Улыбка Ночи

Ночь смотрела на меня белыми глазами фонарей, пугая и зачаровывая одновременно. И такова была мистическая сила этого взгляда, что заставила встать и отправиться туда, где, по мнению этой госпожи, мне зачем-то надо было находиться.
Удивительное чувство отсутствия времени и цели перехватило дыхание, убедив заодно, что эти ритмичные упражнения совершенно излишни для моего скованного (или освобожденного?) темным волшебством тела.

Между тем, ожившая Ночь толкала в спину теплыми руками ветра, заботливо охала вслед какой-то бессонной птицей, наполняла покоем и странной уверенностью в необходимости этих шагов.
Моя хваленая чопорная логика, давняя наставница и покровительница, не просто ушла, стирая за собой следы, — исчезла из неуютного дома моей головы, безнадежно махнув напоследок рукой, дескать, какой смысл оставаться? Вот и хорошо, вот и правильно.

Стоп! «Моей головы»? А чья это, моя?
Вот это странное, нелепое, послушное ветру  и живой темноте тело, — это я?!
Как было бы здорово, будь это правдой!
При всей замечательной непонятности происходящего, то, что шло сейчас по ночному полю, было самой уместной в этом «здесь» ненасытной губкой, легко впитывающей и запахи прохладного августа, и полузнакомые звуки ночной нечеловеческой жизни, среди которой отчетливо выделялось шуршание облаков, бормотание новорожденного ручья и настороженное дыхание молодого лиса, подрагивающего трусливым, но слишком любопытным носом.
Знакомые пространства причудливо исказились, сгладив повороты дороги, и заменив нелепые человечьи конструкции дальних домов легендарными хижинами и уютными песчаными замками, обитателей которых тут же нарисовало мое услужливое воображение.

Восторг сопричастности этому фантасмагорическому миру, уплотнившись внутри меня, казалось, отрывал идущее тело от земли, подобно воздушному шару, и только собственное глупое счастливое хихиканье —  странное связующее звено с реальностью — заставляло ощущать такое бессмысленное сейчас земное притяжение.
Ну и ладно, и так хорошо! Летать, идти или стоять — какая разница, если ты обыкновенная глазастая пылинка в этом необыкновенном мире, где слава Чудесному, есть на что смотреть.

Новый мир рождался прямо на глазах, излечивая мои неуклюжие представления о том самом Чудесном от хромоты, косоглазия и, заодно, от застарелой нечеткости его форм. Доселе невероятное легко и просто превращалось в то, что можно было вполне по-настоящему трогать, обонять, а уж смотреть на него — да сколько угодно! Но делать все это как-то иначе, — так, словно с предметов моего рассматривания сняли тусклую защитную упаковку, столько лет мешавшую насладиться дорогим подарком…

Так вот оно что! Мне же просто сделали подарок: давным-давно отдав, а теперь вот помогая его распаковывать. А чтобы все получилось как надо, меня саму бережно очистили от шелухи дневных мыслей, подсунули кружку с каким-то волшебным зельем под видом банального чая и вытолкали навстречу обыкновенному чуду, так долго происходившему не со мной.

И вот теперь мое смешное, так замечательно одураченное тело, покинутое, наконец, упрямой житейской логикой и вообще способностью думать как прежде, стояло посреди еще вчера обычного летнего поля и, замерев от счастья, вылепливало где-то в груди полубессмысленное слово «спасибо»… А что мне еще оставалось?
Вылепленное, оно как-то самостоятельно произнеслось вслух и впиталось в фиолетовые шелковые складки роскошного платья Ночи.
В ответ мне подарили еще и улыбку, и теперь я знаю, как улыбается Ночь.