по10

Глава 10

Весь остаток среды Лина провозилась дома. Надо сказать, маленькая Света Лобко доставила молодой женщине гораздо меньше хлопот, чем великовозрастный балбес Костя Зайцев. Тот сдуру принялся домогаться ласки, и его пришлось отправить восвояси, слегка при этом ему нагрубив. Хорошо, бывший проявил благоразумие и вёл себя настолько корректно, что маленькая беглянка не видела ни сцен домогательства, ни последующей конфронтации.
Выпроваживая художника, Лина милостиво позволила ему звонить завтра, послезавтра и так далее, и чтобы, наконец, отстал, пообещала подумать о качестве их дальнейших взаимоотношений, тем самым подарив Косте Зайцеву надежду на приобретение прежнего благорасположения со стороны красавицы Лины, которая была и как женщина хороша, и в случае нужды могла по-мужски постоять за обоих.

Света Лобко оказалась совершенно неизбалованной и не по возрасту понятливой девочкой. И, когда в четверг утром Лина Сергеевна стала издали заводить с ней разговор о том, что ей нужно отлучиться по делам, девочка просто спросила её:
- Тебе надо уходить?
- Ну, в общем, видишь ли, - забуксовала Лина.
- Если надо, ты иди, - разрешила Света. – Только оставь что-нибудь покушать. И скажи, чего нельзя трогать.
«Ах ты, маленькая!» - мысленно умилилась Лина, чуть было не прослезилась, но сдержалась, быстро объяснила смышлёной девчушке её права и обязанности, проверила, как та управляется с дистанционным пультом телевизора, и убежала.
«Ничего, я тут рядом, всегда можно будет заскочить», - успокоила себя молодая женщина. Она, никого не встретив во дворе, села в свой «жигуль» и покатила к зданию мэрии. Выезжая со двора, Лина достала из кармана куртки сотовый и позвонила Рае Светлицкой.
- Алло? – вопросительно молвила Лина Сергеевна, когда связь включилась. Она вырулила на улицу Саввы Морозова (бывшая Павлика Морозова) и встала у светофора.
- Да, я слушаю, - отозвалась младшая сестра бывшего одноклассника Лины Крымовой.
- Это я, Лина. Как вчера сходила в мэрию? – поинтересовалась Лина. – Что-нибудь стоящее узнала?
- Что-нибудь узнала. Но долго рассказывать. На эту тему нужно вживую пообщаться. Ты, случайно, не на колёсах?
- На колёсах.
- Тогда подъезжай к редакции «НвК» через час.
- Ладно, - ответила Лина Сергеевна.
Она знала, где находится «НвК», так называемая газета «Неделя в Кустове». Аккурат от здания городской администрации до здания редакции было минут десять хода на машине. Если, конечно, не попасть в пробку. Но час «пик» миновал, и пробок не предвиделось.
Лина дождалась, когда загорится зелёный, тронула машину, проехала до следующего перекрёстка и свернула на улицу, ведущую к зданию мэрии.

