по7

Глава 7

Что может быть слаще мести? Это как кому. Одному, в силу его врождённого гуманизма, и само понятие мести не понятно, не то, что всё остальное, вытекающее из результатов вышеозначенного акта. А вот другому...
Кстати, о них, которые не гуманисты: их, к сожалению, гораздо больше, чем первых. Особенно в такой мерзко-континентальной среде, где зимой очень холодно, топливо регулярно дорожает, инфляция растёт планомерно, а реальный уровень жизни населения примерно такой, как в Центральной Африке, где тепло и на всяком кусте если не фрукт, то овощ. В общем, о непричастности человека, совершившего двойное убийство, к малочисленному отряду искренних гуманистов сомневаться не приходилось. И у него ответ на поставленный вопрос нашёлся быстро. Переживая сладостные чувства по поводу удачного завершения кровавой акции, мститель понял, что слаще мести лишь торжество после её качественного производства. Но демонстрация торжества по поводу явного криминала могла быть, мягко говоря, не понята окружающими мстителя нормальными людьми. Поэтому человеку, недавно загубившему две души, приходилось вести себя так, чтобы не привлекать к себе специфического внимания и не оказаться в ежовых рукавицах проклятого Закона, который тем к тебе суровей, чем ты бедней. Ведь мститель был не только болен душой и мозгами, но и довольно беден. Тем не менее, ни душевная болезнь, ни проблемы с головой, ни желчь по поводу бедности не мешали мстителю и радоваться результатам мести, и, если он оказывался на людях, искусно скрывать переполнявшее его ликование. Одно лишь огорчало мстителя: Виктора Лобко увезли в клинику ещё живого, и как бы чего из этого не вышло.

Максим Максимович Буров наблюдал появление милицейских и медицинских сотрудников во дворе дома номер семнадцать. В принципе, и те и другие действовали почти безукоризненно. А представители милиции не поленились и поквартирно обошли весь дом. Они пытались дозвониться и до Максима Максимовича, но он им просто не открыл. Чуть позже притащился Николай Моргачёв, но бывший разведчик не открыл и ему. Он выпил ещё коньяка и вновь занялся составлением своеобразного отчёта. О происходящем во дворе отставной полковник уже не думал: на своём разведвеку он повидал всякого, покруче заурядного убийства, а его собственные дела не терпели ни отлагательства, ни невнимания. Орудуя мышью и клацая на клавиатуре, Максим Максимович добил отчёт по шести отработанным объектам, затем проверил наличие пообъектной реквизитуры, необходимых финансовых расчётов по адресным регистрам и всех дат от начала полугодовой работы по сегодняшний день. Проверив, Максим Максимович выпил ещё немного коньяку, потом сходил на кухню, чуток перекусил и, прежде чем продублировать диск, задумался: а не стоит ли оставшееся на ней место забить какой-нибудь полезной информацией? Думал отставной полковник недолго, но взял фотоаппарат и перекачал фоторепортаж с места преступления на диск с отчётом. Он не умел редактировать цифровые фотографии, поэтому, набившись на диск с размерами и форматом файла по умолчанию, фотографии заняли всё оставшееся, больше ста пятидесяти мегабайт, место. Затем Максим Максимович продублировал содержимое диска на другой, один оставил на рабочем столе рядом с процессором, а второй спрятал в надёжное место.
- Вот так вот, - удовлетворённо пробормотал бывший эсвээровец и педантично включил энергосберегающий режим. Он уже не испытывал угрызений совести за свою пассивность в деле первичного дознания по горячим следам совершённого преступления. Когда Максим Максимович увидел во дворе труповозку, он окончательно утвердился в своём первоначальном предположении о покушении на убийство и, тем не менее, решил больше не лезть в это дело. Достаточно и того, что он вызвал милицию. Впрочем, если у следствия возникнут осложнения, отставной полковник будет рад помочь ему имеющимся свидетельским материалом. Но постарается сделать это снова анонимно, так как некоторые обстоятельства дела, которым Максим Максимович занимался последние полгода, не позволяли ему лично контактировать с представителями местных силовых органов. А точнее, с представителями местной оперативно-розыскной службы.
- Вот так вот, - повторил ветеран внешней разведки СССР и снова отправился в кухню, на этот раз для того, чтобы приготовить и употребить по назначению поздний обед. Неторопливо занимаясь любимым делом (Максим Максимович любил готовить), отставной полковник с тщеславием, свойственным стареющим людям, вспоминал о том полугодовом трудовом процессе, который предшествовал составлению отчёта. Вспоминая, Максим Максимович ни раз и ни два мысленно восхитился собственным умением почти в одиночку, почти не сходя с места, не только организовать повсеместное наблюдение, но и…
- Да, брат, это тебе не куличи из дерьма лепить, - неизвестно кому сообщил бывший эсвээровец и слепил, кстати, котлету из домашнего приготовления фарша.
Готовка отнимала у отставного полковника тридцать процентов полезного времени, но он не жалел о том, поскольку берёг здоровье и не покупал дрянных полуфабрикатов.

