Что сулит Рагнарёк

Двух миров Локи порожденье, но оба гнали его восвояси; вечность метался, и покой найти суждено ему в схватке – меж ними. Тянет братская клятва в Асгард, а кровь – к турсам в снега. Скорее бы свершилась уж Битва богов, чтобы вновь все стало, как в древность – молодым, а Локи землю свою обрел.

Один-побратим, что ныне хмур и невесел, угрюм как небо, полное туч; устал ты, и асы устали, и турсы в снегах стыли в ожидании, покуда на скрипучий корабль не ступили. Мир в изнеможении, сам Иггдрасиль пресытился мировым беспутьем, мерзостным блудом, ссорою братьев, распрей сестер. Корни его пили и злобу, и ложь, и черные думы, кроной своей, пропитавшейся желчью, накрыл бы он скоро весь мир… Да Сурту отдано то. И пасти Ермунганда бездонной.

И ведаешь ты, Один, об этом – видит Локи, горит зоркий глаз твой; ведь не впервой тебе смерть – ради познания, очищения ради. Была уж беседа с Мимиром и было прозренье. И ждешь только рога, чтоб битву начать. Прочие же хмурятся асы – исход битвы им неведом.

Подточен порчей ясень мировой, как древностью Один утомлен, и ждет он, нетерпеливый, пришествие Сурта и Ёрмунгарда, пламенного кипящего яда. Ждет и земля, скованная длинною стужей, как по ледяной корке заскрежещет Нагльфара днище, тени умерших из Хелева царства зыбким видением замерли, щепами Иггдрасиля воедино сколоты, а с вами нас свяжет лишь смерть. И новая жизнь, коли будет она.

Сложится небо, болью воинов расколотое, и солнце взойдет, близок уже час, стужи и пламени жаркая схватка. Страшна она будет, но иначе нельзя.

Как все поутихнет и тьма все поглотит, в горниле мира зародится новая жизнь. Откуда известно все Локи? А побратима спросите, чьей тенью он был. К Мимиру ходил сам Один, но со мною вдвоем.

И Бальдер выйдет из врат Хеля – а Бальдер ли будет то? Что шептал ты, Один, мертвому сыну, хитростью Локи сведенному в жаркий костер горящей ладьи? Сын и отец неразличимы, уж Локи ль не знать? Тяжко было и больно, когда пленяли асы моих чад, но ныне смешны эти речи – очищенье грядет и высокая жизнь – но все – через смерть.

И вновь выйдет свет из тьмы, но свет другой. И будут люди – лучше, чище прежних, и будет мир обновленный.

И позабытое семя мертвого древа, жизнью новой наливаясь, может вспыхнуть рыжим огнем. Мирозданье тоже любит нежданные шутки.