Город энск и его обитатели

Как хорошо, наверное, жить! Как хорошо брести вдоль по улице, посреди тишины, чистоты, где сирень, и черёмуха, и трава. Акация строго обрезана, от земли идёт запах скошенного сена.



Птицы щебечут, воздух совершенно чист, правда, в нём диоксид серы, да ещё хлор да ртуть. Но они совершенно бесцветны, незаметны ни слуху, ни нюху. В общем, хороший посёлок. Так и не хочется называть его городом, строго, официально, не по-домашнему. Пусть так и будет посёлком, на время.



Главное занятие его жителей состоит в том, чтобы следить за порядком. Бросил ли кто бумажку – немедленно реагируй, спустил ли кто кобеля – не молчи!



В случае каких-то необустройств зоркие жители пишут в газету. «Мы и до мэра дойдём, если что».



А молодёжь отсыпается, или сидит у компьютера. Чем же ещё заняться? Можно сесть на машину и рвануть на природу. Или, тем же макаром, рвануть в большой город. Там и театры, и клубы ночные. А тут кого делать?



Но старикам деться некуда. Вот и задумали многожители себе дело одно, дело, что того стоит. Собралися они в кучки и давай тебе следить за порядком.



Можно сказать, даже оформили организацию. Собрание провели, приняли устав. Мы теперь не «хухры-мухры». Организация!



Всё началось как-то странно. В один прекрасный летний день возле одного из пятиэтажных домов начала собираться толпа численностью шесть человек. Причиной послужило бесстыдство его жителей. На третьем этаже, подчёркнуто-безобразно, кто-то выставил плюшевого мишку в окно. Живот у медведя был распорот, видимо, постарались собачьи зубы. Что и вызвало возмущение у трёх зрителей, не желающих потерпеть безобразие. Три – число священное, и вся троица ринулась в дом к извращенцам.



Когда же этот оконный цинизм был прекращён, эмоции ещё не стихли. Пятеро взбудораженных человек не могли успокоиться. И вот кто-то из них предложил создать общество по защите внешнего облика посёлка. Идея получила резонанс, и вот, в один из дней, битком набился актовый зал одной из школ.



Собрание, из-за эмоций, никак не продвигалось вперёд. Пока, наконец, в зал не вошёл местный дизайнер. У него был напор, и голос, и энергия. Взяв бразды в свои руки, дизайнер повёл собрание, и это, конечно же, всем понравилось.



Правда, дизайнера в городе не любили. Был он авангардист, офортник, сторонник Дали и Филонова. Раз как-то он сделал памятник ветерану войны, да, на грех, в форме спирали. Спирали символизировали ужас войны, а к одной из спиралей была приделана голова ветерана. То, что было потом, не хочется и вспоминать…



Но сейчас дизайнер был полезен. Устав приняли, цели сформулировали, оставалось придумать название. Вот тут-то и встала загвоздка. Как назвать общество по защите внешнего облика? Хотелось бы не затягивать это дело. Уже слышались возгласы о перекраске зелёного забора в синий, пора было начинать борьбу.



То название, которое предложил сам Дизайнер, никто не одобрил. Он предложил «АСПД» - Ассоциация сторонников прогрессивных дизайнов. Он утверждал, что перекраска забора – это и есть дизайн, в самом непосредственном смысле. В конце концов так и оставили.



И вот, что мы видим теперь. Идёт вдоль по городу самый настоящий патруль. Патруль из пяти человек. Все, в основном, старые. Правда, к ним затисался один поэт лет двадцати. Поражения на личном фронте он компенсировал стихами о том же. Очкарик нашёл среди стариков нечто общее. Вместе они спасали сирень, вместе ограждали клумбы, чтобы их не загадили собаки. Тут свежий воздух, и люди, понимающие лирику.



Пройдя вдоль по улице, они развернулись и пошли обратно. День какой-то неурожайный. Лидера среди них нет. Правда, несколько выделяется отставной лейтенат лет, наверное, ста, а, может больше. На голове у него – полуистлевшая фуражка, глядя на которую, хочется верить, что он действительно воевал со шведами. Форму, правда, он не носит, поскольку её не носит никто из военных. Говорят, чтобы не напрягало. По гражданке как-то лучше, проще.



Вместе с тем, этот старичок интересный, с юмором и без скуки. Часто называется «сухофруктом», но обижаться не способен. Побольше бы таких. В ответственный момент он зачем-то всегда прикасается к козырьку.



И вот – удача. Идёт нарушитель. Горбатый.



-Эй, гражданин, вы зачем нарушаете внешний вид?
-Какой ещё внешний вид?
-Внешний вид нашего города.
-Чем же это я его нарушаю?
-Горбом, извольте заметить.
-Ничего не нарушаю. Тут один серый бетон.
-Его и нарушаете. Хоть и серый, но аккуратный. Натуральный бетон.
-А вы не заметили, что у многих рамы не крашены?
-И до них доберёмся. А вы извольте не горбиться.
-Да как же я это смогу? Не горбиться-то?
-А сейчас проверим.



Двое человек подошли к нему с боков и вцепились в вертикаль. И плавно его распрямили. Затем отошли, посмотрели на произведение искусства.



-Не горбиться!
-Мне неудобно!
-Только попробуй…



Горбач быстрым шагом пошёл вперёд, скрылся за поворотом и принял привычное положение. В таком виде не только было удобнее, но, можно сказать, значительней. Чувствуешь себя по-другому. Одно дело, когда ты идёшь как-бы с маленьким рюкзачком, и совсем другое – горой в небо. Словно бы ты и сам тоже гора. Круто.



Общество, которое создали в Энске, вскоре появилось и в других городах. Когда же случались перекосы и маразмы, всё это списывалось на «человеческий фактор». Саму же идею всячески поддержало государство. Ведь надо же чем-то занять людей. А люди у нас такие, они найдут, чем заняться. Мы скучать не привыкли. Мы там и шведов турнули, и ещё повоюем. Да, мы такие. Родину в обиду не дадим.



Но, я бы сказал от себя, - что это за война? Выбрали мелкую цель. Сами с собой и воюют. Давно. Народ-поедатель, поедает самого себя. И с таким видом праведника. И ничего нельзя изменить. Только лишь смотреть на всё это со стороны. Выглядит смешно, но они не засмеются. Подправят картину, уберут всё лишнее, и вот, вроде бы не смешно. А вполне благопристойно. Это лишь мы наводим смуту и искажаем реальность. Пусть же тогда каждый останется при своём, и будет продолжать заниматься своим делом. А кто прав, и кто неправ – рассудят потомки. В путь!