Во вторник утром, забросив все дела коммерческого характера, Лина Сергеевна Крымова занялась собственным расследованием обстоятельств гибели супругов Лобко. Начитавшись детективов, плохих и хороших, имея собственное врождённое сыскное чутьё, молодая женщина сразу заподозрила неладное, когда узнала некоторые из вышеупомянутых обстоятельств: о полном отсутствии свидетелей и о слишком явной, бросающейся в глаза, очевидности состава преступления и его исполнителя.
Проснулась Лина в обычное время, педантично проделала утренний блок мероприятий и позвонила на службу старшему брату, Сергею Сергеевичу Крымову.
- Здравствуй, Серёжа, - пропела она в ответ на недружелюбное бурчание начальника отдела по борьбе с местными экономическими преступлениями.
- А, это ты, - слегка смягчился подполковник милиции Крымов.
- Ты почему с утра такой бука? – поинтересовалась молодая женщина. – Неужто ваш отдел за ненадобностью закрывают?
Лина Сергеевна ехидно намекала на сравнительное бездействие службы её брата, самым громким делом которой за последний квартал явилась поимка злостного изготовителя и продавца самогона. Этот гад довёл мощность своего подпольного производства до ста бутылок в день, стал составлять конкуренцию лицензированным торговцам палёной водки и те не просто накапали на него в ментовку, но строго потребовали от стражей закона прекратить подобное безобразие.
- Иди ты к чёрту! – разозлился брат, давно понявший бесполезность борьбы с экономическими преступлениями в городе, где сам мэр был первым экономическим преступником. – Короче, чё те надо?
- Нельзя ли повежливей? – возмутилась Лина Сергеевна. – А надо мне, чтобы ты узнал о первых результатах следствия, которое должно вестись по делу об убийстве граждан Лобко Евгении Ивановны и Дмитрия Васильевича. Только не спрашивай, зачем мне это нужно. Хорошо?
- Хорошо, не буду. Перезвони через полчаса, а потом отстань от меня навсегда.
- Размечтался, - усмехнулась молодая женщина и положила трубку на рычаг телефона.

