но Дима ничего не слышит. Глаза словно заволокло пеленой, а в голове появляются какие-то смутные образы. Словно нарисованные.
     Ромашковое поле, и воздух такой чистый. А небо — голубое-голубое. И солнце такое яркое! Дима идёт по траве, а в руке… в его руке чья-то рука?!
    Дима поворачивает голову, и — с ума сойти! — видит рядом с собой какую-то девушку. У неё глаза зелёные, и на щеках ямочки, потому что она улыбается. По-доброму так, как будто ребёнок! И Дима тоже улыбается ей в ответ.
    У неё всё лицо в веснушках, и волосы золотисто-белые. Красивая, но как-то по-другому. Не «правильной» красотой, а какой-то своей. Иной.
    «Ты меня слышишь?» — она не говорит, и даже её губы не шевелятся, но Дима отчётливо различает эти слова. И почему-то знает, что это говорит именно она. У неё голос такой чистый, звонкий, как колокольчик.
    «Да», — так же беззвучно отвечает Дима и зажмуривается от яркого света. Он ничего не видит, словно кто-то резко включает свет в кромешной темноте.
    «Не бойся, так всегда бывает», — успокаивает его девушка, но он её почти не видит.
    «Я не хочу туда!» — Дима вдруг осознает это так четко, так отчётливо.
    «Я буду ждать тебя. Слышишь?» — доносится до него её голос, но он вдруг перестаёт чувствовать её руку в своей руке.
    «Где ты?!»
    Дима чувствует, что падает. Поле исчезает, и свет тоже. Резкий хлопок, и он открывает глаза.
Это место ужасно. Оно серое, унылое, холодное.
    — Дима! Он жив! — доносятся до него когда-то знакомые голоса.
    — Мама… — шепчет он словно окаменевшими губами.
    — Живой!
    Дальше Дима ничего не помнит. Он приходит в себя только через время. И это место ему не нравится всё больше и больше. Оно как будто чужое.

***

     — О чем это ты вечно мечтаешь? — цинично говорит Павел, друг Димы. — Жена есть, вот уже двое детей, а ты ходишь сам не свой!
    Дима только пожимает плечами. И вдруг:
    — А ты знаешь, когда мне было шестнадцать… — он вдруг резко замолкает. Теперь Дима ощущает эту грань, зайти за которую нельзя.
    — И что было? — допытывается Павел.
    — Я понял, что хочу быть менеджером, — совершенно не к месту говорит Дима. А что ещё сказать? Что он в шестнадцать впервые заболел ветрянкой? И что эта ветрянка чуть не стоила ему жизни? Что он должен был умереть, и во время клинической смерти видел то поле и ту девушку?
    — Это так приземлённо, — усмехается Павел. —
    Дима на это ничего не отвечает. Этим вечером он везёт друга домой.
    Из-за поворота резко выезжает грузовик. Дима пытается повернуть, он слышит крики Павла, и скрежет металла, когда машина ударяется об столб.
    Резко всё смолкает…
    «Ты пришёл?» — это её голос, неужели?!
    «Мне так тебя не хватало!» — Дима хватает её за руку. Они опять на этом ромашковом поле, и девушка ничуть не изменилась. И он словно опять молодой.
    «Ты должен вернуться», — уговаривает его она.
    «Зачем? — не понимает Дима. — Куда возвращаться? В этот лживый лицемерный мир, где люди живут по волчьим законам? Где все друг друга предают? Зачем туда возвращаться? Не понимаю!»
    «Потому что так должно быть».
    «Нет!»
    Дима кричит, он цепляется за её руку, но девушка опять исчезает. И этот свет.
    «Я не хочу туда! Не надо!»
    — Дима…
    Он не хочет открывать глаза. Он уже умер. В тот день, дома, когда врачи пытались его откачать. И с тех пор ему не нужны «прелести» этого мира. Дима хочет туда, к  н е й…

***

    — После той аварии прошло уже десять лет, не козни себя, — уговаривала Диму жена. — Вина за тем водителем, эксперты всё доказали.
    Дима её не слышит.
    — … и Паша жив-здоров…
    Ему всё равно.
    — … вы бы с ним виделись почаще, а то на тебя смотреть больно!
    Дима кивает.
    Сегодня он закрывается в ванной и делает первый надрез на запястье. Кровь сочится в воду, окрашивая её в алый цвет.
Дима чувствует, как возвращается домой… В свой истинный дом…
    «Зачем?» — плачет любимая, хватая его за руку. Её золотистые волосы обрамляют такое родное для него лицо. Дима смеётся, он вернулся.
    «Теперь я не уйду».
    «Так нельзя! Ты должен жить!»
    «Я люблю тебя».
    — Дима!
    Он понимает, что снова уходит.
    «Нет, только не туда!»
    Девушка снова отпускает его руку, и, как бы отчаянно он не пытался, она уходит всё дальше от него. А этот свет — всё ближе.
   — Не хочу… — его первые слова, когда он открывает глаза.

***

    — О, да, я сумасшедший, — признаётся Дима, раскачиваясь в кресле-качалке. — Тем более, даже дети отказались от меня.
    Дима уже довольно стар. Седой, в морщинах, с сухими жилистыми руками. Он не выглядит бодрым стариком. Смотря на него, кажется, что он давно от всего устал.
    Теперь он живёт в доме для престарелых. Но это его уже ничуть не заботит. Он знает, что это последняя ночь.
    Дима ложится в постель. Постепенно она начинает нагреваться от его тела. Тепло… Дима закрывает глаза.
    В глаза ударяет яркий свет. Это рассвет, теперь он понимает. Он стоит возле ворот дивного города, повсюду гуляют люди. И он видит её.
    — Я знала, что ты придёшь, — говорит она. И улыбается. И у неё ямочки на щеках. И Дима тоже теперь смеётся.
    Ослеплённые лучами нового солнца, они идут вместе держась за руки. А впереди — вечность.

23.08.2013