В мэрии Лина пробыла недолго. То есть, парой минут больше того времени, сколько понадобилось охране, чтобы связаться с председателем комиссии по решению местных социальных проблем, неким господином Афониным, и получить от него отказ на приём частных лиц в неурочное время.
- А когда у него урочное время? – недовольно спросила Лина, с невольным уважением разглядывая редуты и бойцов, охраняющих подступы к представителям городской власти.
- Вторник, пятница, - вежливо ответил здоровенный дядя в милицейской форме, - с четырнадцати до семнадцати. Будете записываться?
- Что, большая очередь? – осведомилась молодая женщина.
- Нормальная, - уклончиво ответил дядя, отмечая про себя, что эта гражданочка, в отличие от престарелых просителей, наверняка дождётся своей очереди. То есть, ещё пару лет протянет.
- Да нет, записываться я не стану, - успокоила стража исполнительной местной власти Лина Крымова и пошла на выход.
«Ничего, Раиска уже здесь побывала, и если она, даже как журналюга, узнала немного, то мне больше узнать не светит. Значит…»
С этой мыслью Лина Сергеевна снова уселась в свой народный автомобиль и направила его за город, где находилась редакция газеты «НвК». Не доезжая до здания редакции, молодая женщина тормознула возле большого магазина, торгующего хозтоварами, и более получаса бродила по полутёмным залам, любуясь на шведские холодильники, отечественные пиломатериалы и японские компьютеризированные унитазы, которые сами спускали воду, отмеряли туалетную бумагу с тиснёными рисунками Фудзиямы, ароматизировали воздух, а также выдавали новости и прогноз погоды вперемежку с сопутствующей процессу музыкой. Набор музыкальных заставок был обширен: от «Хэппи бёздей ту ю» для холериков до «Лунной сонаты» для флегматиков. Патриоты могли заказать какую-нибудь арию из оперы Глинки «Иван Сусанин».
Лина и дольше гуляла бы по специализированному супермаркету, но её достали молодые люди разного пола в униформах и с подобиями ценников на них. Они, по мере приближения потенциальной покупательницы к тому или иному отделу, по очереди выскакивали ей навстречу и предлагали то совершенно уникальный гайкозаворачиватель с электрогенератором в придачу, то специальный самонадувающийся дачный матрац с бессрочной противоклоповой пропиткой. У всех этих молодых людей, помимо похожих униформ с «ценниками» на них, был одинаково голодный взгляд, и они все одинаково сильно расстраивались, когда Лина отказывалась и от гайкозаворачивателя, и от дачного матраца.
Наконец она купила приглянувшуюся ей настольную лампу и покинула магазин. Оставив машину на магазинной парковке, кинув коробку с лампой на заднее сиденье, Лина прогулялась до здания редакции и увидела Раю Светлицкую. Та стояла на площадке наружной торцевой лестницы в компании перекуривающих сотрудников газеты и о чём-то с ними трепалась. Сама Рая не курила, но погода была на удивление хороша, а внештатница любила поговорить со всякими людьми на разные темы.
- Раиса! – издали позвала её Лина Сергеевна и помахала рукой. – Ты едешь?
- Да! – крикнула ей в ответ младшая сестра бывшего одноклассника и легко сбежала по металлическим ступеням вниз.