Старший брат рассказал немного.
Во-первых, следствия никакого не намечалось, а дело номер такое-то уже «зашнуровали» ввиду очевидности состава преступления и его исполнителя, и готовили для передачи в суд. Во-вторых, Виктор Лобко избежал верной смерти; он продолжал пребывать в бессознательном состоянии, находился в специальной больничной палате местного СИЗО, и в случае успешного выздоровления его ожидали суд и обвинение в убийстве родителей. В-третьих, брат Серёжа заявил сестре Полиньке, что остальные подробности сообщит при личной встрече, и чтоб она готовила магарыч.
- Надо братику водки купить, - вслух напутствовала себя Лина Сергеевна, выходя на оперативный простор. Время на часах показывало без четверти девять, когда утренний собачий променаж уже закончился, а пора приготовления обеда ещё не наступила. То есть, вполне можно было походить по квартирам и поспрашивать соседей, почему и где они находились в тот момент, когда в их доме убивали супругов Лобко. Сначала Лина Сергеевна хотела повидаться с дворником Пал Палычем: тот был изрядно сведущ во всяких дворовых делах и наверняка знал, кто из соседей в силу пенсионного возраста (или по другим причинам) больше других сидит дома. Но Пал Палыча во дворе не оказалось и Лина, заприметив на одном застеклённом балконе движение (какая-то женщина развешивала бельё), поднялась на нужный этаж и позвонила в дверь замеченной квартиры.
- Вам кого? – недовольно спросил женский голос, приглушённый капитальной дверью, обитой железом и обтянутой кожей.
- Откройте, пожалуйста, - предельно вежливо попросила Лина Сергеевна. – Я ваша соседка по дому, живу в квартире…
- Вижу, что соседка. Чего надо? – сварливо перебила Лину невидимая собеседница.
- Видите ли, я садовод-дизайнер по профессии и хотела бы узнать, не интересуют ли вас рекомендации специалиста по теме «ландшафтная садовая архитектура»? – уклончиво возразила Лина Сергеевна и добавила: - А так как я училась на агронома, то могу дать квалифицированную консультацию и по вопросам огородничества.
- В своём огороде я и сама разберусь, - отрезала собеседница и утопала вглубь квартиры.
- Спасибо, пожалуйста, - пробормотала молодая женщина и подошла к другой двери. Поведение жилички её не обескуражило: во-первых, Лина давно привыкла к хамству новоиспечённых жителей столицы с областью, во-вторых, последнее время и её саму стали доставать незваные гости, среди которых встречались и свидетели Иеговы, и коммивояжеры никому не нужных товаров, и обыкновенные жулики. Они осваивали сферу своего влияния, конкуренция становилась плотной, и их уже не мог остановить тот факт, что дом номер семнадцать на улице Лесной некогда был заселён милицейско-прокурорскими деятелями.

Лине Сергеевне повезло с четвёртого раза. Ей открыла женщина лет шестидесяти в легкомысленном халатике и с порога забросала вопросами по садовому дизайну. Её сын недавно приобрёл домик с участком в недалёком Переделкино и собирался всё там перестраивать. Лина, терпеливо отвечая на вопросы, сразу повела себя так, как будто ищет потенциального заказчика, а между делом выпытала-таки у соседки, почему её не было дома в момент убийства.
- Да чтоб их всех, коммунальщики фиговы! – завелась с пол-оборота женщина. – Повестки высылают-высылают, а потом оказывается, что они ничего не высылали. Битый час в очереди простояла: сесть негде, ноги отваливаются…
- Безобразие, - поддакнула Лина Сергеевна и наугад поинтересовалась: - Я слышала, не с вами одной так обошлись?
- А то, - закатила глаза собеседница. – Там кроме меня ещё человек пять с нашего дома толкалось. В очереди, то есть… А может, и не пять? Макаровна, поди, тоже была? Или нет, Макаровну я уже после видала, когда в магазин заходила… Ага! Макаровна тоже сильно возмущалась, будто её зря в пенсионное управление вызывали… Ага! Точно говорю: такая же, как у меня, повестка, но только в пенсионное. А там от ворот поворот: будто никто её не вызывал. Как меня в ЖЭК, понимаешь?
- Безобразие, - повторила Лина Сергеевна, и чуть было не попросила показать повестку, но вовремя спохватилась и, достав визитку, перевела разговор на изначальную тему: - Вот вам моя визитка и если что, звоните. Или заходите. Слава Богу, мы рядом живём. И я, как специалист…
- Да, Полиночка, ты уж не побрезгуй нами, подсоби по-свойски, а то, сама знаешь, какие нынче порядки: даже саженцы норовят всучить фальшивые. Мой три года назад японскую вишню-сакуру купил за тыщу рублей. Продавец врал, будто и маленькая она, и морозов не боится, и заплодоносит через год, и по два ведра вишен с куста даст. А вишни, врал, будто величиной со сливу. Ведь, ежели по правде, то удобно: и скороспелка, и соседи её не увидят, и завидовать не станут, и вишен навалом. Да со сливу каждая! И всего-то за тыщу. Так что ты думаешь? Одни цветочки непонятного цвета, а…
- Безобразие, - посочувствовала соседке Полина Сергеевна. – Поэтому я всегда говорю своим клиентам: прежде чем что-нибудь затевать – посоветуйтесь со специалистом.
- Дело говоришь, милая, дело. Ну, так я…
- Да, да, конечно. Если что – моя визитка у вас. В ней вы найдёте и мой адрес, и мой телефон. А я пойду. Хорошо? До свидания…
- До свиданья, Полиночка, до свиданья!

