Драмы и господа. Повесть шестая. Иллюзия смерти

Повесть шестая. Иллюзия смерти, закон возвращения.

Бесчувственная сырость пронизывала все естество, когда я нехотя принялся открывать глаза, веки тяжелели при малейшем напряжении и, словно темная ширма, не давали возможность своему постоянному зрителю взглянуть на картину происходящего во внешней плоскости сцены. Сорвав завесу тайны, нависшую над глазами, я обнаружил себя лежащим на холодном песке вблизи ночного водоема, мелкие камни окутали шею и руки…
                Подняться не представлялось возможным, ноги отказывались подчиняться приказу встать, ладонь левой руки с трудом шевелилась, сделав резкое усилие, я оторвал ее от песка и поднес к лицу, ощупав холодный лоб, я сделал движение в сторону шеи, мой кулон все так – же неподвижно свисал откинувшись вправо, сжав его в ладонь я попытался создать натяжение, с опорой на которое удалось сесть.   
                Мысли отказывались давать отчет происходящему вокруг, спустя несколько секунд я обнаружил острую боль в боку, переходящую в ноги, опустив взгляд вниз я обнаружил длинный металлический осколок, пробивший левую часть живота, дотронутся до раны не получалось, сильная пульсация внутри мешала дыханию, резко бросило в жар и вновь сковало движения, сделав упор на правую руку, я сохранил устойчивость…
                Я не справился с управлением, в этом сомнений быть не могло, машину сильно занесло и я сорвался с серпантина, последнее что я помню – резкий свет, совершенно не похожий на солнечный, он больше напоминал отблеск куска белого золота, я на секунду ослеп и потерял контроль над ситуацией. Дальше полный провал в сознании… Ее больше нет, она ушла, не сказав мне последних слов, мысль о том, что я опоздал, не смог уберечь ее от беды проела мою неуемную жажду жизни, отправив меня кормить рыб на дно изумрудного водоема. С ее жизнью оборвалась последняя ниточка, связывающая меня и способность чувствовать. Только теперь я понимаю, что даже в минуту физической слабости, первенство боли все равно остается за болью душевной. Окинув взглядом себя со стороны я увидел пару осколков, торчавших их ноги, тонкие брюки, цвета песка, ставшего моим пристанищем, были запачканы кровью и тиной…
                Именно сейчас я стал понимать всю безвыходность положения, перед тем, как покинуть замок, я выбросил свою вертушку – телефон Верту очаровывать сердца пролетавших над домом ворон, а определить свое положение сейчас возможности и вовсе не представлялось, песчаное побережье, лишенное искусственного освещения, голосов и других признаков жизни подводило меня к мысли, что этот островок – мое последнее пристанище…
               «Держаться, Вадим Петрович, приказа погибать вам никто не давал, сейчас важно использовать любую возможность, чтобы спастись» - во что есть сил прокричал я, требование к самому себе через секунду отразилось эхом в далекой морской тишине.
                Начать следовало с первой медицинской помощи, оказывать которую я никогда не умел, но теперь особо выбирать не приходилось, сняв рубашку поло, я принялся рвать ее на широкие ленты, которых вышло три, свернув одну из них в рулон, я зажал получившуюся трубку в зубах и крепко уцепившись за основание торчавшего из тела куска металла, стал вытаскивать его из себя. Боль перекрыла разум, я отчаянно вцепился зубами в мокрую ткань и казалось, прокусил ее на сквозь, спустя несколько секунд, дело было сделано, из рваной раны струилась кровь, вторым куском рубашки я зажал рану настолько, насколько хватило сил и от боли вновь рухнул на песок…
               Предстояло обеззаразить рану и удалить стекла из ноги, под рукой не было ничего, что могло – бы служить антисептиком, неподалеку от меня, метрах в пяти лежал массивный металлический штырь, вокруг него были разбросаны ветки, очевидная мысль прижечь рану ломалась об отсутствие средств для разжигания огня. Перевернувшись набок, я принялся медленно перебираться по песку в сторону веток и железного штыря, по форме штырь напоминал основание кочерги, веток было много и самых разнообразных, те, что находились вдалеке были сухие, даже слишком, от чего на поверхности пошли трещины, перебирая имевшимися вокруг меня прутьями и дощечками, я нашел одну массивную продолговатую палку с выпуклостью вдоль всей поверхности, она стала моим спасением, не поднимаясь с земли, я соорудил заготовку под костер из имевшихся дощечек, рядом положил металлический штырь…
               Спустя полчаса в кромешной тьме вдоль морского побережья возник небольшой огонек, действовать следовало немедленно, оторвав от раны мокрый от крови комок ткани, я резко дотронулся до нее раскаленным штырем, крик боли, чередовавшийся с ревом прекратился спустя полминуты. Отбросив в сторону штырь я принялся разрывать правую штанину, получив длинную ленту, я обмотал ею рану и завязал узел. Удалить осколки из ноги оказалось не сложно, лимит боли на сегодня был исчерпан и особых страданий я не испытал, дело было сделано…
               На улице сильно похолодало, вся имевшаяся одежда ушла на перевязки и теперь на мне оставались только тонки брюки без правой штанины, во рту сильно пересохло, к этому моменту я первый раз успешно встал и медленно зашагал к воде, пить соленую воду было невозможно, но выбирать не приходилось. Рана перестала пульсировать и идти было можно, только вот куда идти – то собственно? Я четко осознавал для себя, что сейчас обязательно нужно спастись, там, на другом конце моей жизни сидит Ульяна, которая не сможет без меня, в последнее время я был к ней слишком холоден, она женщина, которая любила меня с первого дня нашего знакомства, я – же гордился собственным бесчувствием, возведенным в принцип, не понимая, что рядом со мной живой человек, я не люблю и не любил ее, но я несу за нее ответственность, если меня не станет, адвокаты Лукреции сделают все возможное, чтобы Уля осталась без крыши над головой. Когда находишься на грани между светом солнца и пустоты, вдруг неожиданно для себя начинаешь понимать, чего стоят те, кто был с тобой под этим самым солнцем.