- Так что, домой себя везти прикажете? – ехидно спросила Лина Сергеевна, когда Раиса расположилась в кресле рядом с водительским.
- А что у тебя за интерес к комиссии по решению местных социальных проблем? – вопросом на вопрос ответила Рая Светлицкая.
- Интересный интерес, - возразила Лина и завела тачку.
- Если интересный, то можем подъехать к гостинице «Ленкорань». А домой можно и потом.
- Зачем?
- Вчера я таки выяснила у этого грёбанного Афонина, где находится офис благотворителей, которые наших сирот обжимают.
«Афонин – это председатель комиссии, а «Ленкорань» - это бывшая «Подмосковье», - мельком подумала Лина Крымова и погнала свой «жигуль» по улице Добронравова, на которой, невзирая на относительно раннее время, уже закучковались проститутки. Гостиница «Ленкорань» находилась возле загородного рынка, и переименовали её лет семь назад. Лина долгое время не ведала, что такое эта Ленкорань, пока совершенно случайно не узнала, что Ленкорань – это один из городов в Азербайджане. Фасадное здание бывшей «Подмосковье» занимали различные офисы, а оба крыла продолжали функционировать в гостиничном режиме. И жили там, само собой разумеется, рыночные челноки с лицами всяких национальностей за исключением русских, прибалтийских и народов Крайнего Севера.
- Вообще, как тебя принял Афонин? – задала наводящий вопрос Лина Сергеевна.
- Еле впустили. Я уж и журналистским удостоверением трясла, и на знакомство с самим Шелкопёровым намекала, и даже предлагала позвонить в редакцию нашей «НвК», откуда меня в мэрию никто не посылал, - всё никак! Ну, тут я велела ихнему вертухаю, который мэра с его подсералами охраняет, передать по телефону Афонину, что у меня есть копия ведомости, которую не может закрыть госпожа Тынова Анна Егоровна. А потому не может, что семь сирот-пигалиц не хотят получать по ней ущербные подъёмные.
- Ну? – вставила слово Лина, невольно подумав о том, что сегодня Раиса, оставив в стороне канцелярский стиль изложения, упражняется в довольно развязном тоне. При этом совершенно не заботясь об изящности слога и удручая богатый русский язык повторением вопросительных местоимений «что» и «который».
- Только тогда и допустили этот грёбанный Афонин пред свои светлые паразитские очи. Какая такая ведомость, а почему я ничего не знаю, а чего это госпожа Тынова молчит, если за ведомость она ещё неделю назад должна была отчитаться? Это он, значит, у меня спрашивает. А в эту минуту одна нестарая баба, которая во время моего визита в кабинете Афонина ошивалась и разрез до пупка на своей юбке ему демонстрировала, и вопрошает: «А зачем госпоже Тыновой перед вами, дорогой Геннадий Григорьевич, отчитываться? Перед вами, дорогой и так далее, должны были вчера представители благотворительного фонда отчитаться, они…». В это время дорогой и так далее к-а-эк зыркнет на нестарую, что та чуть из своего разреза прямо в осадок не выпала. А я ему своё толкую: прецедент, дескать, не их приятных, девчонки-сироты в отказ глухо пошли, благотворителей на чём свет костерят, а мне, в свою очередь, интересно знать, зачем вам, господин Афонин, было передавать функцию по выплате денежных пособий каким-то недобросовестным благотворителям?
- Ну? – снова встряла в монолог Лина, давая возможность словоохотливой Рае Светлицкой перевести свой задорный дух.
- Вот тебе и ну, - повела красивыми глазками Раиса. – На недобросовестных благотворителях этот чиновный отморозок и прокололся. Да как завизжит: «Что, значит, недобросовестные?! На что это вы намекаете? Уж не на то ли, что я могу даже подумать о сотрудничестве с сомнительными людьми? Нет, мы имеем дело, согласно рекомендации госдепа РФ по социальной политике от 07.05.94 года, только с порядочными людьми!»
- Что ещё за рекомендация? – перебила Раису Лина.
- Ну, я потом в Интернете отыскала, что это такое. В те весёлые времена много было подобных рекомендаций о передаче всевозможных государственных функций в частные руки, от управления атомной энергетикой до лицензирования альтернативных таможен. В общем…
- В общем, рыльце у господина Афонина явно в пушку, - сделала вывод Лина, минуя железнодорожный переезд и сворачивая к загородному рынку.
- Так явно, что дальше некуда, - утвердительно кивнула головой Раиса. – Но как грамотно, собака, обставился: и я, мол, не я, и лошадь, дескать, не моя. А ежели что, дескать, и не так, то это благотворители виноваты, которым наша комиссия при городской администрации по решению местных социальных проблем все функции по этому самому решению, особливо когда дело касается денег, передала. Хотя вряд ли, поскольку люди весьма авторитетные, с соответствующими документами и рекомендациями.
- Что тебе удалось установить по их документам? – спросила Лина, тормозя возле входа в фасадный корпус гостиницы «Ленкорань».
- Всё, вроде, тип-топ, - пожала плечами Рая, - договор, лицензия, сертификат, номера такие-то, адрес международной благотворительной организации в Гааге, имайл, копии финдоговора о передаче права оформления банковских платёжных поручений-требований и ещё куча документов, проверить действительность которых у меня просто не хватило бы ума. Зато вчера вечером я послала электронный запрос в Гаагу и сегодня утром получила ответ: данная международная благотворительная организация с душещипательным названием «Милосердие без границ» прекратила деятельность своих российских филиалов ещё в 1994 году.
- Ну да. Какие нормальные благотворители полезут в Россию, - поддакнула Лина Сергеевна и закурила. – Ведь нашим чинушам надо по любому отстёжку сливать, чем бы ты ни занимался: производством палёных медикаментов или правильной благотворительностью.
- Ага! В общем, я почти уверена, что и Афонин в курсе насчёт отсутствия законного статуса у наших псевдоблаготворителей. Ну не мог он не проверить их по тем же каналам, что и я! Но вошёл с ними в преступный сговор, чтобы иметь дополнительную прибыль в виде наличной отстёжки. Ведь что получается? При перераспределении бесхозного жилья брать ему самому на лапу не с лапы - могут и по лапам дать. И подъёмные сиротам самому зажимать небезопасно. Тем более, посредничая с такой принципиальной тёткой, как наша директор детдома. А вот благотворители – пожалуйста. В банке они получают одну сумму, Тыновой дают другую, разницу кладут себе в карман, а часть её в загребущие лапки председателя комиссии. Потом срок договора истекает, благотворители испаряются и ежели возникает какое-нибудь расследование вокруг финансирования местных социальных проблем, то господин Афонин вполне может прикинуться честной обманутой овцой: лично он ведь никого не надул! Каково?
- Замысловато, - усомнилась Лина Сергеевна, - особенно в части движения налички. Ведь во всякой цивилизованной стране её свободный оборот сведён к минимуму.
- Так это в цивилизованной стране! – воскликнула Раиса. – А у нас, слава Богу…
- Ладно, погнали на выход, а то от одних разговоров толку мало, - перебила её Лина и загасила сигарету в автомобильной пепельнице.
- Пошли, – согласилась Раиса и взялась за ручку дверцы. – Я вчера хотела здесь побывать, да офис был закрыт.
- Ну что ж, давай попробуем сделать это сегодня, - сказала Лина Крымова и полезла из салона.