К обеду Лине удалось выяснить все причины, в силу которых в доме номер семнадцать на улице Лесной в момент убийства супругов Лобко никого не было: она побеседовала ещё с тремя женщинами и одним мужчиной пенсионного возраста и те сообщили ей о фальшивых повестках. Везде Лина представлялась заинтересованным в поисках заказчиков лицом с высшим агрономическим образованием, и на некоторых пожилых людей это действовало безотказно: у многих имелся собственный сад с огородом и их владельцы любили поговорить на садово-огородную тему. Попутно Лина узнала и о бездельниках-школьниках (лицеистах, слушателях колледжей), также отсутствовавших во дворе во время совершения преступления. Одна из женщин, открывшая Лине, оказалась бабушкой одного из вышеупомянутых бездельников.
«Вот повезло, - ликовала Лина, спускаясь во двор, - про молодёжь-то я и не думала, а эта тётенька мне всё сама рассказала. Однако ловко я их всех обвела. Впрочем, в случае чего, - лишние клиенты мне не помешают…»
Во дворе Лина столкнулась с Пал Палычем и решила пугнуть старика.
- Здравствуй, Пал Палыч! – окликнула она его.
- А, Полинка? Здорово! Ты чего это сегодня не из того подъезда выпархиваешь? Или дружка завела? Ишь, какая весёлая…
- Что ты, дядь Паша: некогда мне дружков искать. Хочу новую тачку купить, а с деньгами – никак. Вот решила по соседям походить, попредлагать свои услуги.
- Это в качестве кого? – ехидно поинтересовался старик и придирчиво осмотрел ствол недавно посаженной липки. – Садовода-дин-зайера?
- Дизайнера, - поправила его молодая женщина.
- Как же, наймут тебя наши жлобы, - сварливо заметил дядя Паша. – Вроде все люди небедные, могли бы к моей зарплате, к трём тыщам с двумя сотнями рублей, ещё по два червонца скинуться, да куда там. Я, было, заикнулся, так даже слушать не стали…
- Кстати, о жлобах, - перебила его молодая женщина, - пока я тут визиты делала, услуги жильцам предлагала, один из них пожаловался мне, будто ты на их внуков стучишь.
- Кто – стучишь? На кого стучишь?! – не на шутку перепугался дворник.
- Ну, на этих, которые тут иногда без дела торчат в то время, когда им надо на уроках сидеть, - пояснила Лина и с удовольствием закурила. Пал Палыч машинально стрельнул у неё сигарету и, искательно заглядывая женщине в глаза, заоправдывался:
- Ну что ты, Полинка, ей-Богу? Стану я на этих обалдуев стучать. Ты посмотри: у иного рожа – как три моих и одна твоя в придачу. Сзади посмотришь – так щёки из-за ушей выпирают. А ну, поди, кто из них узнает про эту напраслину – будто я чего-то стучу – мне, ей-богу, несдобровать. Откуда слух-то?
- Да сказал один, - уклончиво ответила Лина Сергеевна, специально поменяв род невольного осведомителя, - но это так, предположение…
- Вот именно, предположение! – воодушевился Пал Палыч. – Мало ли кого они достают, эти обалдуи, а я – крайний? Нет, так дело не пойдет. Я первому, кого из них увижу, так прямо и скажу – не я это. А то нынешняя молодёжь, ты знаешь, на что теперь способна? Слышала, на прошлой неделе во второй школе старшеклассники учителя физкультуры насмерть запинали?
- Слышала, - поёжилась Лина Сергеевна. Случай, действительно, был дикий. Нестарый и неслабый педагог-физкультурник застал в кладовке для спортинвентаря группу обкурившихся резвящихся учеников: те трахали по очереди одноклассницу, были весьма раздосадованы вмешательством учителя и забили его насмерть.
- Так то учителя физкультуры, - воздел руки до горы дворник, - крепкий, говорят, был мужчина, и тот не мог противостоять этим проказникам. А что со мной будет, ежели они на меня только косо посмотрят?
- Не бойся, дядя Паша, - с запоздалым стыдом (нашла, кого пугать) утешила его Лина Сергеевна. – Я кое-кого из наших ребятишек знаю, так что при случае намекну им о твоей по отношению к их поведению лояльности.
- Лояльности, ей-Богу, лояльности! – повторил дворник понравившееся звучное слово. – Мне ведь всё одно: то ли они в своих лицеях закон Божий с природоведением изучают, то ли тута во дворе девочек щупают и анашу курят. Лишь бы не гадили и деревья не портили!
И дядя Паша снова потрогал ствол молоденькой липки. Благодаря его стараниям двор был ухожен, а разросшиеся внутри него деревья придавали ему вид райского островка в беспокойном море урбанизированного ада. Однако море постоянно давало о себе знать: работающие поблизости строймеханизмы нарушали патриархальную тишину, и уже не слышно было ни шороха падающей листвы, ни домашней редкоголосицы, а возводимые рядом многоэтажки бесцеремонно лезли в прямоугольник дворового неба, на который давно и покойно привыкли любоваться жильцы дома номер семнадцать на улице Лесной.
- Кстати, дядя Паша, - напомнила о своём существовании Лина Сергеевна, - вот тебе пяток моих визиток, может, сунешь кому-нибудь по случаю. А то…
И Лина Сергеевна выразительно посмотрела на свой затрапезный «жигулёнок», подкрепив взгляд вполне натуральным вздохом.
- Да, Полинка, твоя правда, - посочувствовал ей дворник и принял визитки, - при твоих-то статях давно пора на «мерцедесе» ездить.