                Я уверенно зашагал в одну единственно возможную сторону вдоль реки, мне предстоял длинный путь в неизвестность, в голове попеременно возникали мысли то об Ирине, то об Ульяне. Последние десять лет своей жизни я строил таким образом, что никто из моего окружения и подумать не мог о способности Вадима Нефедова чувствовать и переживать, мне самому не раз приходилось слышать в свой адрес массу прилагательных, определяющих мой моральный облик, в топе самых популярных были – эгоистичный, циничный, собственнический, расчётливый, мне самому эти определения ничуть не мешали, скорее даже создавали опору, защищавшую меня от желающих, вторгнутся в мое душевное пространство, которое я не желал ни с кем делить. В голову вновь ударили события последний минут за рулем Бентли, на огромной скорости я преодолел свыше пятидесяти поворотов, на пятьдесят первом я безвозвратно сорвался, яркий свет ударил в глаза и я потерял сознание, но почему я услышал его до падения? Резкий, громкий, отразившийся скрежетом удар прозвучал за долю секунды до падения с обрыва, это не могло быть галлюцинацией, было – что, что я упустил из виду и что мне предстояло вспомнить…
                Придорожная гостиница «Меркурий» пользовалась особым спросом у тех, кто любил путешествовать за рулем, молодые пары и семьи не задерживались здесь больше чем на одну ночь и потому политика гостиницы была нацелена именно на создание хорошего первого впечатления, небольшие уютные номера были оборудованы самыми необходимыми составляющими достойного ночлега – резные кровати с мягким постельным бельем нежного кремового цвета, махровые тапочки, джакузи, навесной телевизор с обширным пакетом каналов и минибар с прохладительными безалкогольными напитками. В пятом часу утра к стойке администратора подошел мужчина, который мгновенно вызвал испуг у администратора и обеспокоил начальника охраны. Высокий широкоплечий мужчина с телом, высеченным из гранита – массивными руками, точеным прессом, хорошо очерченной грудью был лишен большей части одежды, верхняя часть туловища была полностью покрыта порезами и ушибами, левый бок перебинтован плотной материей, сквозь которую сочилась кровь, на нем были надеты разорванные брюки и тонкие ботинки, на левом запястье руки блестели золотые часы Омега.
               Девушка за стойкой администратора немедленно бросилась к раненому, рядом с которым уже стоял охранник гостиницы…
- Молодой человек, вам плохо? Вызвать врача?
- Здравствуйте, девушка, мне как можно быстрее нужен врач, мобильный телефон и стакан воды, если это сохранит мне жизнь, то мы обсудим перспективу заказа одноместного номера с телевизором и душевой.
- Садитесь скорее на диван, у нас в гостинице есть врач и я немедленно за ним схожу, вот только с телефоном до утра проблема – мы за чертой города, а спутниковый аппарат починят только завтра, Андрей, принеси графин с водой – обеспокоенно сказала девушка охраннику.
Спустя несколько минут в холле гостиницы появился мужчина с медицинской сумкой в руках. «Его нужно доставить в номер и там осмотреть, у него сильная кровопотеря, пульс слабый» - быстро произнес врач.
- Девушка, я расплачусь с вами завтра – же, я попал в аварию и все мои личные вещи на дне водоема…
- Вот завтра мы об этом и поговорим, а сейчас вас доставят в номер и окажут помощь, через час вам принесут завтрак…
- Вы очень добры возьмите вот это в качестве залога – протянув золотые часы, сказал мужчина
- Я не ношу часов, тем более таких вычурных, а еще это моя гостиница и здесь вы будете делать то, что я вам скажу, Андрей, его нужно доставить на второй этаж – во весь голос сказала девушка.
Только сейчас Вадим Петрович обратил внимание на замершие в ночи стрелки часов, на циферблате было 11:15, начиная с этой минуты серый Бентли ушел под воду, эти часы он купил в одном из городов одного из миров около года назад за пятьдесят тысяч долларов, «лучше – бы водолазные купил с фонариком» - подумал про себя Нефедов, веки тяжелели, а сознание рассеивалось. Внезапно Вадим посмотрел на врача и с голосом, полным непонимания спросил какой сегодня день и какое число, доктор с улыбкой ответил – утро десятого.
               «Во всем случившемся есть один определенно положительный момент, на свой день рождения я все – таки опоздал» - сказал Нефедов и закрыл глаза…