По адресу, который дал господин Афонин, никаких благотворителей не оказалось. То есть, дверь офиса была заперта, и на стук и звонки никто не отзывался. Пока из недр офисного корпуса не выполз молоденький весьма хлипкого сложения закавказец и, ужасно коверкая русскую речь, что указывало на его недавнее прибытие в Подмосковье из самых глухих уголков ближнего зарубежья, стал допрашивать Лину и Раису о причине их визита в его (он так и сказал: «Слушай, зачем стучишь-шумишь в мой караван-сарай?») владения. Затем, приглядевшись к посетительницам в экономном свете экономичных ламп получше, попытался за ними обеими ухаживать и представился то ли троюродным братом второй жены сына генерального хозяина гостиницы «Ленкорань», то ли его четвёртым помощником по коммерции. Раиса, высокая и фигуристая, тотчас надменно надулась в ответ на домогательства ярко выраженного подмосковного коммерсанта, а Лина, обругав про себя внештатницу за её непрофессиональное поведение, решила подыграть хлипкому и вскоре приятельницы знали всё, что можно было узнать. А именно: срок договора аренды офиса номер такой-то истекает сегодня в 12.00, о повторном заключении договора аренды владельца гостиницы, некоего господина Нариманова, никто не предупредил. Никто, в смысле, из бывших «съёмщиков» этого офиса. Больше того: вчера после обеда секретарь данного офиса м-ль Голопацюк (при упоминании реквизитов м-ль ярко выраженный коммерсант скабрезно ухмыльнулся) сдала ключ ему, господину Магомаеву, и покинула своё рабочее место, как показалось вышеупомянутому господину, навсегда.
По завершении довольно путанного объяснения хлипкий, словно решил наградить себя за невероятные лингвистические усилия, довольно бесцеремонно пощупал Лину. Лина чуть было не размазала его по стенке, но сдержалась и, мысленно проклиная всеядных баб вроде м-ль Голопацюк, официально заявила хлипкому, что хотела бы снять данный офис и предварительно его осмотреть. Затем, когда обнаглевший коммерсант предпринял новую попытку «поухаживать» за Линой, она довольно чувствительно ткнула его кулаком в подбрюшную полость и сказала, что если господин Магомаев сейчас же не займётся исполнением своих прямых обязанностей, то они с подругой (Лина с негодованием посмотрела на Раю, которая всем своим видом изображала полную отстранённость от происходящих рядом с ней событий) будут вынуждены обратиться к самому господину Нариманову. После этого заявления хлипкий сбавил обороты и впустил посетительниц в офис, бывший двухкоечный номер однозвёздочного отеля, который оказался пустым и безликим, как барабан изнутри. Войдя, Лина тотчас ухватилась за трубку офисного телефона. Первым делом она узнала его номер, а потом позвонила на службу брату. Когда хлипкий услышал, куда звонит потенциальный наниматель, он не очень-то испугался, поскольку и в местной милиции у него были свои люди в лице подполковника Магеррамова, майора Байрамова, капитана Гасанова и старшего лейтенанта Джаваншира Мамед оглы Фаргузадова. Другими словами, хлипкий продолжал липнуть к Лине и ей снова пришлось пугнуть коммерсанта именем всесильного господина Нариманова. И, когда хлипкий испарился из бывшего двухкоечного номера, молодая женщина попросила брата прояснить номера, на которые звонили с данного офисного телефона.

Домой Лина Сергеевна прибыла без чего-то двенадцать. Девочка Света смотрела телевизор, который орал на всю квартиру, и одновременно причёсывала новоприобретённую на рынке куклу. Но так как кукла оказалась китайского производства, из партии товаров дальневосточного соседа, обмениваемых на изделия российского авиастроения, то скоро все её волосы оказались на массажной щётке. А Лина выключила телевизор и утащила расстроенную девочку на кухню кормить. В это время позвонил Сергей Крымов и сообщил сестре список номеров, на которые в течение полугода звонила м-ль Голопацюк или кто-то ещё там.
- Спасибо, Серёжа, - поблагодарила брата молодая женщина и снова кинулась на кухню, откуда стала подавать голос девочка: она не только не выказала в процессе питания никакой разборчивости, но проявила отменный аппетит и теперь требовала добавки. Лина подсыпала в тарелку еды и занялась изучением списка номеров, оказавшегося довольно длинным. Почти все номера были международные. Лина заглянула в справочник и быстро установила, что из офиса в гостинице «Ленкорань» звонили отнюдь не в Гаагу или Женеву, а в Житомир и Конотоп. Лина ещё минуты три изучала список, пока не наткнулась на один подмосковный номер.
- Чёрт! Так это же в нашем доме! – воскликнула она, полистала местную телефонную книгу и…
Покормив Свету и уложив её спать, Лина переоделась в тренировочный костюм, накинула лёгкую матерчатую куртку и вышла из дома. Она натянула на голову капюшон, сунула руки в карманы, в одном из которых лежал газовый баллончик, быстро пересекла по диагонали пустынный двор и вошла в третий подъезд. Молодая женщина, чутко прислушиваясь к происходящему внутри дома, бесшумно поднялась на четвёртый этаж и замерла напротив дверей квартиры номер двадцать три. Она понимала, что действует опрометчиво, руководствуясь чисто женской логикой поступков, но ничего не могла с собой поделать. Одна рука выскользнула из кармана куртки и потянулась к дверному звонку, другая продолжала удерживать газовый баллончик. В это время чей-то кот, ужасно скрипнув лестничной фрамугой, влез в подъезд и грузно шлёпнулся на площадку.
«Чтоб тебя!» - мысленно ахнула Лина и непроизвольно отдёрнула руку от кнопки звонка. В тот же момент дверь по соседству, тронутая потоком свежего воздуха, который проник в подъезд вместе с котом, подалась внутрь и Лина, влекомая неведомой силой, вошла в квартиру номер двадцать четыре.
- Вот те, бабушка, и Юрьев день и восьмое марта, - вслух произнесла она, наткнувшись в одной из комнат на труп хозяина. Труп уже закоченел, но от него ещё не пахло. Впрочем, Лина никогда не была брезгливой. Она тщательно обследовала квартиру, которую, судя по беспорядку, недавно обыскали. Затем осмотрела покойника и легко установила, что стреляли в него через стену: в ней Лина обнаружила сквозную дыру, а входное отверстие во лбу трупа было припорошено извёсткой.
- Н-да, - пробормотала она, заглядывая во вскрытый какими-то подручными средствами сейф и осматривая варварски раскуроченный компьютер, - спешная работа…
Кто-то, решив уничтожить данные на жёстком диске, но, опасаясь не войти в программу без пароля, просто выломал винчестер. Лина, быстро определив цель такого непотребного отношения с дорогостоящей техникой, сняла трубку телефона и позвонила на сотовый брату.
- Алло, Серёжа, это опять я, - деланно беззаботным голосом сообщила молодая женщина.
- Ну, что тебе ещё? – недовольно огрызнулся подполковник Крымов.
- В нашем доме в квартире номер двадцать четыре вчерашний, по моему мнению, труп. Как я его обнаружила – тема для отдельного разговора. Однако сейчас я из квартиры номер двадцать четыре ухожу, но ты организуй дело так, чтобы этот труп нашли даже без намёка на моё участие. Договорились?
- Я тебя убью, Лина! – придушенно отозвался брат Серёжа. – Какого хрена тебя тащит туда, куда… Короче, чтобы духу твоего там сейчас же не было… и следов!

 






 






1) Автор не берётся категорически утверждать, что подобная рекомендация существует