Вечером того же дня Лина Сергеевна принимала старшего брата. Она приготовила ужин, поставила на стол бутылку водки, и Сергей Сергеевич имел возможность слегка расслабиться после напряжённого рабочего дня, перед сомнительным отдыхом в кругу семьи, которая состояла из вечно недовольной жизнью жены и двух сыновей-подростков.
- Вкусно, - нахваливал подполковник милиции, налегая на пельмени. – Сама лепила?
- Да уж не магазинные, - успокоила его Лина Сергеевна. – Может, хватит тебе водки? А то твоя мне потом выскажет.
- Не выскажет.
- Ладно. Ты тут не очень рассиживайся. Говори, что хотел, и проваливай.
- Гонишь?
- Гоню. К семье. Вот когда овдовеешь, тогда можешь каждый день в гости… гм… будешь чаще… в общем: ты понял.
- Душевная ты баба, Полина, - ухмыльнулся подполковник Крымов, расслабленно откинулся на спинку стула, закурил и приступил к краткому изложению того, чего не захотел говорить по телефону: - Дело, как ты сразу почуяла, скользкое. Скорее всего, Виктор Лобко не виноват. Перед моментом убийства в нём сидело столько дряни, что он не то, что застрелить своих родителей, описаться был не в состоянии.
- Кто-то уколол его смертельной дозой наркотика? – сделала стойку Лина Сергеевна.
- Однозначно. И Виктор Лобко остался жив лишь потому, что наркота оказалась некачественной вроде водки, которую изготовили из синтетического денатурата, но чересчур развели питьевой водой. Но даже если он не загнётся в тюремном лазарете, даже если он чего-нибудь вспомнит, на исход дела его показания не повлияют: во-первых, кто станет всерьёз прислушиваться к наркоману, которого каждая собака из ОБНОН и наркодиспансера знает, во-вторых, никто не позволит этому наркоману портить раскрываемость Мишке Мекаеву.
Сергей Сергеевич имел в виду их с Полиной Сергеевной общего знакомого, старшего оперуполномоченного Михаила.
- Но ведь неправильно всё это! – возмутилась Лина.
- Всё! – поднял руки подполковник Крымов. – Правильно - не правильно. Не моё это дело. Короче: на посошок и гуд бай. И я ничего не хочу знать о том, что ты собираешься делать. Если ещё какой интерес появится, то звони поаккуратней, за речью следи, понимаешь? Неохота мне с начальством и Мишкой, чтоб ему треснуть, ссориться…
 






 






1) Зарплата дворника в Московской области в период написания романа, 2004 – 2005 годы






 





2) Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков